Читать интересную книгу Песнь о Трое - Колин Маккалоу

Конечно же, мы тоже сразу отправились к Махаону. Ему выделили хороший дом, который он делил со своим намного более застенчивым братом, Подалирием; мужи подвержены хворям и во время войны, и в мирное время. Когда мы пришли, Филоктет уже находился на ложе. Глаза его были закрыты, и он хрипло дышал.

— Кто обработал укус? — спросил Махаон.

— Я, — ответил Одиссей.

— Отлично, итакец. Если бы ты промедлил, он бы уже умер. Даже сейчас он еще может умереть. Этот яд смертельный. У него четыре раза были конвульсии, и я чувствую рукой, как замирает его сердце.

— Как долго придется ждать его выздоровления? — спросил я.

Он покачал головой: как и любой врач, он ненавидел предсказывать печальный исход.

— Понятия не имею, мой господин. Кто-нибудь поймал змею или, по крайней мере, видел ее?

Мы покачали головами.

— Тогда я не знаю, — вздохнул Махаон.

На следующий день делегация отплыла в Трою на большом корабле, все палубы которого были в нарочитом беспорядке, чтобы создать видимость, будто он только что проделал дальний путь из Эллады; остальные затаились, ожидая его возвращения. Мы держались очень тихо, стараясь, чтобы дым от наших костров не висел над холмами и не выдал наше присутствие возможным наблюдателям со стороны Трои. От тенедонян не было никаких неприятностей, настолько они были ошеломлены размером флота, который появился у них нежданно-негаданно.

Я редко видел молодых вождей. Они избрали Ахилла своим предводителем и брали пример с него больше, чем с меня. С того дня, когда умерла Ифигения, он ни разу не подошел ко мне. Я видел его не однажды — его рост и стать было сложно спутать с чьими-то еще, — но он притворялся, будто меня не замечает, и шел своей дорогой. И я не мог не обратить внимания на то, как он тренирует мирмидонян. Он не терял времени и не позволял им прохлаждаться, как все остальные войска. Каждый день он муштровал их и устраивал им тренировки; эти семь тысяч воинов были самыми подготовленными, самыми боеспособными из всех, каких я когда-либо видел. Вначале я был немного удивлен, что он привел в Авлиду всего семь тысяч мирмидонян, но теперь я понял, что Пелей со своим сыном предпочитали качество количеству. Ни один из них не был старше двадцати лет, и все они были профессиональными воинами, а не добровольцами, которые привыкли ходить за плугом или собирать виноград. По слухам, никто из них не был женат. Очень мудро. Только юноши без жен и младенцев бросаются в битву, не заботясь о своей судьбе.

Делегация возвратилась через семь дней. Корабль вошел в гавань с приходом ночи, и трое моих послов сразу же пришли ко мне в дом. По их лицам я понял, что поездка была безуспешной, но я дождался прихода Нестора, прежде чем позволил им начать рассказ. Звать Идоменея нужды не было.

— Агамемнон, они отказались вернуть ее! — заявил мой брат, ударяя кулаком по столу.

— Менелай, успокойся! Я и не предполагал, что они ее вернут. Как все прошло? Вы видели Елену?

— Нет, они ее спрятали. Нас провели в крепость — меня знали по моему первому посещению даже в Сигее. Приам, сидя на троне, спросил, что мне нужно на этот раз. Я сказал: Елену, и он рассмеялся мне в лицо! Если бы только его гнусный сынок там был, я убил бы его на месте!

Он сел и обхватил голову руками.

— И погиб бы сам. Продолжай.

— Приам заявил, дескать, Елена пришла к ним по доброй воле, она не хочет возвращаться в Элладу, считает Париса супругом и предпочитает оставить сокровища, которые привезла с собой, в Трое, где она может ими распоряжаться, чтобы не стать обузой для своей новой родины. Он даже намекнул, что я узурпировал лакедемонский трон, ты можешь в это поверить? Он сказал, что после смерти братьев Елены, Кастора и Полидевка, право на трон должно было перейти к ней! Она — дочь Тиндарея, а я — всего-навсего микенская кукла!

— Ну-ну, — крякнул Нестор, — похоже, Менелай, даже если бы Елена предпочла остаться с тобой в Амиклах, она все равно устроила бы переворот.

Когда мой брат в ярости обернулся к старику, я ударил по полу посохом.

— Продолжай, Менелай!

— Я вручил Приаму красную табличку с символом Ареса, и он уставился на нее, словно никогда не видел ничего подобного. Его руки так дрожали, что он уронил ее на пол. Она разбилась. Все подскочили. Потом Гектор поднял ее и унес прочь.

— Все это произошло несколько дней назад. Почему вы не вернулись сразу же?

Он казался пристыженным и не ответил, но я угадал ответ, так же как и Нестор. Он надеялся увидеть Елену.

— Ты не рассказал, чем закончилась первая аудиенция, — вернул его к делу Паламед.

— Я расскажу, если мне позволят! — огрызнулся Менелай. — Старший сын Приама, Деифоб, открыто умолял отца убить нас. Потом вперед вышел Антенор и предложил нам погостить в его доме. Он призвал Зевса Гостеприимного и сказал, чтобы никто из троянцев не смел поднять на нас руку.

— Интересно! Странно слышать это от дарданца. — Я успокаивающе похлопал Менелая по плечу. — Мужайся, брат! Очень скоро ты получишь шанс отомстить. А теперь иди спать.

Только когда мы с Нестором, Одиссеем и Паламедом остались наедине, я узнал то, что действительно хотел узнать. Менелай был единственным, кто уже бывал в Трое, но в течение всего года, когда мы готовились к войне, мне не удалось вытянуть из него никаких полезных сведений. Как высоки стены? Очень высоки. Сколько воинов может собрать Приам? Много. Насколько крепки связи Трои с остальной Малой Азией? Достаточно крепки. Выдавить что-нибудь из него было практически так же невозможно, как у Калханта, с той разницей, что мой брат не мог использовать ловкую отговорку жреца — дескать, язык ему связал Аполлон.

— Мы должны действовать быстро, мой господин, — тихо сказал Паламед.

— Почему?

— Троя — странное место, где также много мудрецов, как и дураков. И те и другие опасны. Приам — на одну половину мудрец, а на другую — дурак. Среди его советников самым большим уважением пользуются Антенор и юноша Полидамант. Старший сын Приама Деифоб, о котором говорил Менелай, — тупоголовая свинья. Однако он не наследник. Похоже, он не занимает никакого положения, кроме того, что является царским сыном — Приама и его царицы Гекабы.

— По старшинству наследником должен быть он.

— Приам в свое время был тем еще козлом. Он похвастался, что у него невероятное количество сыновей — пятьдесят, от его царицы, прочих жен и наложниц. Дочерей же вообще больше ста — как он сам мне сказал, он плодит девочек чаще, чем мальчиков. Я спросил, почему он не бросил девочек на произвол судьбы. На что он хихикнул и сказал, что из красивых получаются хорошие жены для его союзников, а уродливые могут наткать достаточно полотна, чтобы дворец всегда был пышно украшен.

— Расскажи мне о дворце.

— Он огромен, мой господин. Я бы сказал, он такой же, как старый дворец Миноса в Кноссе. У каждого из женатых отпрысков Приама есть отдельные покои из нескольких комнат, и они живут в роскоши. В крепости есть и другие дворцы. У Антенора есть свой. И у наследника.

— Кто же наследник? Я помню, Менелай упоминал имя Гектора, но я думал, он — самый старший.

— Гектор — один из младших сыновей царицы Гекабы. Он был там, когда мы прибыли, но почти сразу же уехал во Фригию по какому-то срочному делу. Могу добавить, он умолял освободить его от этой обязанности, но Приам настоял. Поскольку он их главный военачальник, сейчас троянская армия осталась без командира. Это дает мне повод предположить, что Гектор мудрее, чем его отец. Он молод, не старше двадцати пяти, как мне кажется. Он очень огромный. Такой же, как Ахилл.

Я повернулся к Одиссею, который медленно поглаживал себе лицо.

— А ты что скажешь?

— Что касается Гектора, могу добавить, что воины и народ его обожают.

— Понятно. Так ты не ограничился обследованием дворца?

— Нет, этим занимался Паламед. Я обследовал город. Очень полезное дело. Троя, мой господин, — это государство, обнесенное стенами. Двумя рядами стен. Те, которые окружают крепость, достаточно внушительны — выше, чем стены Микен или Тиринфа. Но внешние, которые окружают весь город, просто гигантские. Троя — это город в полном смысле этого слова, Агамемнон. Он полностью построен внутри внешних стен, а не разбросан за стенами крепости, как другие. Людям не нужно спасаться внутри крепости, когда им угрожает враг, ибо они и так находятся внутри. Там множество узких улочек и нет числа высоким зданиям, которые они называют жилыми домами, — в каждом живет несколько дюжин семей.

— Антенор говорил мне, — перебил его Паламед, — что во время последней переписи о своем присутствии заявили сто семьдесят тысяч человек. Из этого следует, что Приам может собрать армию в сорок или даже пятьдесят тысяч мужей в самом городе, если призовет и мужчин постарше.