и клеенчатом фартуке, заляпанном бурыми пятнами. Не снимая резиновых перчаток, он попросил сигарету и сказал, что копию заключения можно получить в восемнадцатой комнате, а если просто на словах, то у покойного Грекова раздроблены шейные позвонки.
Убийство Грекова постарались замаскировать под несчастный случай, навести следствие на ложный след. Поэтому тело оставили под железнодорожной насыпью. Якобы Греков ехал на электричке, дверь тамбура была сломана или открыта, на повороте он выпал из поезда и так далее. Для милиции хорошая версия, никого искать не надо. Но на самом деле это убийство, замаскированное под несчастный случай. Орудием преступления могла послужить монтировка или обрезок водопроводной трубы. Удар в затылок нанесен сбоку, с большой силой. Позднее, через несколько часов, нанесены еще два удара, сломавшие височную кость и основание черепа.
— Может, он действительно выпал из поезда и шею сломал? — спросил Орлов.
— Шея была не сломана. Четвертый и пятый позвонки раздроблены ударом тяжелого предмета. В моем заключении все написано. Кроме того, на теле много прижизненных повреждений. Внутренние гематомы, три сломанных ребра. Его хорошо помяли перед смертью.
Орлов взял копию вскрытия и поехал на вокзал. В помещении линейного отделения милиции он переговорил с офицером, который занимался проверкой. Орлов прочитал протокол осмотра места происшествия. Из него следовало, что тело, присыпанное гравием, было найдено путейским обходчиком в семь утра под насыпью, примерно в километре от поселка Фирсановка. При себе, в заднем кармане спортивного костюма, пострадавший имел прошлогодний абонемент в Центральные бани. На основании этого документа была установлена его личность. Это доцент кафедры экономики МГУ Роман Сергеевич Греков. В настоящий момент следствие занято поиском и опросом свидетелей происшествия.
— Что, по-вашему, произошло? — спросил Орлов милиционера.
— Версия номер один: мужчину избили и выбросили из электрички. По корыстным соображениям. А шею он сам сломал по ходу дела. Но я склоняюсь к другому варианту. В том месте, где найден труп Грекова, к насыпи близко подходит грунтовая дорога. На земле и траве обнаружены следы волочения тела. Весьма вероятно, что его, уже мертвого, привезли туда, оттащили к насыпи и там слегка присыпали гравием. Дело было в темное время, злоумышленники не видели, что остались приметные следы.
— Как идет поиск свидетелей? — спросил Орлов. — Найдете кого?
— Вряд ли, — ответил офицер. — Этот Греков долго пролежал под насыпью. Именно поэтому эксперты не смогут установить точное время убийства. Ну, плюс-минус двое суток. А если точно не известно время, где искать свидетелей…
Когда Орлов возвращался в управление в первых сумерках, по радиотелефону позвонил Колодный и сказал, что надо срочно встретиться. Ему уже известны новости о кончине общего знакомого, научного работника из МГУ. Через час Колодный должен приехать в управление.
* * *
Он появился ровно через час мрачнее тучи, сел на стул и выслушал рассказ Орлова, содержащий все известные подробности.
— Черт, я из этого парня сделал первоклассного агента, — сказал Колодный. — Он мог работать еще долгие годы, а вместо этого… Неделю назад он звонил, просил о небольшом одолжении. Ну, достать билеты для его непутевого брата. Чтобы тот мог смотаться из Москвы, от греха подальше. Билеты я достал, но никто за ними не пришел. Я позвонил на кафедру, ответили, что Греков взял отгул. Дома никто трубку не снимает уже четвертый день.
— Но кто…
— Я даже думать не могу об этом: кто и как. Шейные позвонки раздроблены на мелкие кусочки… Сам Разин убивал его или кто-то по дружбе оказал добрую услугу. Меня эта занимательная механика, эти подробности, эти нюансы не сильно беспокоят. Я знаю одно: утечка о Грекове могла быть только из двух источников: от нас или от ментов. Среди нас эту историю знают три человека. Значит… Но менты не могли точно знать, что именно Греков причастен к убийству Татьяны Разиной. Не было у ментов этой информации. Значит…
Орлов вертелся в рабочем кресле и чувствовал мучительный горький стыд, его мутило, краска залила сначала шею, потом скулы и щеки. Он, скосив глаза, посмотрел в зеркало на стене, он стал похож на рака, красного, с белыми навыкате глазами. Он кашлянул в кулак, достал платок и вытер лоб.
— Это я виноват, — сказал он. — Когда забирали дело у милиции, майор Судаков переживал это как личную обиду, чуть не плакал. Я сказал, что что лично ему мы доверяем, копия дела останется в ГУВД. Но, главное, мы будем присылать новые бумаги, которые заслуживают внимания. Просто чтобы у него было занимательное чтение во время рабочего дня… Он, вообще-то, неплохой дядька…
Орлов, набравшись мужества, посмотрел на Колодного и увидел свою копию: человека с красным лицом и белыми глазами навыкате. Колодный жахнул кулаком по столу, вскочил со стула и начал орать, крыть в бога и в душу мать. Но вдруг остановился, снова сел. Достал таблетку и сунул под язык. Пять минут длилось молчание, Колодный налил воды из графина, выпил весь стакан и сказал:
— Ты меня разочаровал. Если так дальше пойдет, об операциях КГБ станут печатать фельетоны в газетенках вроде «Московского комсомольца».
Поднялся и молча ушел, злой на Орлова и весь мир.
* * *
Орлов некоторое время, чтобы чем-то себя занять, возился с бумагами, затем зашел в кабинет капитана Гороха и сказал, что уходит раньше, потому что чувствует себя неважно, вечерняя пятиминутка оперативников отменена, точнее, перенесена на завтра. Орлов оказался на улице, сел в машину и, проехав несколько кварталов, остановился у телефонной будки.
Он вылез, набрав номер майора милиции Феликса Судакова, сказал, что надо срочно встретиться, появилась информация по важному вопросу, требуется консультация. Тот, немного удивленный, ответил, что освободится через два часа. Орлов назвал адрес, где будет ждать, и на всякий случай спросил, какая у Судакова машина, хотя знал ответ.
Чтобы убить время, Орлов зашел в знакомый бар, постоял у стойки, взял коктейль и, сидя за столиком, послушал музыку. Он думал, что еще есть вагон времени, можно зайти в кафе через дорогу и перекусить, он ничего не ел с утра, но аппетита не было. Он вернулся к стойке, заказал коньяка и взял на закуску шоколадную конфетку. Вскоре он вышел из бара, сел за руль и поездил по центральным улицам без всякой цели. Остановился возле булочной, сообразив, что в это время по вечерам завозят свежий хлеб. Он взял буханку украинского круглого за восемнадцать копеек и батон белого за двадцать пять копеек, яблочный мармелад в пакетике и отстоял очередь в кассу.
* * *
Вернулся к машине, бросил покупки на