горе. Я… потерян без моей маленькой двуногой. Такой теперь будет моя жизнь? Долгие дни скуки, борьбы за то, чтобы не отправиться к Чарли, дни сомнений, в безопасности ли она?
Так ли ощущается вечность?
Чарли умрёт. Продолжительность её жизни — мгновение ока по сравнению с моей. И я буду продолжать, и продолжать, и продолжать жить без неё.
Эта мысль заставляет меня взреветь, и животные подо мной разбегаются.
Я вижу только красивую улыбку Чарли. Её вьющиеся волосы, гладкая бледная кожа и голубые глаза. Всё, что я слышу, это её смех. Сексуальный стон, который она издавала, когда я входил в неё.
Что хорошего в вечности, если я проведу её в одиночестве? Если Чарли будет жить без меня?
Я ошибался.
Моя семья не хотела бы, чтобы я провёл свою жизнь в одиночестве, тенью самого себя. В моём воображении я вижу свою мать, танцующую вокруг нашего логова с моим отцом. Летят с ним над нашей территорией, почти соприкасаясь крыльями. Снисходительно глядя на мою сестру и меня, когда мы мчались к дому.
Я приземляюсь на небольшой поляне, где похоронена моя семья. Я двигаюсь, падаю на колени и смотрю на их могилы.
Я думал, что мой народ захочет, чтобы я жил несмотря ни на что. Но слова Майз звучат правдоподобно.
«Ты должен жить. Тебе решать, что ты сделаешь с этим драгоценным даром, но, судя по рассказам, которые я слышала о твоей матери, она не хотела бы, чтобы ты потратил её впустую. Она хотела бы, чтобы ты максимально использовал те годы, которые у тебя есть».
Я был так сосредоточен на своей ярости, так полон решимости остаться в живых, что забыл, в чём смысл жизни.
Вечность, проведённая в полёте над этими землями, всегда в одиночестве, и никогда больше не увидеть мою маленькую двуногую?
Я предпочел бы короткую жизнь с Чарли, чем долгие столетия одиночества.
Я предпочел бы провести с ней один день, чем сто лет, зная, что она ушла в запредельное без меня.
Почему мне потребовалось так много времени, чтобы по-настоящему это понять?
Как будто осознание было всем, что мне было нужно, я вдруг почувствовал Чарли. Я задыхаюсь, от понимания.
Связана. Моя пара одна и в опасности. И я сделал это.
От её ужаса у меня трясутся руки, и я мгновенно оборачиваюсь драконом, с рёвом взмывая в небо.
Как я мог быть таким идиотом? Как я мог быть таким… высокомерным?
Я слышу звуки сражения задолго до того, как приближаюсь к лагерю браксианцев. Я лечу низко, осматривая лес, а затем ругаюсь, когда яркая вспышка света проносится мимо моего крыла.
Я уворачиваюсь, глядя вниз, когда фиолетовые двуногие стреляют в меня со своего корабля.
Я бы не заметил корабль, если бы они не выстрелили. Им удалось замаскировать его, накидав на него ветки и листья, так что его почти невозможно заметить сверху.
Я реву, и фиолетовые захватчики разбегаются. Некоторые из них остались на корабле, когда он стреляет в меня, но я слишком быстр, уклоняясь от них с помощью простого манёвра, который позволяет мне подобраться достаточно близко, чтобы плюнуть в них огнем.
Они умирают, крича, и я удовлетворенно рычу. Я поджигаю окружающий лес и приземляюсь позади корабля. С задней части корабля не горят яркие огни, и я издал довольный гул, когда с корабля высыпают фиолетовые двуногие с длинными палками в руках. Они пытаются окружить меня, но, в отличие от их корабля, их оружие не стреляет таким же ярким, горящим светом.
Я слишком быстр для них. Один за другим они пытаются броситься вперед и дотронуться до меня своими палками. И один за другим они умирают.
Я делаю глубокий вдох, готовый сжечь корабль, пока он не превратится в расплавленный металл. Если внутри ещё есть фиолетовые двуногие, то они тихие, скорее всего прячутся.
— Драгикс?
Я обернулся назад и обнаруживаю, что женщина с огненными волосами смотрит на меня. Айви, я помню её. Чарли она нравится. Чарли нравятся все человеческие женщины. Рядом с ней находится браксианец, её пара, и я игнорирую его, снова готовясь уничтожить корабль и не дать лиловым двуногим забрать человеческих женщин с этой планеты.
Вот когда я это услышал.
Я наклоняю голову, и Айви смотрит на меня.
Её глаза сужаются от всего, что она видит.
— Что случилось?
«Я слышу женщин. Кричащих».
— Черт возьми, — говорит она. — Ты можешь говорить в моей голове?
Её воин подходит ближе и обнимает её за талию, явно недовольный той интимностью, которую, по его мнению, обеспечивает ментальный канал.
«Внутри могут быть фиолетовые двуногие».
Она передает эту информацию браксианцу. Он обнажает свой меч.
— Я пойду первым.
Она хмурится, но не спорит. Она держит свой собственный меч, но, очевидно, знает лучше, что бесполезно считать, что мужчина на этой планете позволит женщине идти навстречу опасности впереди себя.
Я делаю глубокий вдох, гася окружающее нас пламя. Затем я меняю форму, и Айви делает шаг назад.
— Ого, парень, — бормочет она. — Я забыла, что ты можешь так делать.
— Где Чарли?
Она уставилась на меня с удивлением.
— Какое тебе дело? Ты бросил её, помнишь?
Я рычу, и браксианец прищуривается, глядя на нас.
— Возможно, мы могли бы обсудить это позже, — рычит он.
Я рычу на него, но прокрадываюсь мимо него, поднимаясь по крутому металлическому пандусу, ведущему на корабль. Фиолетовый двуногий тут же бросается на меня, и я отбиваю его палку в сторону, ударяя его по лицу. Он отключается, падая на землю.
Это было приятно. Было что-то странно приятное в ударе моего кулака по врагу. Возможно, эта бескрылая форма не так бесполезна, как я себе это представлял.
В передней части корабля прячутся еще два двуногих. Браксианец прокрадывается мимо меня и приканчивает их, а затем мы поворачиваемся на крики.
— Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите нам!
Айви бросается вперёд, но браксианец хватает её за руку, отталкивая назад. Он посылает ей предупреждающий взгляд, и она закатывает глаза, но позволяет. Вид её закатанных глаз так напоминает мне Чарли, что всё моё тело болит за неё.
Браксианец идёт вперед, и мои глаза слезятся от зловония.
— Боже мой, — говорит Айви.
Человеческие женщины. Не меньше тридцати, все в клетке. Многие из них плачут, а другие кричат. Одна из них смотрит на меня, её взгляд опускается ниже моей талии, и она начинает тихонько всхлипывать.
— Мы не причиним тебе вреда, — говорит Айви.
— Тогда вытащите нас отсюда, — кричит одна из самок.
Я