Между тем когда осенью 1897 г. С. Джибладзе снова появился в Тифлисе, сюда вернулись из деревни Ладо Кецховели{107}, из-за границы — Ной Жордания{108}. Последний получил предложение Г. Е. Церетели взять в свои руки редактирование «Квали»{109}. После ряда совещаний Н. Жордания с товарищами у себя на родине, в селении Ланчхуты Озургетского уезда Кутаисской губернии{110}, в Кутаисе{111}, Батуме{112} и, наконец, 6 декабря 1897 г. в Тифлисе{113} было решено принять предложение Г. Е. Церетели и сделать «Квали» легальным марксистским органом, причем в качестве представителя от русской части складывавшийся социал-демократической организации в редакцию был введен И. И. Лузин{114}.
С этого момента редакция «Квали» стала руководящим центром рождавшейся в Тифлисе социал-демократической организации, а Н. Жордания — фактически ее лидером. Укреплению его позиций способствовало то, что в 1898 г., спасаясь от преследования жандармов, О. А. Коган вынужден был покинуть Тифлис{115}, а И. И. Лузин и братья Г. Я. и И. Я. Франчески оказались за решеткой{116}.
Основное внимание редакции «Квали» было обращено на расширение своей аудитории, поэтому с 1898 г. она предпринимает активные усилия, направленные на создание новых рабочих кружков. Некоторое представление об этом дают имеющиеся в нашем распоряжении сведения о праздновании 1 мая. «Первая маевка, — вспоминал один из ее участников, — была организована у нас в 1897 г. подпольным кружком РСДРП, работавшим в то время в мастерских. Собрались мы небольшой группой в доме Шатиловй, в Ленинском районе»{117}. В 1898 г. в праздновании 1 мая принимало участие около 35 человек{118}, в 1899 г. — около 70 человек{119}.
С одной стороны, эти цифры свидетельствуют о постепенном расширении рядов социал-демократической организации, с другой стороны, о том, что вплоть до конца 90-х гг. она объединяла в своих рядах незначительную горстку сторонников новых идей.
Выбор пути
Сосо Джугашвили был способным учеником и мог сделать успешную духовную карьеру. Однако он не воспользовался такой возможностью и стал революционером.
13 декабря 1931 г. в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом И. В. Сталин так охарактеризовал свое приобщение к революционной деятельности: «В революционное движение я вступил с 15-летнего возраста, когда я связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили мне вкус к подпольной марксистской литературе»{1}.
Если учесть, что официальной датой рождения И. В. Сталина считался 1879 г., получается, что он познакомился с революционным подпольем и стал приобщаться к марксизму в 1894–1895 гг., т. е. сразу же по поступлении в Тифлисскую духовную семинарию. Между тем, как мы имели возможность убедиться, к этому времени в Тифлисе еще не было «подпольных групп русских марксистов».
Утверждая в 1931 г., что к революционному движению его приобщили «русские марксисты, проживавшие тогда в Закавказье», И. В. Сталин не назвал ни одного из своих наставников. Позднее при подготовке его «Краткой биографии» такая попытка была сделана. «В 1895 г., — читаем мы в ее корректурном экземпляре, — тов. Сталин связался уже с некоторыми высланными в Закавказье русскими социал-демократами: Франчески, Лузиным, Коганом»{2}.
В опубликованный текст «Краткой биографии» приведенные выше слова включены не были. Однако три названные выше фамилии все-таки нашли отражение в печати. «Будучи в семинарии, — отмечал один из биографов И. В. Сталина, М. А. Москалев, — товарищ Сталин в конце 1894 г. установил связь с высланными из России в административном порядке революционерами (И. Коганом, И. Лузиным, Франчески и др.), которые оказали большое влияние на товарища Сталина и при помощи которых он познакомился с марксизмом»{3}.
Если учесть, что О. А. Коган и И. И. Лузин позднее стали меньшевиками, а И. Я. Франчески перешел на еще более умеренные позиции, то признание их в качестве учителей И. В. Сталина не могло в 30-е гг. появиться в печати без ведома самого вождя. Однако О. А. Коган поселился в Тифлисе в конце 1895 г., а И. И. Лузин и Г. Я. Франчески — еще позже, летом 1896 г. Поэтому познакомиться с ними И. В. Джугашвили мог не ранее 1896 г.
В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что вплоть до 1896 г. не прослеживается никаких изменений в отношении И. В. Джугашвили к своим учебным обязанностям. Вспомним, что первый класс (1894–1895 гг.) он закончил по первому разряду со средним баллом 4,5 и оценкой 5 по поведению.
Вот его оценки за этот класс (годовые, экзаменационные, итоговые): Священное Писание: 4, 5, 4,5; церковно-славянское пение — 4, 5, 4,5; грузинско-имеретинское пение — 5, 5, 5; грузинский язык — 5, 5, 5; русская словесность — 4, 5, 4,5; греческий язык — 4, 4, 4; гражданская история — 3, 5, 4; математика — 4, 5, 4,5. Если сравнить годовые и экзаменационные оценки, можно заметить, что в течение года И. В. Джугашвили учился хорошо, но не блистал. Из восьми предметов он имел пятерки только по трем. Зато по гражданской истории у него была тройка. Если же он закончил учебный год только с двумя четверками, то лишь благодаря тому, что сумел блеснуть на экзаменах.
По первому разряду им был закончен и второй класс (1895–1896 гг.), тоже с оценкой 5 по поведению, но со средним баллом 4{4}. Если в первом классе он по успехам занимал 8-е место, то во втором — 5-е{5}.
За второй класс пока удалось обнаружить ведомость лишь с годовыми оценками. Если исходить из того, что в 1895–1896 гг. И. В. Джугашвили передвинулся по успехам с 8-го на 5-е место в классе, можно было бы ожидать, что учиться он стал лучше. Однако знакомство с годовыми оценками показывает, что из девяти предметов только по одному (церковно-славянское пение) он имел отличную оценку, по остальным предметам (Священное Писание, древние языки, церковное грузинское пение, словесность, библейская история, гражданская история, математика, грузинский язык) в его табеле стояли четверки{6}. Это свидетельствует о том, что уже во втором классе он стал заниматься хуже и если по общим показателям передвинулся на три ступеньки вверх, то, видимо, только потому, что среди его одноклассников успеваемость понизилась еще в большей степени.
Более значительные перемены произошли в третьем классе (1896–1897 гг.), который Сосо закончил с оценкой 4 по поведению и средним баллом 3,5, перейдя в результате этого из первого разряда во второй и передвинувшись в списке успевающих с 5-го на 16-е место. Третий класс И. В. Джугашвили закончил уже без пятерок, У него сохранились четверки по церковно-славянскому пению, греческому языку, грузинскому языку, логике, гражданской истории, словесности, правда с минусом, зато по церковной истории и Священному Писанию появились тройки{7}.
В четвертом классе (1897–1898 гг.) И. В. Джугашвили имел тройку по поведению, он был оставлен на осень для переэкзаменовки и в списке успевающих передвинулся на 20-е место. Из 10 предметов только по церковно-славянскому пению у него сохранилась четверка, по Священному Писанию красовалась двойка, по остальным предметам (церковная история, греческий язык, основы богословия, гомилетика, литургика, психология, физика, грузинская церковная история) были тройки{8}.
Весной 1899 г. Сосо Джугашвили не сдавал экзамены за пятый класс. А результаты его учебы в течение года выглядели следующим образом: поведение, Священное Писание, основы богословия, догматика богословия, русская церковная история, гомилетика, литургика, краткое руководство для пастырей, раскол, церковные грузинские предметы, дидактика, церковно-славянское пение, церковное имеретинское и грузинское пение — 3, сочинение — 2,5{9}.
Таким образом, из отличника в отстающего ученика И. В. Джугашвили стал превращаться в третьем классе, т. е. в 1896–1897 гг.
Показательно в этом отношении и то, что свои первые стихи летом 1895 г. он отнес в газету «Иверия», а 28 июля 1896 г. одно из его стихотворений появилось на страницах газеты «Квали»{10}. В этом же году он становится читателем «Дешевой библиотеки»{11} и членом ученического кружка, который возглавлял старшеклассник Сеид Девдориани.
«Нас, — вспоминал С. Девдориани, — некоторых учеников в виду слабого здоровья перевели из общежития на отдельную квартиру. Там вместе очутились я и Сосо. Сразу после знакомства я предложил ему вступить в кружок. Он обрадовался и согласился <…>. Прекратилось сочинение стихов. Кружок был нелегальный. Организовался он с конца 1896 г. по моей инициативе. Сосо вступил в него в конце того же года, осенью»{12}.