Девушка с размаху опустилась на кровать. Катрин?Джейн никогда ее не любила – и знала, что это чувство взаимно, – но не могла не уважать суровую румынскую ведьму. Возможно, та была не особенно сильна в магии, зато с лихвой восполняла этот недостаток умом, жестокостью и абсолютной преданностью семье. Не говоря уже о виртуозном умении плести интриги.
Джейн окаменела, когда вместо новых грубостей из трубки донеслись почти рыдания.
– Эта психованная сука ее прикончила. В гостиничном номере воронка, как от взрыва. Джейн, ты же собиралась остановить Хасину. Твою мать, что ты сделала?
– Ничего, – то ли прокричала, то ли простонала девушка. Она даже не смогла защитить своих союзников.
– И не пыталась? – презрительно бросил Андре, и Джейн закрыла глаза.
– Конечно, я пыталась. Мы даже проникли в особняк, но Аннетт меня вырубила. Может, если бы нас было больше… Не знаю. Мы проиграли. Аннетт убила мою подругу, отправила меня в отключку и превратилась в Хасину. – Строго говоря, порядок событий был несколько иным, но сейчас это волновало Джейн меньше всего. – И, если уж на то пошло, мы тоже не смогли забрать тело.
– Соболезную, – голос Андре оставался равнодушным, но девушку удивил сам факт, что он снизошел до сочувствия.
– А я соболезную по поводу Катрин, – откликнулась она тихо, и в трубке на несколько мгновений воцарилась неловкая тишина.
Наконец Андре хрипло откашлялся.
– Все равно это не имеет смысла.
«А смерть вообще не имеет смысла», – подумала Джейн угрюмо.
– Аннетт очень, очень сильна. Будь Катрин хоть семи пядей во лбу – если Аннетт вознамерилась ее убить, ее ничто не спасло бы.
– В том-то и дело, – в голосе Андре прорезалось нетерпение. – Аннетт – Хасина– переполнена силой. Дораны поколениями пестовали магию в своем роду. Хасине пока незачем убивать других ведьм. Она должна была выйти на охоту через годы, может, десятилетия.
Джейн принялась лихорадочно соображать. Андре был прав: магия утекала из тела Хасины, но медленно. Он подумал, что я украла силу Аннетт, как проделала это с Линн, и тем вынудила ее пойти на убийство. Неудивительно, что он так взбесился.Однако через секунду девушку посетила другая мысль.
– Ты сказал, что не знаешь, зачем Хасина убивает ведьм, – напомнила она с упреком. – Но ты знал. С самого начала.
Трубка снова замолчала – на этот раз куда менее сочувственно.
– Дорогая Джейн, – наконец едко ответил Андре, – учитывая наши отношения, наивно было ждать полной открытости и доверия.
– Я ждала взаимовыгодного сотрудничества. Возможно, если бы ты раньше рассказал мне о маленьком энергетическом затруднении Хасины…
– А толку? – прошипел мужчина. – Ничего бы не изменилось. Я сказал, что она убивает ведьм. Большего тебе не требовалось. Катрин считала, что даже это было чересчур. Что без этого знания ты вела бы себя безрассуднее, Хасина сразу бы тебя прикончила и подарила остальным еще немного времени. Моя семья – первая в очереди на заклание, и я подвергаю их риску, сообщая тебе что угодно.
Джейн набрала воздуха, готовясь разразиться возмущенной тирадой, но внезапно передумала. В словах Андре был резон. Отказалась бы она от своей затеи, если бы знала об истинных мотивах Хасины? Пожалуй, что нет: злобную ведьму следовало остановить любой ценой, а другого плана у нее все равно не было.
– Ладно, – медленно признала она. – Это не умаляет твоей вины, но я согласна, что знание всей правды ничего не изменило бы.
– Ого! А ты до сих пор не опустила руки? – теперь Андре открыто над ней смеялся, но, по крайней мере, из голоса мужчины исчезла прежняя ярость. – Не думала бросить общественное служение? Поверь, общество не возражало бы.
Джейн закрыла глаза и упала на кровать. В то же мгновение над ухом раздался возмущенный вопль Маки, и девушка поспешно освободила прищемленный хвост. Мятая подушка еще хранила тепло кошачьего тела, и Джейн равнодушно подумала, что утром ей предстоит вычесать из волос не один клок шерсти.
– Знаешь, держаться от греха подальше – не так выгодно, как многие расписывают.
К ее облегчению, Андре не стал спорить.
– В Нью-Йорке это вообще невозможно. Для таких, как мы, вся эта страна – гиблое место. Когда наши родители похитили Аннетт, им чертовски повезло. Глупо было рассчитывать, что нам улыбнется такая же удача, – и мужчина фыркнул. – Американская мечта! Если у кого она и сбылась, так уж точно не у ведьм.
В глубине души Джейн понимала, что он прав. Хасина истребила семью моего отца, запугала Монтегю, вынудила Ба уехать из страны, а потом убила маму, когда та посмела вернуться. В Париже девушка строго придерживалась правила не встречаться с американцами – правила, в итоге нарушенного ради Малкольма. Похоже, оно было умнее, чем ей казалось.
– Ты уезжаешь, – поняла она. Лезть на рожон вообще было не в характере Андре, но теперь Джейн не могла его в этом винить. Она и раньше знала, что быть ведьмой опасно, но только сейчас начала осознавать истинный масштаб этой опасности.
– У меня остались племянницы, – ответил он твердо. Внезапно прорезавшийся румынский акцент так исказил последнее слово, что девушке понадобилась пара секунд, чтобы вникнуть в смысл фразы. – Их больше некому защитить, а Катрин даже не успела передать им свою магию. Без матери это просто пара напуганных зверьков. Раньше я бы сказал, что Хасина поленится марать о них руки, но теперь ни в чем не уверен.
Она могла бы не затевать охоту еще многие годы. Кровавые жертвы Хасины совершались так редко и точечно, что большинству ведьм просто не приходило в голову увязать их в систему – и уж тем более задуматься о мотивах. Что же изменилось? Только тело… И дух прежнего хозяина, затаившийся в глубине сознания.
– Ты думаешь, это Аннетт толкает ее на убийства?
Андре молчал так долго, что если бы не помехи на линии, Джейн подумала бы, что связь оборвалась.
– Я говорил, она психически нестабильна, – наконец ответил мужчина.
Девушка кивнула, на мгновение забыв, что он не увидит этого жеста. Отрицать очевидное было невозможно. Джейн и Андре могли обзавестись сединами и ревматизмом, прежде чем Хасине понадобилась бы новая жертва. И все же она убила ведьму – причем ту, которая не участвовала в недавнем покушении. Катрин просто подвернулась под горячую руку. Это было беспощадное, бессмысленное убийство, и его единственный мотив принадлежал отнюдь не Хасине. Когда маленькую, потерявшую память Аннетт привезли в лондонский приют, Катрин стала ее первым и самым близким другом, а еще – единственным якорем в кочевьях между приемными семьями. Узнав о корыстной подоплеке этой заботы, Аннетт попыталась убить Андре, а теперь завершила месть, забрав жизнь его сестры.