Дверь отворилась, и на него посмотрела высокая женщина лет сорока с асимметричным лицом и забранными в хвост волосами. На ней были полосатый халат и старые тапочки, в прореху одного из которых выглядывал большой палец с ногтем, покрытым вишневым лаком. Лицо женщины было влажным и раскрасневшимся, и от нее на Виталия резко пахнуло свеженарезанным луком.
— Ну, наконец-то! — произнесла она резким сварливым голосом. — В десять же обещали!.. Как все-гда, пока дождешься вас!..
— А я вам что-то обещал? — поинтересовался Виталий. Женщина нахмурилась.
— А вы разве не из ремонтного управления? Хотя… оттуда только всякая пьянь является… а по вам не скажешь.
— Благодарю, — Виталий элегантно склонил голову. — Вы угадали. Спрашивали б хоть, когда дверь открываете. А вдруг я какой-нибудь маньяк?
Женщина хихикнула.
— Скажете тоже! Так вам чего?
— Вы Евсигнеева?
— Да, — она откинула настойчиво липнущую к щеке выбившуюся прядь. — Ирина Антоновна. А в чем дело?
— Скажите, Алексей Евсигнеев, здесь проживает? Или, может быть, проживал когда-то?
Лицо женщины потемнело, и она отступила назад. Сердце Виталия глухо, обрадованно стукнуло, и он мгновенно подобрался, словно хищник, учуявший потерянный след.
— Вы из милиции?
«Так-так!» — мысленно сказал себе Виталий. И выражение лица женщины, и ее вопрос очень даже соответствовали тому самому Евсигнееву.
— Почему вы так решили?
— Так кому еще он может понадобиться? — Ирина Антоновна стянула на груди расходящийся халат. — Или вы его друг?
— Нет, — совершенно искренне ответил Виталий, по тону голоса безошибочно сообразив, какой ответ будет правильным. — И, надеюсь, никогда им не стану. Но мне очень нужно его найти. Вопрос жизни и смерти.
— Если речь идет о его жизни, то я и пальцем не пошевельну! — холодно отрезала она и сжала губы в узкую полоску, отчего сразу стала на несколько лет старше. — Так что извините и до свидания. У меня много дел.
Дверь качнулась, но Воробьев уперся в нее ладонью и придержал.
— Пожалуйста, подождите! Он ваш муж?
— Бывший муж, слава богу! — женщина криво улыбнулась. — Он уже несколько лет здесь не живет. Откровенно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы он не только здесь не жил, но и не жил вообще!
— Ну… — задумчиво пробормотал Виталий, — все-таки нельзя… Нет, дело не в его жизни, но мне очень нужно его найти, потому что от этого, возможно, зависят другие жизни.
— Зайдите, — неожиданно предложила Ирина Антоновна, легким толчком открывая дверь настежь. Виталий удивленно взглянул на нее, потом тщательно вытер ноги и вошел в узкую темную прихожую. Здесь еще сильнее пахло луком, к этому добавился запах мясного бульона и стирального порошка. В ванной громко шумела вода. Женщина включила свет и, отвернувшись, крикнула в комнату, раздвинув поредевшую, неровную, модную когда-то бамбуковую занавеску:
— Катенька?! Дочура, поди сюда!
В прихожую, осторожно ступая, вышла девочка лет тринадцати, такая же высокая и худая, как и мать, с короткими темными волосами, одетая в ярко-синий спортивный костюм. Она остановилась, с тревожным любопытством глядя на незнакомца сквозь толстые линзы очков. Ее голова беспрерывно подергивалась, точно девочка постоянно кивала, с чем-то соглашаясь, губы прыгали, кожа возле левого крыла носа подрагивала. Виталий прищурился, несмотря на беспрестанное сокращение лицевых мышц девочки узнавая знакомые черты.
— Вот, — обвинительно сказала Ирина Антоновна, кладя руки ей на плечи — тяжелые, трудовые, мозолистые с толстыми грубыми пальцами. Катя пугливо вжалась спиной матери в живот. — Она как-то получила двойку по географии, и он ее выдрал своим ремнем. А она все плакала и не могла остановиться. Тогда он швырнул ее о стену… с размаху… Иди, Катя, в комнату.
…Когда я был в лесу, то слышал, как кричала какая-то женщина… то ли рядом… то ли у меня в голове… Она требовала, чтобы я кого-то отпустил… И еще я видел очки. Маленькие очки. На них была кровь…
Он вздрогнул и утверждающе кивнул своим воспоминаниям. Последние сомнения растворились, как соль в кипящей воде. Здесь жил тот самый Евсигнеев.
Когда ребенок, ушел, женщина вопросительно взглянула на Виталия.
— Как видите, можно! Очень даже можно! Врачи говорят — это неизлечимо… Она просто своим плачем помешала ему читать газету… — ее голос дрогнул. — Знаете, почему я вам это рассказываю? Когда вы сказали, что дело не в его жизни… у вас стали такие глаза… вы хотите с ним за что-то рассчитаться, правда? Может вы…
— Ирина Антоновна, — он слегка, успокаивающе коснулся ее руки, — не нужно делать таких уж мрачных предположений, но я вам честно скажу, что набить ему морду мне очень хочется.
— Да делайте с ним, что хотите! А коли пришибете эту погань — только спасибо скажу. Он нам всю жизнь изуродовал. Посмотрите на нее! Кто ее замуж теперь возьмет, кто любить будет?! Кроме меня теперь никто! — Ирина Антоновна надрывно, со всхлипом выдохнула. — Господи, а ведь когда-то и подумать нельзя было!.. Такой приличный парень был, архитектор, а потом… пошло-поехало, беспросветно! — она махнула рукой. — А как отсидел, так вообще озверел вконец! Скотина!
— За что он сидел? — спросил Виталий, чувствуя себя страшно неловко. Ему хотелось поскорее уйти из этой квартиры. Перед глазами все еще стояло подергивающееся, кивающее лицо худой, испуганно-печальной девочки, получившей двойку по географии.
— Дружка какого-то своего прибил по пьяни. Потому я и подумала, что вы из милиции — может, проверяете чего или опять он кого-нибудь… Его забрали, когда Катьке четыре было… Извините, я сейчас, — Ирина Антоновна убежала на кухню, но почти сразу же вернулась.
— У меня борщ на плите, — горделиво пояснила она, вытирая мокрые руки кухонным полотенцем. — На настоящем мясном бульоне — не на всяких там кубиках. Редко удается такой сделать — мясо по таким занебесным ценам продают…
— Скажите, как мне найти вашего бывшего мужа, — быстро спросил Виталий, сделав ударение на слове «бывший». Ирина Антоновна пожала плечами.
— Честно говоря, не знаю. Может, он в свой Валдай вернулся. У него мать там живет… хотя сколько мы были женаты, он о ней почти и не вспоминал. Одна знакомая говорила мне, что вроде как он в какой-то строительной фирме — то ли охранником, то ли сторожем… Но это давно было.
— А название? — Виталий взглянул на колыхнувшуюся бамбуковую занавеску, за которой блеснули линзы очков. — Вы не помните название этой фирмы?
Ирина Антоновна безразлично пожала плечами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});