Читать интересную книгу "Запретная связь - Геннадий Геннадьевич Сорокин"

а Викторова — в «серой». Не все «серые» комнаты транзитные, в которых жильцы только меняются. Бывает так, что графики у девчонок не совпадают, и половина комнаты всегда пустует. У Викторовой уже больше года так. У нее трехместная комната. Ее соседка Мария работает со мной в одну смену. Викторова — только в день, с двумя выходными в неделю. Подруга Викторовой, Оксана Каменева, работает посменно, но ее график с графиком Марии не совпадает. При посменной работе у них в комнате царит гармония, и никто никому не мешает.

— Каменеву я встречал, — сказал Абрамов. — Я подумал, что она занимается силовыми видами легкой атлетики — метает диск или ядро толкает. У нее фигура как у мужчины: крепко сбитая, живот подтянут. Мы поговорили, оказалось, что Каменева спортом никогда не занималась, но с детства была физически развитой девушкой.

— Она не только фигурой похожа на мужчину, она и стрижется как мужчина и юбки никогда не носит. В общежитии она ходит в спортивном костюме, а на улицу джинсы надевает. Каменева, кстати, единственная женщина на заводе, кто работает на электрокаре.

— Хорошая работа! — похвалил выбор Каменевой Иван. — На каре работать — это не целую смену у станка стоять.

— Ты думаешь, что водитель электрокара только грузы по заводу развозит? Как бы не так! Ночью и во вторую смену водитель электрокара сам платформу загружает, без грузчиков. Прикинь, сколько за смену надо коробок с кордовой нитью поднять и на электрокар загрузить! Не всякий мужик справится, а она — может!

— Почему мы на Каменеву перешли? — спросил Абрамов. — Мы же вроде о Викторовой говорили.

— Таня Викторова и Каменева — подруги не разлей вода!

Журавлева внимательно посмотрела в глаза любовнику и добавила:

— И не только подруги, как говорят.

— Ты на что намекаешь? — не понял девушку Иван.

— Можно подумать, что ты маленький мальчик, не догадываешься, о чем я говорю. Бывает так, что девушка любит девушку.

— Да ну на фиг! — не поверил Абрамов. — В женской зоне, где мужиков нет, там бывает, что зэчки занимаются между собой всяким непотребством, а на свободе, где парней пруд пруди, зачем бы такие извращения были нужны?

— Я ничего не утверждаю, — обиделась Журавлева. — За что купила, за то и продаю. Алексеев Каменеву опасался. Говорил: «За Танюшу она шарахнет чем-нибудь сзади по голове, и поминай как звали!» После того как он обломался с Козловой, он увлекся Викторовой, просто грезил, как добьется от нее взаимности. Таня, кстати, на него в последнее время благосклонно посматривала.

«Обалдеть, какие у них с Алексеевым разговоры были! — удивился Абрамов. — Он, не стесняясь, о сокровенных мечтах ей рассказывал, а она, интересно, что ему в ответ говорила?»

— Как-то у тебя одно с другим не вяжется, — немного подумав, сказал Иван. — Женщины если образуют пару, то больше к себе никого не подпускают.

— Это ты по женской колонии судишь? Там все на виду, ничего скрывать не надо. За любовь женщины к женщине тебя из колонии не выгонят. У нас же все не так. Если бы до руководства завода слухи об их женской любви дошли, их бы тут же обеих уволили и из общежития вышибли. Они обе это прекрасно понимают и скрывают свои отношения как могут. Это Алексеев их расколол, а для других все, что о них говорят, так и остается на уровне слухов и сплетен. А у нас, знаешь ли, много чего сочинить могут! Викторову слухи о ее «особых» отношениях с Каменевой достали, она почувствовала опасность и решила сделать ход конем, сбить всех с толку. К ней, бывает, приходят парни и остаются на ночь. Она решила этим воспользоваться и рассказала двум девчонкам такую историю: приходит к ней парень, ее любовник. Посидели, выпили, и она ему говорит: «Оксана скучает. Повеселил бы ее. Мы с тобой всегда успеем, а она целыми днями на работе, света белого не видит». Девчонки тут же по всей общаге эту историю растрезвонили, и на Каменеву уже по-другому стали смотреть.

— Я никак не привыкну к нравам вашего змеиного гнезда, — сказал Абрамов. — В чем суть истории, что Викторова своим парнем с подругой поделилась? Разве так может быть?

— Почему бы и нет? — удивилась его наивности Журавлева. — Если подруга страшненькая и ей трудно мужчину найти, то зачем жадничать? Это же не мужа подруге уступить, а так, знакомого. У нас была мастер-наставник из Иванова. Она говорила, что после войны в женских общежитиях это вообще было обычным делом. Мужчин нет, а женщины остаются женщинами — им без мужской ласки не прожить, вот и делились ткачихи мужиками как последним куском хлеба, и никто никого не осуждал.

— Мне кажется, что одна и та же женщина не может крутить любовь и с мужчинами, и с девушками. Если все, что ты говоришь, правда, то Викторова какая-то королева разврата, на все руки умелица. У нее часто мужчины останавливаются?

— Я у ее кровати со свечкой не стою, — начала злиться Журавлева. — Если ты с луны свалился и не веришь мне, так больше про общежитие не спрашивай!

— Я тебе верю, но умом понять такую половую распущенность не могу.

— Если ты такой правильный, то здесь-то что делаешь? — с нескрываемым сарказмом спросила Журавлева. — Шел бы преступления раскрывать, а то на кровать раз за разом посматриваешь.

— Один ноль в твою пользу! — не стал обострять отношения Абрамов. — К черту ваших похотливых девиц, пускай живут как хотят. Ты лучше вот что скажи: что у вас говорят о ребенке Изместьевой?

— С ним что-то не так? Он же просто выпал из окна. Залез на подоконник, перевесился вниз и вывалился наружу. Ты его, кстати, видел? У меня все знакомые боялись ему в глаза посмотреть. Жуткое зрелище, когда у человека глаза есть, а в них — пустота. Бр-р-р!

Журавлева поежилась, словно из жаркого помещения вышла на холод.

— Кому теперь достанется ее комната?

— О, эта интрига нас самих занимает! Сейчас в общежитии одна девушка беременная, но она сразу сказала, что после родов уедет к родителям в деревню. Еще одна точно беременная, но пока скрывает это. Она надеется выйти замуж за отца ребенка и съехать из общаги. Незамужним девушкам эту комнату не дадут, так что сами ждем, чем дело кончится.

Чтобы день не пропадал зря, они занялись любовью, но получилось как-то пресно, натянуто, словно они оба легли в кровать не насладиться друг другом, а выполняли давно надоевший и обоим ненужный ритуал. После секса Журавлева не стала обнаженной ходить по