Читать интересную книгу Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая - Эрнест Лависс

В Бурбонском дворце, с одной стороны, группа пяти порицала Наполеона III за то, что он оставил Венецию во власти Австрии и продолжал держать в Риме французский гарнизон вопреки желанию населения, с другой — католическая оппозиция, гораздо более многочисленная (Лемерсье, Плишон, Флавиньи, Келлер и т. д.), жаловалась на его потворство революции и требовала новых гарантий в пользу папы. На все эти упреки Варош мог давать лишь уклончивые ответы. В это'время (апрель 1860 г.) Наполеон III готовился отозвать французский гарнизон из Рима, и он осуществил бы свое намерение, если бы этому не помешала экспедиция Гарибальди (май), который стремился возбудить революционное движение не только в Сицилии и Неаполе, но и в самом Риме[86].

Французские войска продолжали охранять папу. Но таким образом Наполеон III поставил себя в двусмысленное положение и восстановил против себя всех. Если итальянцы перестали чувствовать к нему всякую благодарность за прежние услуги, то и католическая церковь стала считать себя свободной от всякой признательности за те услуги, которые он ей оказывал прежде и продолжал еще оказывать. В это время Наполеон III оружием поддерживал католические интересы даже в Китае и изъявлял готовность так же поддерживать их в Сирии; и тогда же папа отдал свои войска под команду декабрьского изгнанника Ламорисьера, заклятого врага французского императора, демонстративно вербовал в свою армию французскую легитимистскую молодежь и, наконец, допускал в присутствии императорских войск и трехцветного знамени поднимать белое знамя и приветствовать имя Генриха V. Раздраженный этими выходками, Наполеон III, которого эмиссары Кавура уговаривали обуздать революцию и воспрепятствовать Гарибальди провозгласить республику в Квиринале, кончил тем, что дозволил пьемонтской армии двинуться на Неаполь и занять почти всю Папскую область. Результатом этого были битва при Кастельфидардо (18 сентября 1860 г.) и новые плебисциты, сделавшие Виктора-Эммануила королем Италии.

Такие события еще больше восстановили французское духовенство против императора. На следующий день после Кастельфидардо все церкви во Франции огласились воплями скорби и негодования. Жертвы, павшие в этот день, чествовались епископами как мученики и святые. К концу 1860 года епископские послания приняли такой резкий тон, что министр внутренних дел счел необходимым подчинить выпуск тех из них, которые распространялись в виде брошюр, правилам о предварительном представлении в министерство и гербовом сборе. Вопреки закону, составились общества для агитации и собирания подписей в пользу папы; они были распущены, и правительство грозило возбудить против них судебное преследование. Но епископы продолжали действовать в том же направлении, а клерикальная агитация не прекращалась.

Торговый договор 1860 года; недовольство протекционистов. Наполеон III восстановил против себя как сторонников церкви, так и протекционистские элементы, т. е. класс крупных фабрикантов, горько упрекавших его в том, что он принес их интересы в жертву своей фритредерской политике.

Виновник государственного переворота уже с 1852 года втайне задался целью не только служить делу национальной независимости, но и способствовать торжеству тех экономистов, которые требовали снижения' международных таможенных барьеров и установления свободной конкуренции на всемирном рынке. Интересы потребителей были Наполеону III дороже, чем интересы производителей, и в первые же годы своего царствования он воспользовался неурожаем для того, чтобы под предлогом борьбы с его последствиями провести понижение таможенного тарифа. Это возбудило тревогу в рядах французских фабрикантов. Затем он предложил Законодательному корпусу (1856) законопроект, имевший целью совершенно отменить тарифные ставки, носившие запретительный характер, и сильно понизить все покровительственные пошлины. Но фабриканты подняли такой вопль, что он поспешил взять свой проект обратно.

Впрочем, с его стороны это было простой отсрочкой вопроса, и с этого момента этот «мягкий упрямец», никогда не отказывавшийся целиком от своих теорий, выжидал лишь удобного случая для осуществления своего намерения. Ему показалось, что благоприятные условия наступили, когда английские фритредеры, в содействии которых он нуждался для низвержения министерства Дерби, мешавшего его итальянской политике, помогли Пальмерстону вернуться к власти (июнь 1859 г.). На этот раз он не сообщил о своих намерениях ни публике, ни Законодательному корпусу. Министр Руэр в величайшей тайне выработал, совместно с англичанином Кобденом, торговый договор 23 января 1860 года между Францией и Великобританией. По этому договору, послужившему образцом для целого ряда других трактатов, заключенных в следующие годы, Франция отказывалась от запретительных ставок и заменяла их ввозными пошлинами, не превышающими 30 процентов стоимости импортируемых товаров. С другой стороны, Франция получала свободный ввоз некоторых своих продуктов в Англию, равно как понижение пошлин с французских вин и спиртных напитков.

Значительная часть французских промышленников отнеслась к этому договору, как к государственному перевороту и национальному бедствию. 400 фабрикантов просили у императора аудиенции, но получили отказ. Однако энергичный Пуйе-Кертье громко высказал в Вурбонском дворце (в Законодательном корпусе) протесты промышленного класса (24 апреля и 2 мая 1860 г.), и агитация еще усилилась после опубликования специальных конвенций, определивших новые тарифные ставки (октябрь — ноябрь).

Декрет 24 ноября 1860 года. Наполеон III чувствовал, что вокруг него скопляется грозная атмосфера ненависти. В течение последнего года он старался сблизиться с демократической партией, еще недавно подвергавшейся с его стороны суровым преследованиям. По возвращении из Италии он обнародовал амнистию, по которой большинство декабрьских изгнанников вернулось во Францию[87]. Не отказываясь от своей диктаторской власти в делах печати, он фактически предоставил либеральным газетам известную свободу, особенно в области их полемики с обскурантизмом и ультрамонтанством; наконец, разрешено было издание нескольких новых оппозиционных газет — Общественное мнение (U Opinion Nationale), Время (Le Temps), Воскресный курьер (Le Courrier du dimanche) и т. д.

Наполеон III начал пугаться ответственности за свою политику. Эта ответственность перед лицом Франции падала на него одного. Благоразумные (или считавшие себя таковыми) советники, как Морни, дали ему понять, что наступила пора разделить эту ответственность с представителями страны или по крайней мере сделать вид, что он готов ее разделить. Тогда император издал декрет (24 ноября 1860 г.), который предоставлял право Сенату и Законодательному корпусу ежегодно подвергать рассмотрению и оценке политику правительства при помощи свободно обсуждаемого адреса в ответ на тронную речь; министрам без портфеля поручалось защищать эту политику перед палатами, а в официальном Монитере отныне должен был печататься подробный отчет о парламентских прениях.

Таким образом, не отказываясь ни от одной из своих цезаристских прерогатив, император, казалось, был готов привлечь нацию к делу управления, так как он, по видимому, хотел сделать ее судьей своей политики. Наполеон III не сомневался, что обе палаты, из которых одна назначалась им самим, а другая почти вся состояла из депутатов, выбранных по рекомендации префектов, склонны будут одобрить все действия правительства; он не отказывался даже от надежды привлечь на свою сторону группу пяти и таким образом обезоружить зарождавшуюся в недрах Законодательного корпуса демократическую оппозицию. Поэтому, — если бы духовенство вздумало упрекать императора в измене папе, а крупные фабриканты продолжали бы нападать на его экономическую политику, ему легко было бы защищаться, свалив все свои ошибки на страну. Ему и в голову не приходило, что в этой игре он будет одурачен и что из декрета 24 ноября выйдет когда-нибудь во всеоружии фатальная для Империи свобода.

II. Либеральная империя

Демократическая оппозиция в Законодательном корпусе. Группа пяти быстро сообразила, какую выгоду она может извлечь из нового режима. Конечно, она и теперь не могла открыто требовать восстановления республики (двое из группы, впрочем, об этом и не помышляли) или оспаривать основные принципы Империи; теперь, как и раньше, члены пятерки, не могли увлечь за собой большинство или причинить Наполеону III материальный ущерб. Но зато отныне голос оппозиции, до того времени не выходивший за стены Бурбонского дворца, мог быть услышан всей Францией; ей позволено было громко разоблачать злоупотребления правительственной власти и многие ошибки этой власти, остававшиеся до тех пор неизвестными. Они могли также требовать отмены или существенной реформы политических законов, без которых действие конституции 1852 года должно было скоро прекратиться. Пятерка не упустила этого случая. И вот, благодаря ее деятельности, во Франции пробудилось политическое сознание. С 1861 года парламентские прения, которые в течение десяти лет не интересовали страну, начали снова увлекать ее. Нация стала мало-помалу снова сознавать свои права; поколение 1848 года подняло голову, и выросло новое поколение, готовое помочь отцам отвоевать утраченную свободу.