Выхожу, обмотавшись полотенцем. Петрович меня у двери ждет.
— Может тебе надо что? — спрашивает он. — Таблетки? Или водку? У меня там осталось.
— Нет, спасибо. Я спать.
Захожу к себе и на кровать поверх покрывала ложусь. И вскоре ко мне приходит сон. Но не глубокий, поверхностный. Сквозь него я вдруг слышу как звонит дверной звонок.
Бэлла
Резко встаю, на ринг не смотрю и, пока Йонас увлечён беседой с Саитом, буквально бегу к выходу.
Чувствую как слезы наворачиваются на глаза.
Артема мне безумно, безумно жалко. И я больше, чем уверена, что на подобное он согласия не давал. А значит его заставили…
А что если Йонас догадался о нем? Или узнал как-то?
А что если сегодня, вот прямо сейчас, его убьют?!
Нет!
Несусь по ковру, поднимаясь по лестнице. Вот — я уже в коридоре, рядом с гримеркой. Но захожу я не туда. А в уборную.
Сердце бешено колотится в груди. В ушах жуткие звуки ударов, а перед глазами кровь. Ее на ринге было немного, но…
Включаю воду, холодную, умываюсь и слышу как открывается дверь.
Йонас.
Увидев меня, он хмурится, а затем, прикрыв за собой дверь, идет ко мне.
— Ты чего ушла? — ехидно спрашивает.
— Ты же знаешь, что я не могу спокойно на такое смотреть.
Он впивается в меня своими такими тёмными сейчас глазами. Холодными. Чужими. Давно ненавистными.
От него пахнет алкоголем. И глаза уже пьяные.
— Я был не прав, что разрешил ему учить тебя вождению, — шипит он как змея. — Я же вижу, он слишком сблизился с тобой. И я хотел его за это наказать. Так, чтобы ты видела. Бой уже окончен. Парень жив и почти здоров. Его сейчас отвезут домой.
— Так за что именно ты его наказывал?
— За тебя.
— Еще раз спрашиваю — его за что? Наказал бы меня. Парень тут причем?
— Он тебе нравится. Ты сама сказала.
— Черт, Йонас! Мне бариста из кафе напротив тоже нравится. А еще Данила Козловский и Бред Пит, их ты тоже на ринг отправишь?
— Если увижу их рядом с тобой, да, — совершенно серьезно отвечает он. Делает шаг ко мне, тянется рукой, чтобы прикоснуться. И совсем не ожидает, что я тоже делаю шаг. От него.
Упираюсь пятой точкой в раковину.
— Это не нормально, — шепчу я.
Йонас смеётся. Тихо и нервно.
— Ты таким меня сделала. Тогда еще, когда связалась со своим музыкантом. Ты хотела от меня уйти. После всего, что я для тебя сделал.
— Я ни о чем тебя не просила.
— Словами да, но вот твои глаза. Они умоляли, просили о помощи.
— Может и просили. Об обычной, человеческой помощи. Я была маленькой, потерянной и брошенной девочкой. Одной в этом большом и злом мире. Встретив тебя, я подумала: неужели мне повезло? Вот он человек с большой буквы… а по итогу…
— Что по итогу?
— Я твоя вещь, Йонас. Игрушка. Кукла. Которую ты в красивые вещи одеваешь. Любуешься. Другим показываешь. Но вот прикасаться не позволяешь никому. И, знаешь, я все жду, когда же ты наиграешься.
— Ты меня не любишь? — чуть удивленно спрашивает он.
Молчу. И пониманию, что порой молчание говорит больше слов. И Йонас это тоже понимает.
— А я тебя люблю. Настолько, что убить готов, — он нависает надо мной. Хочет запугать. Но я не тушуюсь как прежде под таким натиском, не прогибаюсь. Я смотрю ему прямо в глаза. — Потому что ты мне всю душу вымотала. И я никогда, слышишь, никогда не смогу смириться с тем, что кто-то другой говорит тебе "люблю" и трахает. И, главное, что ты любишь кого-то другого и стонешь под ним.
Не сдерживаюсь, смеюсь истерично.
— Говорю же — я твоя кукла. Бездушная и безвольная. Точнее — кукла же должна быть такой. А что у нее там, внутри, какие чувства и эмоции, тебе плевать. Главное что на видном месте лежит и послушно разгибается. Но при этом ты мне о любви что-то говоришь и от меня ее хочешь. Тех же самых чувств. Сам себе противоречишь. И ты меня не любишь. Когда любят так как ты себя не ведут. Когда любят — доверяют.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Бэлла, — цедит он сквозь зубы.
— Что Бэлла? Снова меня накажешь? Запрешь в доме, побьешь, изнасилуешь? Да хватит уже. Лучше убей. Прямо сейчас. Я больше не могу. Не хочу быть куклой.
Странно, но Йонас сейчас не в диком гневе. Удивлённый, даже подавленный, но не злой.
И он отступает. Освобождает мое интимное пространство.
— Что изменилось? — спрашивает.
— Я изменилась. Причем давно. Ты не замечал, что я стала холодной и равнодушной? Я порой жить не хочу. Потому что то, как я живу, жизнью не считаю.
— И что тебе надо?
— Свободы. Чтобы я могла делать то, что хочу. Не быть затворницей твоих желаний. А найти свои. И сама их воплотить.
Йонас щурится. И думает.
— Пойдем, — вдруг говорит он спокойно и протягивает мне раскрытую ладонь.
Игнорирую руку Йонаса, но иду.
Он ведет меня к чёрному входу, возле которого стоят двое парней.
— Отвезите Бэллу домой, — говорит хозяин своим ребятам. А затем обращается ко мне: — Завтра поговорим.
Я выхожу на улицу в сопровождении Паши. Мы садимся в одну из машин на парковке и едем в сторону моего дома.
И я облегченно выдыхаю. Наверно впервые в жизни я сказала Йонасу все, что хотела. Все что кипело у меня уже давно. Только вряд ли меня услышали правильно.
Дома раздеваюсь, смываю косметику и принимаю душ. Спать не хочу и бесполезно слоняюсь по квартире… думаю об Артеме. Он скорее всего уже дома. Йонас сказал, что его должны отвезти.
И вдруг, поддаюсь порыву. Впервые за долгое время собираюсь сделать то, что по-настоящему хочу.
Натягиваю джинсы, надеваю первую попавшуюся футболку, кроссовки и покидаю квартиру.
На улице темно и безлюдно. Но я не боюсь.
Двигаюсь вдоль дороги, пытаясь заказать такси. Однако слышу шум сзади и, обернувшись, вижу машину этой службы. Она замедляет ход и водитель предлагает меня подвезти.
Сажусь в салон. И называю адрес Артема.
Доезжаем очень быстро.
Перед подъездом немного теряюсь. Почти два часа ночи, Артем может уже спать. Но заметив свет в его кухонном окне и любопытную мордочку Машки, решительно захожу в подъезд. И не раздумывая, давлю на кнопку звонка.
Дверь мне открывает мужчина лет шестидесяти.
— Здравствуйте, — говорю я. Мужчина хмурится, внимательно меня разглядывает. Тут же из квартиры выглядывает кошка, выходит и начинает тереться об мои ноги. Наклоняюсь и, погладив животное, с улыбкой произношу: — Привет, Машка.
— Вы к Артему? — спрашивает у меня мужчина и я киваю. — Проходите.
Захожу и сразу же направляясь к комнате Артема. Но не успеваю я постучать в дверь, как она резко передо мной открывается.
— Бэлла? — удивленно спрашивает Артем. — Ты… ты зачем пришла?
Глава 26
Артем
— Я волновалась за тебя, — отвечает Бэлла.
Мне с одной стороны безумно приятно ее видеть, а с другой… зачем она пришла? Зачем так рискует?
— Со мной все в порядке, — отзываюсь я.
— Ага, я вижу, — качает она головой, разглядывая мое лицо, а затем плечи. — Ты ссадины обработал?
— И так заживёт.
Бэлла снова качает головой и обращается к Петровичу, который так и стоит за ее спиной:
— Аптечка есть?
— Есть-есть, сейчас, — отвечает сосед и спешит в сторону кухни.
А Бэлла длинный шаг делает, заходит в мою комнату.
Оглядывается и снова на меня смотрит. Особенно долго на полотенце, которое вокруг моей талии обмотано. Я невольно его поправляю, и этим жестом вызываю у Бэллы забавную улыбку. Такую, на грани смущения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Виснет странная пауза. Во время которой мы просто друг на друга смотрим. Тишину разрывает голос Петровича: