а пушка, никем не удерживаемая, скатилась вниз.
Наконец я со своим взводом достиг вершины высоты, откуда открывалась панорама на все поле боя. Наша бронированная группа шла в атаку, придерживаясь западного направления, а мы обеспечивали ее прикрытие с фланга.
В конце концов городок Долина был нами оставлен, и на его южной окраине вновь стали хозяйничать русские. Начало уже смеркаться, когда наконец-то явились обещанные горные стрелки, но вскоре после этого перед нами была поставлена новая задача.
Мы спустились с высоты в небольшой населенный пункт севернее Долины, и я остановился на постой у евангелического пастора, поскольку оказалось, что здесь все еще проживала небольшая немецкая община. Мы вместе сидели за бутылкой вина, и жители сетовали на свою жизнь:
– Большинство фольксдойче уехало отсюда еще в 1939= 1940 годах после того, как между рейхом и Советским Союзом было подписано соглашение о выезде. Завтра и нам все же придется покинуть нашу малую родину, где сменилось уже третье поколение немцев. Вы не представляете, как тяжело оставлять свою землю в беде. Галиция покажется вам весьма отсталой. И это притом, что при австро-венгерской монархии край был процветающим. При польском правлении после Первой мировой войны дела пошли значительно хуже. Ведь украинское большинство проживавшего здесь населения, вынужденного вкалывать в качестве батраков и подневольных рабочих, ненавидело поляков, считая их хуже чумы. Между украинцами и поляками постоянно вспыхивали трения. Причем поляки вели себя как господа, но хозяйством руководили плохо. От развала край в известной степени удерживали немцы и евреи. Евреев здесь проживало достаточно много. Большинство из них не хотело иметь с поляками ничего общего и после Первой мировой войны выехало в США или в рейх. Теперь же они и вовсе почти все исчезли, хотя правильнее сказать – заключены в специальные лагеря для рабочих.
– А как вы, господин пастор, можете объяснить то обстоятельство, что здесь поляки занимают по отношению к немцам относительно дружественные позиции? Одна только третья рота в качестве добровольных помощников приняла на службу десятерых молодых поляков. Причем часть из них исполняет обязанности заряжающих.
– Галиция на протяжении ста пятидесяти лет находилась под властью Габсбургской монархии[53]. Из славянских народов именно поляки выказали себя наиболее верными подданными, и поэтому им была предоставлена относительная самостоятельность в управлении территорией их проживания. А это, в свою очередь, способствовало утверждению поляков в качестве господ по отношению к украинцам. Когда же в 1939 году Галиция была оккупирована Советами, такое положение дел, естественно, ушло в прошлое. Поэтому поляки, проживающие в Восточной Галиции, видят в немцах естественных союзников. Ведь если немцы уйдут отсюда, то им придется несладко.
– Как странно, однако, устроен мир, – констатировал лейтенант Рюль. – В Восточной Галиции поляки ненавидят русских и уважают немцев, а вот в Западной Польше все совсем наоборот.
Мы выпили еще одну бутылку вина и после этого сердечно распрощались с гостеприимными хозяевами.
Поселок Выгода, 1 августа 1944 года
С рассветом фольксдойче двинулись по дороге в сторону рейха, а майор Цан собрал офицеров для оглашения приказа. Наступление на Карпаты продолжалось. Как всегда, «Хорниссе» предписывалось сопровождать и поддерживать огнем бронетанковую группу, которая должна была наступать по долине реки Свича на поселок Выгода, далее на село Вышков и Вышковский перевал с тем, чтобы там соединиться с венграми. На такой местности действия «Хорниссе» были весьма затруднены – долина являлась узкой и местами напоминала каньон, по обеим сторонам которого росли густые леса.
После полудня майор Цан стал интересоваться, куда подевались «Хорниссе». Ведь по его замыслу они должны были облегчить действия бронетанковой группы.
– Гельмут, он хочет сделать из нас команду смертников, – со злостью проговорил Рюль. – Зачем ему потребовалось жертвовать своими последними самоходками?
– Брось, Вернер! Горным стрелкам тоже несладко приходится. Лучше выдвинись чуток из-за угла дома и поддержи их огнем, а мы тем временем проедем вперед и займем позиции позади вон тех зарослей.
– Пусть здесь останется самоходка унтер-офицера Рабе, я хочу с тобой, – попросил Рюль.
Я не возражал. Двигаясь зигзагом, мы – Рюль на своей боевой машине, а я на самоходке Штробеля – лихо подкатили к зарослям кустарника. Нас не обстреливали, что дало нам возможность хорошенько замаскировать наши «Хорниссе». Затем мы стали внимательно наблюдать за опушкой леса, после чего выехали из укрытия и открыли беглый огонь по разведанным неприятельским целям.
И тут разверзся ад – несколько противотанковых пушек взяли нас на мушку. Спереди, сзади и сбоку нас стали разрываться снаряды.
– Назад! Скорее назад! – закричал я Штробелю.
– Назад! – прорычал тот в ларингофон.
«Как же медленно движется назад такая машина, как «Хорниссе», – не успел подумать я под треск рвавшихся вокруг снарядов, как вдруг раздался громоподобный грохот.
Какая-то неодолимая сила подняла меня в воздух и бросила назад через открытый люк. Оглушенный, я с трудом встал на ноги, увидел впереди себя воронку от снаряда и кинулся в нее. Тут кто-то прыгнул мне на спину и так больно ударил по пояснице, что я невольно застонал. К воронке бежал еще кто-то, но рухнул на землю, так и не добравшись до нее.
Оглядевшись, я увидел горящую самоходку, из водительского люка которой свешивалась знакомая фигура, и бросился к «Хорниссе», чей боекомплект грозил взорваться в любую минуту. Ефрейтор Пич взглянул на меня широко раскрытыми от ужаса глазами – он застрял. Тогда я вскочил на носовую броню и стал его тянуть из машины, но ничего не получалось. Внезапно рядом появился кто-то из наших и взялся мне помогать. Вдвоем нам удалось вытащить водителя. Мы стащили его на землю и отволокли в сторону. И вовремя – «Хорниссе» взорвалась.
Когда ко мне вернулась ясность мысли, я огляделся. Рядом со мной пристроился радист ефрейтор Шнайдер – это он помог мне вытащить водителя. Чуть дальше, рядом с воронкой, лежал тяжело раненный в ногу Штробель, а из самой воронки выглядывал заряжающий ефрейтор Квест. Не хватало только взлетевшего на воздух вместе с самоходкой Горного Куска – унтер-офицера Бернера, погибшего здесь, в предгорьях Карпат, вдали от своей малой родины – предальпийской области Альгой.
– Штробель! Вы в состоянии передвигаться самостоятельно? Да? Отлично! Квест и Шнайдер! Вы поможете Пичу! И пошевеливайтесь! Нечего тут отсвечивать у всех на виду!
После этого я вскочил и бросился к самоходке Рюля. Она все еще стояла на старом месте и вела беспрерывный огонь по стреляющим по ней неприятельским орудиям. Судя по всему, тактическое применение обеих «Хорниссе» себя оправдало – танки смогли преодолеть значительное расстояние и выйти к Выгоде.
– Гельмут!