Гонец ушел, а Джоанна упросила Давида немедленно отправить послание ее брату-королю, в помощи которого по-прежнему была совершенно уверена.
Но сначала он получил письмо от Бейлиола. Захватчик трона уведомлял Эдуарда, что готов, как и прежде, жениться на Джоанне, и увеличивал сумму выкупа за ее развод с прежним супругом, а в случае отказа выйти замуж именно за него обязывался уплатить ей десять тысяч фунтов в счет нового брака. Он же просит от нее только одного — отказа от права на шотландский престол, которое она приобрела через брак с Давидом Брюсом.
Эдуард продолжал колебаться. А в это время ему уже доставили послание юного зятя, над которым он долго размышлял.
Нет, решил он в конце концов, он не станет помогать и ему тоже. А предлог?.. Предлог любой. Ну, скажем, такой: многие шотландские короли лишали благородных английских подданных принадлежащих им в Шотландии земель и собственности. Как же может он вставать на защиту этих самых королей или их наследников?..
Триумф Бейлиола был недолгим. Множество шотландцев, верных роду Брюсов, поднялись против него с таким воодушевлением и яростью, что новоявленный правитель должен был поспешно бежать в Англию, забыв о недавней победе. Там он рассчитывал снова собрать сторонников.
Эдуард позволил ему появиться на своей земле и даже оказал дружеский прием при дворе. Когда это стало известно шотландцам, то озлобило их до крайности, и, чтобы показать возмущение, они прибегнули к прежней тактике — начали переходить границу и совершать опустошительные набеги на близлежащие селения, сжигая дома жителей и уводя скот.
Королю Эдуарду это было даже на руку, теперь у него появился повод, и в отместку за подобные действия сторонников Давида Брюса он посадит им на трон Эдварда Бейлиола, который будет его послушным орудием… И никакого нового Баннокберна, никакого поражения у англичан больше не будет! Никогда! Он, Эдуард, исправит тот урон, который нанес королевству его несчастный отец…
Однако все было не так просто, к сожалению. Оставался договор, подписанный не так давно и скрепленный благословением папы римского. И оставался тот печальный факт, что его родная сестра состоит в браке с Давидом Брюсом.
Все это так, размышлял Эдуард, действовать следует с осторожностью, ибо положение у него достаточно уязвимое. Первым требованием должно стать возвращение Бервика, а уж затем — чтобы Шотландия признала его сюзереном и принесла присягу в верности…
Юная королевская чета была в полном смятении. Что делать? В стране вспыхнула междуусобица, а тут еще непонятно, как себя поведет король Англии. Джоанну не оставляла надежда, что дорогой брат, узнав, как ей трудно, немедленно бросит все дела и примчится к ней для совета и помощи. Ведь он так любил ее, так нежно целовал при прощании и просил помнить, что они родные и друзья друг для друга навеки! Почему же он не выполняет обещаний, не является на помощь сейчас, когда она в ней так нуждается?!
Советники короля Давида написали и дали ему выучить наизусть речь, которую следовало произнести при большом стечении народа и которая могла бы также послужить посланием, которое будет потом отправлено королю Англии. Мальчик учил ее в присутствии Джоанны, и той больно было слышать и понимать, что ее брат Эдуард рассматривается в этой речи как враг.
— Ни отец мой, ни кто-либо другой из предков, — читал Давид, — не признавал подчинения Англии. Не соглашусь с этим и я. — Голос мальчика монотонно гудел. — А если какой-либо правитель задумает поступить с нами плохо и не по совести, то именно вам следует защитить нас, исходя из любви к справедливости и к сестре вашей, а нашей королеве Божией милостью…
Джоанне хотелось заткнуть уши. Эдуард! О, как ты можешь так поступать с нами?.. Она порывалась немедленно бежать, скакать к нему, чтобы увидеть его, объяснить… Если бы она могла поговорить с Филиппой! Вот кто наверняка понял бы ее, утешил, помог…
Эдуард объявил во всеуслышание: шотландцы нарушили перемирие! Они вторгаются в приграничные английские города и селения и разоряют их, а также отказываются вернуть Бервик, что обещал их король Эдвард Бейлиол. Если он, Эдуард III, не примет ответных мер, они, чего доброго, двинутся дальше на юг, в глубь Англии. А потому он считает законным для себя принять ответные меры.
Нет, он не хотел настоящей войны. Главное, чего он хотел, — оправдать себя в собственных глазах. Смыть позорное пятно безуспешного похода в Шотландию, забыть навсегда о постигшей его неудаче.
Он приказал готовить войско. К его удивлению и радости, Филиппа объявила, что не отпустит его одного и отправится в поход вместе с ним. Это напомнило ему, что, судя по рассказам, деда тоже сопровождала его супруга на все войны, какие тот вел.
— Я счастлив, что ты будешь рядом, — сказал он Филиппе.
— Но вот только дети… — уже с сомнением в голосе произнесла она.
— В таком случае ты сама должна сделать выбор между нами, — предложил он.
Это был нелегкий выбор. Но Филиппа сделала его, в чем ей немало помог сам Эдуард. А точнее, его внешность, привлекающая к нему внимание многих женщин, чего Филиппа не могла не замечать. Не то чтобы она ревновала — у нее не было причин для этого, — но ей было ясно, что при его страстной натуре и вдали от жены он не сумеет удержаться от искушения, даже при всей любви к ней. Нужно быть совсем безмозглой, чтобы не понимать этого.
И она пришла к единственному решению — ехать вслед за Эдуардом, а детей оставить с надежными наставниками и нянями, которых она сама выберет.
Так она и поступила. Дети были помещены во дворец Кларендж, а Филиппа выехала вместе с королем в сторону Шотландии.
* * *
Когда они прибыли в Нарсборо, там произошло событие, похожее на то, с чем уже однажды столкнулась Филиппа в самом начале пребывания в Англии, — она тогда сумела спасти девочку, укравшую какую-то безделушку, от смертной казни.
На сей раз речь шла о женщине, которая украла старый плащ и три шиллинга. Ее как раз вели на виселицу по дороге, где ехала королевская чета. Юная дочь этой женщины бросилась прямо под ноги коню, на котором сидела Филиппа, и была бы сбита на землю, если бы та резко не осадила коня, чуть не упав.
Вид испуганного, заплаканного ребенка до глубины души тронул Филиппу, и она пожелала узнать, чего хочет девочка. Когда ей стало известно, что женщина, совершившая кражу, мать этой малышки и к тому же беременна, а отца у девочки нет, она стала умолять короля пощадить воровку или хотя бы отсрочить казнь до того дня, когда та разрешится от бремени.
Король дал согласие, и толпа, окружавшая их, разразилась криками в честь Филиппы.