а то бы вряд ли смог заставить себя пригубить из здешних чашек.
— И чего же тебе надо, что ты так настойчиво меня разыскивал? — спросил он, сев напротив меня за кофейный столик и разливая по чашкам пышущий свежестью зеленый чай.
— Тогда у Сэма ты сказал, что ОН скоро будет здесь, — начал я, попробовав ароматного напитка.
— И ты примчался узнать, кто ОН? — изящно выгнул Люциус темную бровь.
— Я не стану спрашивать тебя, о ком ты. Мы с тобой оба понимаем, кого ты имел в виду. Я здесь, чтобы выяснить, когда это случится? И можно ли как-то этому помешать?
Нахмурившись, парень отрешенно уставился в одну точку, лишь через пару долгих секунд вернувшись из прострации. Тяжело вздохнув, Люциус потер подбородок и вернул приподнятый в задумчивости чайник на стол. Затем он так же отстранено скользнув по мне взглядом, неторопливо поднялся и, порывшись в прикроватной тумбочке, шатающейся на неустойчивых ножках, достал колоду выцветших карт.
Он что, собрался на картах гадать? Это так он ответы мне давать намеревается?!
— Что ты делаешь? — с сомнением проследил я за движениями Люциуса.
— А ты ожидал, что я хрустальный шар из под стола достану? — насмешливо ответил он вопросом на вопрос, заметив мою реакцию.
И продолжая безмолвно усмехаться, перемешал карты. Однако через мгновение на его лице не осталось даже намека на шутливость. Люциус разом сделался абсолютно серьезным и сосредоточенным, приступив к раскладыванию карточек на столе, с которого он предварительно убрал все лишнее.
Я же откинувшись на спинку стула и скептически скрестив руки на груди, внимательно за ним наблюдал. Где-то все же проскальзывала мысль, что не в моем положении проявлять недоверие к паранормальным действиям. Исходя из чего, я постепенно уговорил самого себя быть более собранным, вслушиваясь в размытый смысл сказанного Люциусом.
— Тебя что-то тут держит, поэтому ты и остался, — наконец, соизволил он выдать спустя мучительные несколько минут рассматривания сложившейся из карт общей картинки.
Что может меня держать? Незаконченных дел у меня не было, если Люциус о них. Я давно готовился к концу и жил фактически сегодняшним днем, распределив все важное так, чтобы близкие в любую минуту не испытывали затруднений, разбираясь с моими не улаженными проблемами.
К слову, кровных родственников у меня нет никаких. Я ж вырос в приюте детском…
Возможно, само по себе желание испытать все то, чего я не мог позволить себе из-за больного сердца?
— Это как-то связано с моей болезнью? — задумчиво протянул я, а сам тут же подумал:
«Или, может, именно мечта иметь семью? Настоящую. Любимую и любящую… Такую, ради которой стоит задержаться в этом мире. Та, ради кого мне сейчас хочется жить. Одна — единственная. Дебора…»
— Не знаю, чувак, — врезался голос Люциуса в мои рассуждения. — Она, не она, — будто мысли мои просканировал тип.
— Кто? — с некоторой долей испуга спросил я у парня.
— Болезнь, — пояснил он свои слова. — Ты же о ней говорил? Или?.. Короче, не пойму я, как болезнь может на свете удерживать, мужик, тебе виднее. Но одно могу точно сказать: лучше бы тебе поскорее все это дело выяснить. Дух, что идет возвращать свое тело, не из тех, с которыми мне хотелось бы столкнуться. У меня прям мурашки от его жуткой энергетики! — ответил Люциус, и его даже немного передернуло. — Я с таким свирепым упырем и не сталкивался еще.
М-да, с таким психологическим уродом, как Мартин Никс и при жизни-то не стоило сталкиваться, чего уж говорить о смерти… — пронеслось в мозгу.
— А я смогу его видеть и слышать? — спросил я, напряженно сжав кулаки в ожидании ответа.
— Видеть нет, — почесал Люциус затылок. — Однако он сто пудов попытается влезть обратно в свое тело. Сначала ты, может, особо и не чухнешь, что началось. Лишь время от времени будешь терять над своим туловищем контроль. Либо и разум вырубать начнет на пару минут, словно ты заснул на ходу, а в реале — это ОН управление перехватит и будет творить, че вздумается, — нагнетал Люциус мраку с каждым словом. — А потом самое прикольное начнется — дух Никса с каждым разом все дольше будет оставаться в теле, а под конец и вовсе полностью займет свое прежнее место. Ну а ты, чувак, — вздохнул он сочувствующе, — отправишься туда, куда и должен был давным-давно. Во вместилище душ усопших.
— А ОН вновь станет прежним Мартином Никсом и будет жить дальше, как и до всего этого? — полувопросительно закончил я за Люциуса, высказав вслух то, что, как выяснилось, гнетет меня больше моего собственного путешествия в небытие.
Глава 25.
Итан.
Я в ужасе раскрыл глаза.
Комната Мартина Никса этой ночью давила на меня сильнее, чем когда-либо. Будто стены вот-вот зашевелятся и зажмут меня со всех сторон. Чудится, что все живое вокруг и презирает меня за ложь. За подлог. Еще немного и мозг взорвется от страха услышать справедливое: «Смерть узурпатору!».
По всему телу пробежала дрожь.
«Ты боишься? — раздалось внезапно в голове чужим, резким голосом с жесткими нотками. — Правильно. Скоро я верну все, что по праву мое. И никакие печати не удержат меня», — продолжил ОН тише — шелестя звуками, похожими на шипение змеи. Отчего услышанное прозвучало как нечто потустороннее, загробное, и стало еще более жутко.
ОН здесь. Мартин Никс пытается вторгнуться в свое прежнее тело!
Я, перестав ерзать в постели, вскочил и сел на кровати, обхватив вспотевшую голову руками.
А ОН все говорил и говорил. Угрожал мне скорой расправой. Это было невыносимо! Мне казалось — разум сейчас распадется на осколки, будучи не в силах вместить сознание сразу двух людей. Виски болели, сжимаемые невидимым прессом. И с каждым словом Никса мне было все сложнее и сложнее сопротивляться ему.
Глаза слипались от перенапряжения. Я чувствовал себя утомленным незримой борьбой с неутомимым противником, сокрытым в недрах моего подсознания.
Я слабел, и меня неумолимо клонило ко сну.
Как вдруг раздался тихий, неуверенный стук в дверь.
Дебора, не дождавшись приглашения, повернула ручку двери и тихонько вошла внутрь. Однако тем самым, не ведая того, она придала мне сил.
Меня Дебора нашла, конечно, не в лучшем виде. Что я тут же прочитал в ее глазах, округлившихся от удивления и жалости. Я сидел, запустив пальцы в лохматые волосы, то и дело убирая одну руку и сразу же поднося ее то ко лбу, то к затылку.
Выглядел, наверное, как полоумный в бреду! Еще и взгляд мой, полный гнева и злости, был устремлен в пустоту,