Читать интересную книгу Скалолаз. В осаде - Арч Стрэнтон

…— Это ты так думаешь, ублюдок, — прохрипел Гейб и обернулся к задыхающейся Джесси. — Беги к шахте, Джесс!

— А ты?

— Обо мне не беспокойся. Я справлюсь.

— Я останусь.

— Быстро!!! — выдохнул он. — Встретимся там.

Джесси замялась, но потом повернулась и побежала.

Гейб осмотрелся.

Вправо уходил заснеженный склон. Довольно пологий, он тянулся почти на километр и заканчивался пропастью. Слева, в сотне метров, возвышалась скала, перед которой темнели густые еловые заросли. Прямо… прямо и была шахта. А еще тропа, по которой можно спуститься вниз, до узенького карниза, опоясывающего гору полукольцом. С него тоже имелся ход в шахту. Самым полезным в этом укрытии было то, что ход, служивший когда-то для добычи мрамора, расходился в трех направлниях: первый, самый короткий, уползал вглубь скалы и заканчивался тупиком; второй, подлиннее, выходил на поверхность у небольшой базальтовой гряды, служащей одновременно берегом «Золотоискателя», а третий, самый длинный, тянулся до «Ребра дьявола» — изогнутого перешейка, по которому бандитам придется пройти, если они захотят получить третий чемодан.

Гейб уже наметил план действий и теперь лишь убедился, что не ошибся. Задуманное соответствует реальности. Нигде не валяется, скажем, сломанное бураном дерево, способное поставить все под угрозу срыва, или еще что-нибудь в том же духе.

Достав из рюкзака фальшфейер, он лег на снег за небольшим сугробом, подтянув колени к груди, сжав в пальцах зажигающую бечеву…

…Брайан бежал. В его голове, как изображение на фотографии, застыла картинка: мертвое, залитое кровью тело Уокера, распластанное на снегу. Темные брызги — когда пуля пробивает плоть, оставляя дыру величиной с кулак, должны же быть брызги — виднеются повсюду. На деревьях, на сугробах — везде. А если очень повезет, он еще застанет и последнюю агонию или, того лучше, Уокер будет не мертв, а тяжело ранен, и тогда Брайан добьет его. Раскроит башку этому ублюдку, но сначала прострелит руки и ноги. А чего заслуживает дерьмовый гов…к, сбрасывающий в пропасть тридцать миллионов долларов и похищающий еще столько же? Кстати, денежки до сих пор у него. Можно ведь припрятать их, а потом вернуться. Через пару месяцев, когда уляжется шумиха! Пусть Квейлан думает, что ублюдок Уокер сбросил их в пропасть, как и те, первые. А ему, Брайану, они будут вовсе и не лиш…

Слова застыли в его мозгу подобно сосулькам. Он даже не сразу понял, где тело. Уокер же должен лежать здесь… Нет, просто обязан лежать здесь! Брайан же стрелял! Стрелял же, мать его! Так где тело?

Тонкая цепочка следов уходила дальше, за ели, в темноту. Брайан не видел, куда они ведут, мешала бирюзовая дымка. «Слишком велико расстояние, — подумал бандит. — Значит, Уокер удрал!»

В этом была какая-то чудовищная несправедливость, и он ощутил чувство обиды на судьбу за такой подлый поворот. Похожее ему доводилось испытать лишь раз, когда, выиграв в покер пять с половиной тысяч, он тут же, в течение получаса, просадил их, да к тому же спустил еще и свои две. В тот вечер он дико злился, наращивал, поднимал и поднимал ставки, на что-то надеясь, но тщетно.

Сейчас здесь был вовсе не карточный стол и добыча, легкая, а потому необычайно притягательная, ускользала из его рук, и при этом абсолютно безнаказанно. Ему хотелось завыть от бешенства, заорать, осыпать лес свинцовым градом раскаленных пуль, точно тот был виноват в неудаче.

Влекомый этим внутренним порывом, Брайан сделал шаг и… все-таки закричал. Сначала от неожиданности и страха…

Прямо перед ним из-под земли вдруг выросла зеленая фигура. Перекошенное лицо, напоминавшее жуткую злобную маску некоего африканского божества и вздернутые вверх руки лишь усилили паническое опущение надвигающегося кошмара. Это существо показалось Брайану огромным, просто невероятным. Оно сжимало что-то в скрюченных пальцах — наверное, кинжал, да-да, точно кинжал — словно намереваясь нанести смертоносный удар, поразив врага насквозь. И оно кричало! Пожалуй, даже громче и ужаснее, чем сам Брайан. Легкие сдавило пылающим кольцом, набрать воздуха бандит уже не успел.

А потом он закричал от боли.

Невыносимо яркий шар вспыхнул перед объективами. Острая спица пронзила мозг от виска до виска и… наступила темнота. Абсолютная, непроницаемая, черная, как душа грешника, ледяная. Брайан сорвал с головы прибор ночного видения, но темнота осталась, став еще глубже и еще страшнее. Его крик катился над лесом, пугая птиц, и они, взмахивая крыльями цвета ночи, уносились прочь, галдя, внося свою жуткую лепту в полный боли и ужаса человеческий крик…

…Гейб ударил рукой по стволу «хеклера», отшвырнув автомат в сторону. Кувыркаясь в морозном воздухе, тот улетел в еловые заросли, прошуршал по ветвям и упал в снег.

Страх придал Брайану сил. Он прыгнул вперед, на врага, прежде, чем тот успел предпринять что-то еще. Гейб почувствовал сильный толчок в грудь. Холодные пальцы впились в горло, сдавив его, перекрыв доступ воздуху. Костлявое тело навалилось, подмяло его под себя. Небо внезапно вздыбилось, провалилось вперед и вниз, и застыло перед лицом Гейба.

Он почувствовал, что лежит на спине, в сугробе, а продолжающий выть от боли Брайан сидит на нем, вдавливая в наст. Легкие сжало мучительным спазмом, а в ушах возник тонкий комариный звон. Грудь дергалась, сердце билось часто и резко. Организм требовал хотя бы глоток воздуха. Каплю жизни.

Пальцы Гейба впились в запястья врага и сдавили их. Сильно, до хруста. Вопль бандита захлебнулся. Теперь слышалось лишь булькающее сиплое дыхание, с примешивающимся к нему грудным звериным рыком.

Гейб почувствовал, что холодный обруч, сдавливающий его горло, разжался. Воздух хлынул в легкие, обжигая гортань, кружа голову. Он изо всех сил толкнул Брайана в худую, впалую грудь и тот опрокинулся на спину, придавив Гейбу правую ногу. Бандит начал шарить вокруг в попытке найти выпавшее оружие. Он перевернулся на живот, взламывая наст, раскинув руки. Попробовал ползти, но ткнулся лицом в снег, оцарапав хрящеватый нос до крови. Гейб бросился на него. В последний момент Брайан успел уловить шорох за спиной и, с невероятной ловкостью вновь перекатившись на спину, встретил противника ударом ноги. Гейб охнул, когда рифленая подошва «джамп-бутсы» вонзилась ему в солнечное сплетение.

Брайан, загребая руками снег, неуклюже вскочил, поскользнулся и, вцепившись в свитер врага, упал на бок, увлекая того за собой.

Хрип, вопли боли, прерывистое жаркое дыхание повисли над местом схватки. Развороченный снег служил ненадежной опорой и часто предательски мстил людям.

Гейб перестал контролировать ситуацию. Его сознание не фиксировало время и степень опасности. Осталось лишь светлое пятно лица и тело противника. Тело, которое нужно сломать, изувечить, остановить. В нем не было жалости. Жалость сгорела за мгновение до того, как бандит бросился на него. Она переродилась в иное чувство — стремление выжить любым путем.

Костлявый кулак разбил ему губы. Рот наполнился горячей кровью, и Гейб выплюнул густую солоноватую жижу прямо на лицо Брайана. Следующий удар пришелся в скулу. Бандит извернулся, стремясь оказаться наверху и получить определенный перевес, но Гейб несколько раз, что было сил, хлестнул его ладонями по ушам. Тот завыл, вскинул руки к голове, открывая тело и шею. Секущим ударом он перерубил Брайану кадык, затем таким же приемом сломал челюсть и вскочил на ноги. Бородач захрипел, наклонился, будто собираясь зажать голову ладонями. Левая рука его метнулась к ножнам, висящим на поясном ремне, а затем резко выпрямилась. Гейб не ожидал нападения, считая, что противник уже повержен. Блестящий ртутным отливом клинок с еле слышным свистом рассек воздух, ударил человека в бедро, вспорол кожу, оцарапав кость, и продолжил свой путь в пустоту. Брайан, не удержав равновесия, начал валиться вперед, и тогда Гейб ударил его. Изо всех сил, за собственную изнасилованную жалость, за подлость, за все. Тяжелый альпинистский башмак, двигавшийся снизу вверх, превратил лицо бородача в кровавое месиво. Хруст костей, треск ломающихся зубов смешался с влажным хлюпаньем. Кровь хлынула на снег, растопив наст и тут же застыв бурыми пятнами. Ее оказалось удивительно много, настоящий фонтан. Черный, парящий. Брайан рухнул на спину, поджав колени, скуля, как пес. Гейб наклонился вперед и ударил его еще раз, наотмашь, не стараясь попасть куда-то конкретно, а просто выплескивая ярость. Они вновь покатились по земле, заскользили по откосу в сторону пропасти, все быстрее и быстрее. В ушах завывал ветер, а кровавый след отмечал их последний путь к обрыву.

Гейб первым увидел и осознал, насколько близко подобрались они к смерти. Он попытался как-то замедлить движение, вонзил ботинки в наст, но этого было слишком мало. Наст лопался, а скорость почти не уменьшалась. Стена темноты надвигалась с быстротой пассажирского поезда. Чернильная мгла, за которой начинался вечный холод небытия. Правда, существовало еще пять секунд свободного полета, с трепещущим на губах криком, взмахом рук и новым видением уже закончившейся жизни, ко ото было весьма сомнительным утешением.