О том, как в это время определялась подобная плата в Тифлисской семинарии, можно узнать из первого номера «Духовного вестника грузинского экзархата» за 1 января 1895 г. В нем говорится: «Воспитанники, не содержащиеся на казенном содержании и не получающие пособия, вообще не поименованные в настоящем списке, но содержащиеся в общежитии, обязаны вносить за свое содержание по 100 руб. в год»{38}.
Следовательно, Сосо, принятый на общих основаниях как своекоштный, должен был не только одеваться за свой счет, но и платить 40 руб. за право обучения и 100 руб. за содержание в общежитии, т. е. 140 руб. в год.
«Плата, — говорилось в „Уставе православной духовной семинарии“ 1884 г., — вносится по третям года, в течение первой половины первого третного месяца»{39}, т. е. до 15 сентября, 15 января и 15 мая. Это значит, что Сосо обязан был немедленно приобрести форменную одежду и не позднее 15 сентября 1894 г. внести 46 руб. 67 коп.
Таких денег у Кеке не было. Поэтому, несмотря на успешно сданные вступительные экзамены, ее сын уже через две-три недели после его зачисления мог оказаться за стенами семинарии.
Имел ли он право на казенное содержание? Устав 1884 г. разрешал принимать на подобное содержание только «сирот, а из имеющих родителей тех, которые представили надлежащее удостоверение и бедность и недостаточное имущественное положение которых известно Правлению и которые, кроме того, оказали лучшие успехи и поведение, преимущественно из воспитанников духовного звания»{40}.
Из этого явствует, что Сосо мог быть принят на полное или половинное казенное содержание только в виде исключения. «На счастье, — вспоминал С. П. Гогличидзе, — у Кеке среди преподавателей оказались знакомые, они знали, как нуждается Кеке, сказали об этом ректору, заявив (об этом. — А.О.) также на собрании, и Сосо был принят в пансион»{41}.
Действительно, сразу же после того, как ему стало известно о зачислении в семинарию на общих основаниях, в этот же день, 2 сентября 1894 г., Сосо Джугашвили подал прошение на имя ректора семинарии, в котором просил принять его «в пансион», хотя бы «на полуказенное содержание»{42}. 3 сентября прежнее решение было пересмотрено, и он был зачислен в качестве полупансионера{43}.
Это означало бесплатное проживание в общежитии и пользование столовой. Но Сосо должен был платить 40 руб. в год за право обучения и одеваться полностью за свой счет.
В 1894 г. педагогический коллектив семинарии состоял из 23 человек, его возглавлял ректор, кандидат богословия, архимандрит Серафим, помощником которого был инспектор семинарии, кандидат богословия иеромонах Гермоген[15]{44}.
«Осенью… — вспоминал Доментий Гогохия, — мы приехали в Тифлис, впервые в нашей жизни очутились в большом городе. Нас ввели в четырехэтажный дом, в огромные комнаты общежития, в которых размещалось по 20–30 человек. Это здание и было Тифлисской духовной семинарией. Жизнь в духовной семинарии протекала однообразно и монотонно. Вставали мы в семь часов утра. Сначала нас заставляли молиться, потом мы пили чай, после звонка шли в класс. Дежурный ученик читал молитву „Царю небесному“ и занятия продолжались с перерывами до двух часов дня. В три часа — обед. В пять часов вечера — перекличка, после которой выходить на улицу запрещалось. Мы чувствовали себя как в каменном мешке. Нас снова водили на вечернюю молитву, в восемь часов пили чай, затем расходились по классам готовить уроки, а в десять часов — по койкам, спать»{45}.
Таким образом, воспитанники почти в течение всего дня находились под постоянным контролем своих преподавателей и имели лишь полтора-два свободных часа личного времени в обычные дни (между 15.00 и 17.00) плюс воскресенье.
Сосо появился в Тифлисской семинарии после того, как она пережила волнения 1893 г. и на протяжении почти девяти месяцев была закрыта{46}. В связи с этим в 1894 г. в семинарии оказалось два отделения первого класса. Одно состояло из поступивших в 1893 г., другое — из поступивших в 1894 г. Так Сосо догнал Миху Давиташвили. Они оказались в разных отделениях одного и того же первого класса{47}.
Вместе с И. Джугашвили из Гори в семинарию поступили Гриша Глурджидзе, Дормидонт Гогохия, Иосиф Иремашвили, Петр Капанадзе, Валико Касрадзе, Гриша Паркадзе, Кита Тхинвалели, Васо Хаханишвили. К ним присоединились Симон Натрошвили из Телави и Арчил (Ростом) Долидзе из Озургет{48}. Позднее, в 1896 г., Сосо сблизился с Михаилом Монаселидзе{49}.
В семинарии воспитанники прежде всего группировались по месту жительства и национальности. Г. Паркадзе утверждал, что горийцы теснее всего дружили с телавцами{50}.
Первоначально Сосо чувствовал себя в большом городе и в новой среде неуверенно. Вот каким вспоминал его учившийся в
1894 г. в третьем классе Сеид Девдориани: «Тихий, предупредительный, стыдливый, застенчивый — таким я помню Сосо с первых дней семинарии до знакомства»{51}.
С воспоминаниями С. Девдориани перекликаются воспоминания В. Кецховели, который утверждал, что после поступления в семинарию Сосо стал более сдержанным, молчаливым и даже замкнутым: «В этот период характер товарища Сталина совершенно изменился: прошла любовь к играм и забавам детства. Он стал задумчивым и, казалось, замкнутым»{52}.
Однако он очень быстро освоился на новом месте. 21 сентября 1894 г. его фамилия впервые появилась в кондуитном журнале{53}. Правда, допущенные им прегрешения были несерьезны, и первый класс он закончил по первому разряду с оценкой «отлично» по поведению, причем в списке класса по итогам года значился 8-м{54}.
Где и как Сосо провел свои первые летние каникулы, мы точно не знаем. Но заслуживают внимания воспоминания Г. Елисабедашвили, который писал: «Летние месяцы Сосо часто проводил в деревне Цроми (около железнодорожной станции Гоми)[16], что находится по правую сторону Куры, в доме покойного Миши Давиташвили»{55}.
Имеются сведения, что летом 1895 г. в Гори Сосо встречался с приехавшими на каникулы студентами медицинского факультета Московского университета Иосифом Барамовым и Петром Дондаровым. Оба к этому времени уже приобщились к существовавшим в университете студенческим кружкам, и от них Сосо мог узнать о той жизни, которую вели московские студенты и которая принципиально отличалась от жизни воспитанников семинарии{56}.
Покидая по окончании первого класса Тифлис, Сосо посетил редакцию газеты «Иверия» и принес сюда свои стихи. Если верить воспоминаниям, его принял сам Илья Чавчавадзе, которому стихи понравились, и он направил их автора к секретарю редакции Григорию Федоровичу Кипшидзе. Тот отобрал пять стихотворений{57}, и вскоре (17 июня, 22 сентября, 11, 25 и 29 октября) они появились на страницах газеты{58}. Позднее, 28 июля 1896 г., еще одно стихотворение Сосо было опубликовано на страницах газеты «Квали»{59}.
Второй класс тоже прошел без особых событий в жизни Сосо. Он тоже закончил его по первому разряду, тоже с оценкой «отлично» по поведению, а по итогам года передвинулся в списке класса с 8-го на 5-е место{60}.
Совершенно другой мир
Между тем за стенами семинарии находился другой мир. От него как китайской стеной воспитанники были отгорожены запретами. И чем более строгими были они, тем заманчивее представлялся этот мир. Одних семинаристов тянуло на улицы города, по которым соблазнительно стучали каблучки женских туфелек, других звали к себе насытить чрево или насладиться стаканом вина базары и духаны, третьих манили запрещенной в Семинарии светской литературой книжные лавки и библиотеки.
Как относился ко всем этим соблазнам Сосо, мы не знаем. Но есть сведения, что до него доходили отрывочные и поначалу не совсем понятные ему слухи о существовании совершенно другого мира, в котором жили люди, отрекшиеся отличного счастья и посвятившие себя не служению богу, а борьбе за изменение того общества, в котором он жил.
Такие люди существовали всегда. И всегда, то затихая, то обостряясь, в обществе шла и идет борьба за его изменение. На Кавказе с начала XIX в. она дополнялась стремлением к независимости от России. Уже в 1804 г. здесь вспыхнуло антирусское восстание, центром которого был Горийский уезд и в котором, по всей видимости, принимал участие Заза Джугашвили{1}. А в 1832 г. был раскрыт антирусский заговор, к которому оказались причастны многие представители грузинской аристократии{2}.