сюда, — позвал Орлов.
Она, стараясь не сломать каблуки, сделала несколько робких шагов, оказалась в пространстве между двумя домами.
— Ну, не бойся. Тут чужих нет.
— Чего ты сюда забрался?
— Сейчас, подожди…
Орлов оставил фонарик включенным, положил его на землю, направив свет на Игнатову. Их разделяло всего несколько шагов. Он увидел ее лицо, какое-то бледное, удивленное, испуганное. Полез за пазуху, доставая пистолет. Выстрелил трижды, два раза в грудь и один в голову. В узком пространстве между домами выстрелы прозвучали негромко. Игнатова медленно повалилась на землю. Он, стараясь не смотреть в лицо, сел на корточки, натянул нитяные перчатки, расстегнул ее плащ, обыскал карманы. Светя фонариком, порылся в сумочке. Там оказалось немного денег, помада, зеркальце, но документов не было… Что ж, тем лучше.
Орлов, хорошо ориентируясь в темноте, встал, повозился возле стены ближнего дома, разбирая деревянный хлам. Когда-то здесь, на первом этаже, был магазин, а внизу склад мануфактуры, сохранились обитые железом створки люка в подвал, куда спускали товар. Створки держала металлическая перекладина на сломанном висячем замке, закрепленном проволокой. Орлов разобрался с замком, снял перекладину, потянул за ручку одну из створок. В лицо пахнуло затхлой сыростью и холодом.
Вниз под углом уходила плоскость из теса, обитая полустертым листовым железом, скользким, как лед. Он взялся за ворот плаща Игнатовой, но так ничего не получилось. Пришлось приподнять ее и перетащить ближе к люку. Он подтолкнул тело вниз, словно спустил с ледяной горки Снегурочку, бросил в темноту сумочку. Захлопнул створки, закрепил перекладину, поставил замок на прежнее место, замотал его проволокой. Замаскировал люк ломанной мебелью и посветил фонариком на землю, проверяя, нет ли вокруг следов крови. Задними дворами вернулся к машине, открыл багажник, завернул пистолет в тряпку и сунул его под запаску. Потом сел в кресло, сделал глоток рома, выкурил сигарету. Немного успокоился и поехал домой.
Глава 24
В семь вечера, когда Виктор Орлов уже запер бумаги в сейф и собрался уходить, зазвонил телефон спецсвязи. Голос полковника Колодного был взволнованным.
— Есть новости. Кажется, личность автора анонимки, найденной на столе Пельше, мы установили. Это наш старый кадровый сотрудник, который работал в той же стране… Ну, ты понимаешь, в какой.
— Я, как раз, не очень понимаю.
— Слушай. С того самого момента, когда к нам в руки попала анонимка, я много раз вспоминал именно этого человека. Поначалу отбросил эту мысль. Дело в том, что он уже несколько месяцев назад трагически погиб, да, в дорожной аварии. Машина задела какой-то забор или столб, упала в реку и лежала на дне месяц с лишним, пока ее обнаружили. На всякий случай я дал поручение поискать кое-какие бумаги в спецхране. Там подняли подшивки газеты «Бостон Глоб» и еще кое-какую местную периодику. И я лишний раз убедился, что интуиция — не пустой звук. Я путано объясняю, но скоро ты все поймешь.
Связь была защищена от прослушки, но Колодный, как обычно, говорил, не называя имен, стран, конкретных фактов. Рабочий день Орлова был не самым легким, ему хотелось скорее выйти на улицу, поймать такси и отправиться на улицу Горького в ресторан «Баку», где был заказан столик на двоих, через полчаса приедет Рита, у нее сегодня день рождения. Но вместо ресторана он до сих пор сидит в прокуренном кабинете.
— Я уже дописал письмо и отдал машинистке, — сказал Колодный. — Скоро она допечатает. Там около трех страниц. Фельдъегерь доставит его через час с небольшим. Подождешь?
Орлов закашлялся, достал носовой платок, высморкался и ответил:
— Иван, Андреевич, у меня через полчаса встреча с информатором. Эту встречу я ждал давно. И теперь не могу ее отменить или перенести.
— Какие еще информаторы? Ты работаешь только на меня. Только по этому делу. Существует приказ…
— Иван Андреевич, я расскажу, что это за человек и что он для меня, то есть для нас делает. Но не по телефону…
— Что ж, желаю приятно провести время, — после того, как вопрос с Игнатовой был закрыт, Колодный пребывал в добром настроении и уже два раза обещал Орлову хорошую премию и еще кое-что. — Ну, с информатором. Надеюсь, она хоть симпатичная?
— Даже очень.
* * *
На следующий день в девять утра Виктор Орлов провел пятиминутку с оперативниками, занятыми наблюдением за Алексеем Разиным. Освободившись, Орлов приземлился за рабочий стол, ножницами отрезал полоску бумаги от казенного, с сургучной печатью конверта, доставленного фельдъегерем. Итак, вчера вечером полковник Колодный сказал, что составляет важное письмо, и вот оно, — готово. С пылу с жару. Еще не остывшее, тут главное, — не обжечься.
Он выудил три страницы машинописного текста, подписанные Колодным, две цветных фотографии незнакомого мужчины лет пятидесяти и увеличенные ксерокопии публикаций газеты «Бостон Глоб» на английском, сколотые конторской скрепкой.
С первого взгляда понятно, что человек на фото — иностранец, в России не носят шляп, вельветовых, с широкой двухцветной лентой и перышком. Очки в темной пластиковой оправе с дымчатыми стеклами продаются только в закрытых распределителях. Лицо на фотографии приятное, выразительные глаза, бородка клинышком, усики. Похож на профессора, гуманитария. В рабочее время он сеет разумное, доброе, вечное, а на досуге, в свободное время, продает родину. Это фотографии некого Стивена Платта. Рост метр семьдесят два, среднего сложения, пятьдесят четыре года.
В недавнем прошлом Стивен — нелегальный агент КГБ, коренной американец, длительное время выполнял особо секретные задания. В ПГУ подозревают, что Платт стал двойным агентом, кроме того, он похитил крупную сумму наличными и антикварные ценности, которые в свое время получил из Москвы.
Платт хорошо воспитан и образован, знает несколько языков, без акцента говорит по-русски. Дипломированный искусствовед, владелец антикварного магазина и частной картинной галереи. Колодный полагает, что этот человек, буквально на днях, въехал в СССР по подложным документам. Весьма вероятно, что Платт лично знаком с Алексеем Разиным, планирует с ним встретиться в Москве. Задача Орлова — проверить предположение касательно визита Стивена Платта в Союз. Если он здесь, то надо выяснить, где он обретается и чем занят.
Помешивая ложечкой кофе, Орлов пробежал глазами последнюю страницу и хмыкнул. В бумагах нет ответа на вопрос: за каким чертом этот Платт, рискуя жизнью, приехал в Союз. Странная история…
Закончив с письмом, Орлов обратился к газетным заметкам. Он знал английский неплохо, правда, в отсутствии ежедневной практики, некоторые слова забылись, но смысл газетных текстов, довольно простых, был понятен и без словаря. В первой заметке говорилось, что некий Стивен Платт, искусствовед, владелец антикварного магазина и частной картинной галереи,