Он опять в своих мыслях. Или это… начало отчуждения? Сколько они не виделись, а если встречались, то в обстоятельствах, не располагающих к радости. Света печально глянула вдаль. Не надо было ехать на море. В горы! В Кисловодск, на Домбай, только не на море! И как можно дальше от всех, кто связан…
Как только закончилась та автономка, Баранова пригласили в Рим, в прокуратуру Итальянской Республики, для дачи показаний по расследованию обстоятельств гибели акустика Вивари. Света прилетела к мужу в Рим из Флоренции. Кто знал, что они встретятся в Италии, когда она уезжала на стажировку во Флоренцию работать в галерее Уффици!
— Что я мог сказать им? — вырвалось у него после долгого молчания, уже в номере отеля. — Что? Это было похоже на школьный опыт, когда через картон магнит ловит иголку. Игла начинает двигаться, а магнита не видно. Но выражение лица Вивари… Оно не дает мне покоя. Я попытался рассказать… он отчаянно махнул рукой.
Больше они не возвращались к этой теме. Света прервала стажировку, и они поехали домой. Баранову дали путевки в этот санаторий на Черном море, где отдыхал почти весь советский экипаж подводной лодки «Академик Ширшов». Барановы гуляли, ходили в горы, загорали, купались… Свели знакомство с симпатичной супружеской парой, сидевшей за общим столиком в столовой. Новый знакомый, известный московский журналист Кирилл Жуков, не раз пытался вывести Баранова на разговор об экспедиции. Но Баранов повторял общеизвестное, и Света видела, как муж страдает, вынужденный лгать. Только однажды, когда Жуков сказал: «Хоть бы вы, Светлана Всеволодовна, разговорили супруга. Сейчас у кабеля другое судно, потом, вероятно, в плавание опять уйдет «Академик Ширшов». Какие прогнозы может сделать штурман?» — только тогда Баранов раздраженно бросил:
— Боюсь, это только начало… Будто предсказал гибель Барсукова.
Когда капитан ушел на яхте, день был ясный, на море — полный штиль. Потерявшую управление яхту нашли рыбаки. Капитан лежал на палубе с синим лицом. Из горла, чуть выше распахнутого ворота рубашки, торчала рукоятка кинжала, который некогда называли «Все для Германии».
Они ездили на похороны, после которых Баранов никак не мог выйти из отрешенного состояния. Будто на целом свете он один и никто ему не нужен.
— Я все не соберусь рассказать тебе, — Света заглянула в его лицо, кажется, небо проясняется. — Они сидели под тентом, прячась от быстрого, теплого обильного дождя. — Все хочу тебе рассказать, — повторила Светлана, — я обнаружила этюды Корреджо с неканоническим изображением Христа. Честное слово. Вот вернусь скоро во Флоренцию и попытаюсь доказать, что это именно Христос. Может быть, совершу открытие. — Света ласково улыбнулась мужу.
— Очень хорошо, — только и сказал он.
«Он ведет себя так, будто говорить нам не о чем», — огорчилась Светлана. Вдруг подумала: «Может, как раз и не стоит обходить те тягостные события?»
— Вчера снова приезжал сын Барсукова… — несмело начала она.
— Да, — с неожиданной горячностью перебил ее Баранов. — Да, именно! Все связано! Понимаешь, выражение лица! У покойного капитана в лице было то же выражение растерянности, недоумения, что и у Вивари. Безусловно, они оба столкнулись с чем-то непонятным и страшным. И это непонятное и страшное убило их. Точно такой же кинжал, к тому же… — Он дернулся как от боли и замолчал.
Светлана не знала, как помочь мужу, что сказать. Рассеянно оглядывала пляж, с удивлением увидела у самой кромки прибоя фигуру в эластичном, облегающем костюме.
— Смотри, конькобежец, что ли? — усмехнулась она. — Откуда он здесь? И вдруг судорожно схватила мужа за рукав.
Человек повернулся к ним спиной: на черном глянце как живая шевелилась большая белая свастика. Человек с размаху бросился в воду. Свастика большой медузой поднялась над волной и скрылась. Еще раз мелькнула над мелководьем и скрылась, исчезла.
— Неужели померещилось? — Светлана посмотрела на побелевшее лицо мужа. И вздрогнула от голоса Майи Жуковой:
— А, вот они, голубчики! Уютно устроились… — Майя осеклась, глядя на Барановых. — Что еще случилось?
— Вы никого сейчас не видели? На пляже? Жуковы настороженно переглянулись.
— Человека в черном спортивном костюме?
— Аквалангиста? — переспросил Кирилл. — Он шел навстречу нам.
— Значит, свастику на его спине вы не видели. — Фраза Баранова прозвучала скорее утверждением, чем вопросом. — Я еду в Москву сегодня же, сейчас же!
4
Плетнев вернулся из лаборатории в свой кабинет только к концу рабочего дня. Предстояла встреча с сотрудником госбезопасности, для консультации, как вежливо попросили его по телефону. Главный океанолог подумал, что это снова по поводу рейса подводной лодки, в котором он участвовал.
Но Андрей Поеров заговорил о другом:
— Мне позвонил мой однокашник по мединституту. Он психоневролог. К нему попали маленькие иностранные пациенты. С Крита. Бедняги побывали в катастрофе морского катера. Наше судно сняло их с крохотного островка. Доставили в Одессу. Конечно, истощенных. Шок. Потеря памяти, речи. Лечили их у нас. И вот детишки заговорили. И сказали детишки такое, что мой приятель думал-думал, да и позвонил мне. Он знает, где я работаю…
— Что же его насторожило?
— Уж больно необычные вещи говорят дети. Поначалу он принял их слова за бред или галлюцинации. Но в медицине пока случаев массового или группового бреда не описано. Наркотиков, как вы понимаете, в данном случае не было.
— Ну и?…
— Дети говорят, когда начали тонуть, появились дельфины, которые их потащили к тому островку. И пока наши моряки не сняли детей с острова в том нервно-паралитическом состоянии, дельфины к ним приплывали, играли с ними, чуть ли не съедобные моллюски приносили. Но это не все. Еще там был «дядя». Полудельфин, получеловек. Во всяком случае, лицо у него человеческое. Дельфины же к нему, как утверждают дети, относились враждебно, преследовали его, от спасенных детей отгоняли. С одной стороны, все это попахивает сказкой, но зачем моему приятелю, серьезному мужику, рассказывать мне басни, да еще по служебному телефону. Охота травить, так ради бога, жене на кухне…
— Так вы ему и сказали?
— Точно. Но он поклялся, что не придумал и не преувеличил ничего. За переводчика он ручается. Вот я с чем к вам, Леонид Михайлович.
Плетнев прошелся по кабинету.
— Дело произошло в акватории Крита, говорите?
— Точнее пока не знаю.
— Подобное, если верить греческим мифам, случалось в древности, задумчиво произнес Плетнев. — Есть и более поздние свидетельства, что дельфины спасали людей. Но нужно многое уточнить. Вы ведь медик по образованию?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});