Качать воду Тип-Типа научил Вовка. В его обязанности по дому входила поливка сада — для мальчишки занятие скучное, утомительное. Однажды он заметил, как медвежонок бессознательно повторил его движение — нажал ручку насоса и… Вовку осенило. Набив карманы рафинадом, он приступил к дрессировке. Нажмет медведь на ручку — получи кусок, нет — ходи голодный. Тип-Тип оказался сообразительным, даже слишком: поливка сада заканчивалась одновременно с запасами сахара в карманах.
Pэм сидел в кустах и внимательно наблюдал за всеми манипуляциями Тип-Типа. Уши его настороженно торчали, глаза поблескивали. Он и раньше заставал медвежонка за этим занятием, но при этом в саду всегда находился хозяин или его сын. И все было чинно, без суеты, майор был весел, и Рэму частенько перепадали кусочки сахара. А сейчас… Каким-то шестым чувством пес узрел в действиях медвежонка признаки хулиганства. С громким лаем он выскочил из засады. Причем держался поближе к окнам, стараясь обратить внимание хозяина. И точно. Через минуту ставни с треском распахнулись, и в проеме окна показался заспанный майор. Позевывая, он потянулся, добродушно спросил:
— Чего орешь?
Рэм преданно тявкнул, прыгнул в сторону медвежонка. Майор полузакрыл глаза, по-детски улыбнулся, явственно представил себе немую сцену, минуту назад разыгравшуюся в саду, и расхохотался.
После завтрака все разошлись по своим делам: майор — на работу, Майя Яковлевна, его жена — по магазинам, а Вовка, зажав пальцами уши, засел штудировать историю Древнего Рима. Тип-Тип, томимый бездельем, болтался в саду. Озорные глазенки так и шныряли в поисках развлечений. Нового ничего не предвиделось. Бочку катать надоело, малину он давно обобрал, муравьиную кучу разграбил. Посмотреть, может, что делается на воле? Дырка в заборе хоть и небольшая, но обзор из нее хороший. Видна часть улицы, магазины, вечно спешащие куда-то люди, а все остальное заслоняли дома. Интересно, что за ними? Может быть, лес с его кажущейся тишиной, необыкновенными дразнящими запахами, прохлада реки, небольшие солнечные полянки, на которых он так любил резвиться? Может, где-нибудь там гуляет и мать? Образ ее стал стираться в памяти Тип-Типа, и при воспоминании о ней он ощущал лишь что-то ласковое, доброе, заслоняющее от всех бед и несчастий. А вот и тропинка, по которой уходил и возвращался майор. Медвежонок часто поджидал его. Прильнув к глазку забора, он нетерпеливо всматривался в прохожих — не мелькнет ли знакомая фигура. Заметив хозяина, он начинал радостно повизгивать, хрюкать, метаться вдоль калитки. Он очень привязался к майору, хотя на ласки последний был не так уж и щедр. От каждого его слова, прикосновения медвежонок испытывал необъяснимое удовольствие. Он важно вышагивал, терся лбом о ноги хозяина, что-то урчал, словно бы разговаривал с ним на одном понятном им языке.
Тип-Тип смотрел на играющих в футбол ребятишек и от возбуждения вздрагивал. Ему тоже хотелось погонять этот желтый кожаный мяч. Но что делать? Забор крепок. Не выберешься. Медвежонок отвернулся, выказывая всем своим видом полнейшее безразличие к происходящему, деланно зевнул и побрел к яме с песком — покувыркаться. Он всегда так делал, когда испытывал зуд. Около старой сосны остановился. Ствол ее, могучий и шершавый, упирался в небо. Легко приподнявшись на задние лапы, медвежонок передними с силой ударил по коре. Раз, еще раз, еще… Он точил когти, бессознательно чувствуя, что это — его оружие и что оно ему еще пригодится.
…Тип-Тип возился в песочнице и неожиданно — с детьми это бывает часто — беспричинно развеселился. Он кувыркался, делал всевозможные кульбиты, подбрасывал вверх песок. Вместе с песком попадались и мелкие камушки. Падая, они ударяли медвежонка. Он жмурился, блаженно пофыркивал, нелепо махал лапами, делая вид, что защищается. Неожиданно боковым зрением Тип-Тип заметил курицу. (Куры были соседские и часто промышляли по чужим огородам.) Бестолково прыгая, она склевывала падавшие сверху камушки, тут же выплевывала и кидалась за следующим. Сидя неподвижно, как изваяние, Тип-Тип с любопытством рассматривал ее. Так близко он видел курицу впервые. Песок ниточкой струился из передних лап медведя. Не подозревая опасности, курица подходила все ближе и ближе. Вот она и рядом — жирная, пахучая, глупая. Тип-Тип резко опустил лапу.
Трудно сказать, ради чего было совершено это убийство. Ради озорства, прихоти? Скорее всего он сделал это непроизвольно, подчиняясь минутной, но властной силе инстинкта.
Курица трепыхнулась и закатила глаза. Тип-Тип перевернул ее с боку на бок, придавил лапой, обнюхал.
Первая схватка, первая добыча. Медвежонок чувствовал острое, непередаваемое волнение, у него кружилась голова, гулко и часто билось сердце.
Тип-Тип снова перевернул жертву. Что делать? Бросить добычу — грех. Съесть? Не хочется. И опять инстинкт пришел зверю на помощь. Повинуясь его зову, Тип-Тип рысцой пустился в кусты. Недалеко от яблони вырыл яму, сунул туда курицу, засыпал, а сверху придавил камнем.
День обещал быть жарким. Припекало. Тип-Типу захотелось вздремнуть. Он еще раз осмотрел свой тайник и, убедившись, что все в порядке, побрел в малинник. Он шел, важно покачиваясь, самодовольный, чуть усталый, и не подозревал, с каким неослабевающим вниманием следил за всеми его действиями спрятавшийся за опрокинутой тачкой Рэм.
Исчезновение первой курицы соседи расценили как нелепую случайность, но через неделю, когда недосчитались шестой и наконец поняли, что есть кто-то, кто умышленно крадет или убивает их белоснежных хохлаток, пришли в неимоверную ярость. Но кто? Сгоряча решили: лиса! Дед Антон, возбужденно почесываясь, отправился дежурить на сеновал.
Ночь прошла спокойно. Дед хорошо выспался и утром, когда куры разбрелись по двору, ушел в дом — завтракать и досыпать. Хозяйка расщедрилась, налила ему стопку, а к обеду, пересчитав кур, тихо ахнула: пропала рябая несушка.
— Тимофеич!
Майор подошел к окну. У калитки стоял дед Антон и, постукивая палкой, недоверчиво косился на медвежонка.
— Чего тебе?
— У твоего медведя, по-моему, рыло в пуху.
— Это по-твоему, — добродушно проговорил майор.
— Не «по-моему», а точно, — осерчал дед. — Сам глянь!
— Ты серьезно?
— А ты думал, шучу? — огрызнулся дед. — Восьмая уже, небось, пузыри пускает.
Майор вышел в сад и, осмотрев медвежонка, заметил у него за ухом прилипшее куриное перышко. Повертел в руках, сдунул, подумав, спросил:
— Ну и что? Их здесь полно.
— Подозрение у меня есть. Сегодня одна забралась к тебе под дом и — как в воду канула. — Дед подслеповато мигнул. — Ты уж извини. Без надобности тревожить бы не стал.