– Ты слышишь?
– Разве можно не слышать, матушка?
– Ты когда-нибудь слышал такой красивый голос?
– Сегодня ночью он звучит еще прекраснее.
– Я сказала этой девушке сегодня: «Нашему повелителю очень понравился твой голос». Ты бы видел ее радость. От счастья сегодня она еще лучше поет.
– А что, она такая же красивая, как ее голос?
– Честно говоря, повелитель, сынок, я так и не решила, что красивее: она или ее голос. Я подумала, пусть решит повелитель.
Султан Сулейман удивленно поднял брови. Поглаживая бороду, он улыбался.
– Как ее зовут, матушка?
– Руслана.
XXI
Сетарет-калфа раскрыла ставни, чтобы разбудить Руслану, и в залившем комнату солнечном свете девушка увидела, как Мерзука носится туда-сюда.
– Что происходит?
– Немедленно вставай, хатун!
Голос Сетарет-калфы был взволнованным.
– Зачем? Еще рано.
Внезапно Руслана услышала голоса, доносившиеся снаружи. Казалось, на ногах был весь гарем. Руслане ответила Мерзука:
– Падишах идет!
Руслана только охнула. Татарка поторапливала ее:
– Немедленно вставай и готовься! Или ты хочешь, чтобы повелитель увидел тебя неубранной?
Прошло немного времени и в комнату, обливаясь потом, влетели сначала Джафер, а затем Сюмбюль-ага. Оба всплеснули руками: «Быстро, быстро, чего вы возитесь?» Главный евнух был так взволнован, что даже не заметил, что Руслана уже одета. Схватившись за голову, он выбежал в общий зал. Теперь его голос доносился снаружи: «Лентяйки! Вы что, специально меня злите? Погибели моей хотите? Вот-вот повелитель пожалует, а еще никто не готов!» Но все уже были готовы. Руслана тоже надела свое самое красивое платье и донимала Мерзуку, идет ли оно, к лицу ли, хорошо ли. Получив очередной утвердительный ответ, она все равно не унималась: «А может, нужно надеть желтый кафтан? А может, черный? А если этот цвет не понравится повелителю?»
Делать было больше нечего. Теперь оставалось только ждать. «Пресвятая Дева Мария, – взмолилась про себя Руслана, – сотвори чудо, помоги мне, пусть я понравлюсь Сулейману».
Взволнованная, она прижала руки к груди: «Пресвятой Иисус! Я уже долго не хожу в церковь, но ты знаешь, что я все время помню о тебе. Помоги мне сейчас, пожалуйста. Не покидай меня сейчас. Пусть Сулейман не сможет оторвать от меня глаз. Господи, помоги!»
Руслана теперь не слышала шума, царившего в общем зале. Она задумалась так, что не замечала ни суетившихся девушек, ни гаремных служанок. Она не слышала, что ей говорит Екатерина. Вдруг прогремел чей-то голос. Шум мгновенно стих. Все девушки и все служанки низко поклонились. Руслана тоже взволнованно склонилась.
К ним приближался султан Сулейман. На нем были алая рубаха из индийского шелка, перепоясанная охотничьим поясом, и белые шелковые шаровары. Остроносые домашние туфли из кожи лани были алыми, в тон рубахи.
Руслана вспомнила, что прежде из-за тюрбана не могла рассмотреть, какого цвета волосы повелителя. У падишаха были черные волнистые волосы и черная густая борода. Да, он был очень красив и величественен.
Султан Сулейман проходил по общему залу гарема, сопровождаемый главным евнухом Сюмбюлем-агой и другими слугами. Он не остановился ни перед одной девушкой. Руслана попыталась посмотреть в его сторону. Да, он шагал прямо к ней. Остроносые красные туфли из кожи лани показались на расстеленных служанками коврах. Красные туфли приближались… Приближались… С каждым его шагом сердце Русланы готово было выпрыгнуть из груди.
Но произошло нечто совершенно неожиданное. Красные остроносые туфли из кожи лани прошли мимо нее! Он не остановился! Все кончено! Руслана чувствовала себя убитой. На этот раз она попыталась посмотреть ему вслед. Он уходил, а вместе с ним удалялись и ее надежды. А может быть, все это было просто очередным странным османским обычаем? Может быть, их просто так познакомили? И знакомство предполагало, что Руслана разглядит его туфли, а повелитель – спину низко поклонившейся девушки?
Взор ее затуманился. «Не смей рыдать, – прикрикнула она на себя. – Не показывай никому, как ты расстроена. Даже самой себе. Ты поняла? Даже самой себе!»
Красные туфли подошли уже к самому порогу зала. Внезапно они остановились. Что стряслось? Почему падишах остановился? Красные туфли зашагали вновь, но уже в другую сторону. Теперь они возвращались. «О господи, – взмолилась Руслана про себя, – святой Иисусе, Дева Мария, пусть он посмотрит на меня! Обещаю, как только буду в церкви, обязательно поставлю свечу! Нет, две свечи!»
Красные остроносые туфли подходили все ближе и ближе… И на этот раз остановились прямо перед ней. «Благодарю тебя, господи», – чуть не закричала от радости Руслана. Острые носы туфель были сейчас направлены прямо на нее. Значит, если она поднимет голову, то встретится с взглядом султана Сулеймана. А поднять голову было нельзя. Она чувствовала его дыхание, но не видела ничего, кроме туфель и шаровар. «Черт возьми, – подумала она, – неужели мне нужно ждать приказа, чтобы посмотреть на него». Как долго ей еще стоять? Повелитель наверняка слышит стук ее сердца. Она, скорее всего, не сможет с ним заговорить из-за сильного волнения.
Почему он не велит ей поднять голову? Тянувшееся время казалось долгим, словно несколько лет. Она больше не могла ждать. Будь что будет, решилась она. У нее не осталось сил следовать правилам, повелениям, приказам. Она собиралась посмотреть прямо в глаза Сулейману.
– Это ты так красиво петь по ночам?
Руслана едва не лишилась чувств – он разговаривал на ее языке. Голос его был низким, но очень мягким. Правда, с сильным акцентом. Слова Сулейман выговаривал неверно, но то, что он говорил, было понятно.
Больше она не могла терпеть. Не собиралась она больше ждать приказа поднять голову. Тот самый миг наступил.
Их глаза встретились. Оба некоторое время молчали. Затем Руслана едва слышно произнесла: «Я Александра. Александра-Анастасия Лисовская».
В тот момент девушка впервые заметила, что султан Сулейман тоже волнуется. «О мой Аллах, – думал молодой падишах, – разве бывают на свете глаза прекраснее? Они, как море. Море, в котором горят факелы, сверкают драгоценные камни, отражаются звезды и месяц занимается пламенем».
– Но… Ведь тебя называют Русланой…
Щеки девушки порозовели, на лице показалась улыбка, а на щеках появились две маленьких ямочки.
– Мне так захотелось себя назвать, повелитель, – сказала Руслана, немного поколебавшись.
Султан Сулейман не отводил от наложницы глаз. Какие бы ни были у него проблемы, тревоги, как бы ни приводили его в ярость родосские рыцари[37], эта улыбка заставляла его забыть обо всем и уносила все волнения прочь. Взяв себя в руки, Сулейман спросил: «Ах вот как! Почему?»