Читать интересную книгу Дело смеющейся гориллы - Эрл Гарднер

– Я не уверен, что мое лицо нужно сохранять, – заметил адвокат.

– Давайте оставим шутки, мистер Мейсон, и поговорим откровенно.

– Я с вами говорил откровенно.

– Хорошо, начистоту так начистоту. Исчезновение Элен Кадмус вызвало множество пересудов, журналисты слетелись на бедного мистера Эддикса как мухи на варенье. Потакая запросам читателей, они с радостью распотрошат чужое грязное белье, им нет дела до душевных переживаний людей, о которых они пишут. Мистер Эддикс вынужден был перейти на затворнический образ жизни, приняв беспрецедентные меры предосторожности, лишь бы избежать встреч с назойливыми журналистами. А теперь выясняется, что Элен вела дневник. Совершенно не могу понять, каким образом ее дневники оказались у судебного исполнителя.

– Поговаривают, – заметил Мейсон, – что Эддикс использовал все свое влияние и немалые средства, чтобы полиция замяла дело, скрыв факты. Расследования как такового просто не проводилось.

– Это только слухи, мистер Мейсон, ни на чем не основанные слухи. Вряд ли такой опытный юрист, как вы, может им доверять. Мистер Эддикс не хотел лишней шумихи вокруг своего имени, только и всего.

Мейсон лишь усмехнулся в ответ.

– Ладно, – вздохнул Фейллон. – Вы купили дневники Элен Кадмус. О господи, мы ведь и понятия не имели об их существовании, они, вероятно, хранились с учебниками Элен, и их не заметили. Последний дневник, конечно, мы нашли…

– Да? – быстро переспросил Мейсон.

Фейллон кашлянул.

– Я не должен был это говорить. Будем считать, что я оговорился.

– Что случилось с последним дневником? – требовательно спросил Мейсон.

Фейллон посмотрел адвокату в глаза, взгляд его был холодным, жестким и враждебным.

– Не было никакого дневника, – ответил он. – То есть дневник мы нашли, но там была всего одна малозначительная запись. Элен бросила его вести незадолго до трагического события. Настоящий последний дневник Элен находится у вас.

– Сколько Эддикс готов заплатить за дневники? – спросил Мейсон.

– Не знаю, – честно ответил Фейллон. – Мистер Эддикс уполномочил меня предложить вам сумму до тысячи долларов. Он был уверен, что вы сами отдадите мне дневники, и в качестве любезности собирался покрыть вам ваши расходы, в крайнем случае предложить двести, ну триста долларов. Однако вас не одурачили мои слова о сентиментальных чувствах, и как только я это понял, сразу предложил предельную сумму, на которую меня уполномочил мистер Эддикс.

– Хорошо. Я не взял тысячу долларов. Что вы собираетесь предпринять?

Фейллон поднялся с кресла, взял со стола банкноты, неторопливо убрал их в бумажник из свиной кожи, аккуратно сложил пятидолларовую купюру и засунул ее в карман.

– Я возвращаюсь к мистеру Эддиксу, чтобы получить новые инструкции, – улыбнулся он. – Благодарю вас за откровенную беседу, мистер Мейсон, всего вам доброго.

Он резко развернулся на каблуках и покинул кабинет.

Мейсон вопросительно взглянул на Деллу Стрит.

– Полагаю, – вздохнула секретарша, – разборка почты на сегодня отменяется.

– Отменяется вся работа, намеченная на сегодняшний день. Я возьму одну тетрадь, остальные распределишь между собой, Джексоном и Герти. Мы должны ознакомиться с этими дневниками, вглядываясь в каждое слово, пытаясь прочесть между строк. Надо отмечать все, что покажется важным или необычным: делайте выписки, ссылаясь на дневник и страницу. Необходимо выяснить, что так тревожит мистера Эддикса, прежде чем он снова побеспокоит нас. Делла, посмотри, какого числа сделана последняя запись в дневнике?

– Я уже проверила, шеф, – ответила секретарша. – Приблизительно за две недели до ее исчезновения.

– Черт побери, досадно, что у нас нет тетради номер пять, – пожалел Мейсон. – Из оговорки нашего трехдолларового банкнота ясно, что Эддикс, Фейллон и компания положили дневник в мешок с камнем и швырнули за борт в самом глубоком месте залива. Ладно, Делла, давай займемся изучением того, что есть. Отмени все назначенные на сегодня встречи, убери с глаз долой корреспонденцию, и примемся за дело, чтобы быть во всеоружии перед следующей встречей с нашим дорогим гостем или его хозяином.

Глава 3

Рабочий день давно закончился, огромное здание, в котором располагались многочисленные офисы, опустело, а Перри Мейсон и Делла Стрит сидели в кабинете и анализировали информацию, полученную из дневников Элен Кадмус.

– Будь я проклят, – вздохнул адвокат, – но я не исключаю возможность убийства.

– А я, – сказала Делла Стрит, – практически исключаю возможность несчастного случая или самоубийства.

– Однако у нас нет никаких улик, – возразил Мейсон, – одни подозрения и догадки.

– Для меня и их достаточно, – ответила Делла. – Шеф, если вы внимательно прочитали дневник, то могли совершенно отчетливо представить себе симпатичную, совершенно нормальную молодую девушку с великолепной фигурой. С такой фигурой все девушки мечтают о карьере кинозвезды, и она не была исключением. Но она не была мечтательницей-идеалисткой, трезво глядела на мир. Она восхищалась силой характера Бенджамина Эддикса, но возмущалась его бесчеловечным обращением с подопытными обезьянами. Она подозревала, что в его жизни есть какая-то тайна. По первой тетрадке прекрасно видно, с каким страстным любопытством она пыталась проникнуть в его тайну, а затем совершенно неожиданно охладела к этому вопросу. Да, и еще одна важная деталь: девушка была влюблена.

– С чего ты это взяла, Делла?

– Вы же сами велели читать между строк, – улыбнулась Делла Стрит. – То, что она была влюблена, совершенно очевидно по ее манере вести дневник, по общему настроению. У нее было достаточно свободного времени, чтобы вздыхать при луне.

– Но она не доверяла своих вздохов бумаге, – заметил Мейсон.

– Как все юристы, вы – сухарь и видите только то, что написано прямым текстом. Наверное, у Элен Кадмус были причины не откровенничать даже в дневнике, но свое настроение скрыть невозможно. Только влюбленные могут так описывать красоты природы, восхищаться тем, как прекрасна весна, вливающая новые соки и жизненные силы как в растения, так и в сердца людей.

– Делла, тебе следовало стать поэтом.

– Я просто пытаюсь мыслить логически.

– А сама ты, часом, не ведешь дневник?

Делла густо покраснела и поспешила перевести разговор на другую тему:

– Кроме того, Элен ненавидела Натана Фейллона.

– А ты думаешь, кто-нибудь его любит? – усмехнулся адвокат.

– Сам Натан Фейллон.

Мейсон откинулся в кресле и расхохотался.

– Элен любила животных, – продолжала Делла, – и сильно привязалась к обезьяне по кличке Пит. Ее возмущали эксперименты, проводимые Бенджамином Эддиксом над животными.

– Насколько я понял, – задумчиво прищурился Мейсон, – эксперименты в зверинце Эддикса велись на высоком научном уровне: воздействуя на нервную систему человекообразных обезьян, он пытался подвергнуть их гипнозу. Он полагал, что человек не может быть погруженным в столь глубокий транс, чтобы нарушить свои моральные установки, но предположил, что огромную обезьяну можно под воздействием гипноза заставить совершить что угодно, вплоть до убийства человека. Будь я проклят, если понимаю, что Эддикс хотел этим доказать. Не зря Элен проявляла такой жгучий интерес к его прошлому, наверняка там скрывается какая-то тайна. Подозреваю, что он совершил преступление и чувствовал, что сделал это, находясь под гипнозом.

– Да, тяжело ей было работать секретаршей в такой кошмарной обстановке, – заметила Делла. – Никакое богатство и поиски научной истины не могут оправдать жестокого обращения с животными.

– Очевидно, – кивнул Мейсон, – Элен Кадмус поначалу испытывала подобные чувства. Но потом ее взгляды постепенно изменились, и она стала с большим уважением относиться к Эддиксу, догадываясь, что за его экспериментами стоит что-то очень важное. Возможно даже, она докопалась до истины, раз тайна перестала ее волновать.

– И поэтому ее убили, – предположила Делла Стрит.

– Это только догадки, Делла, – возразил адвокат. – Нет никаких доказательств.

– Но я всем сердцем чувствую, что такая жизнерадостная и сильная девушка, как Элен Кадмус, не могла пойти на самоубийство.

– В том дневнике, который читал я, – сказал Мейсон, – есть одна деталь, которая меня весьма заинтриговала.

– Какая именно?

– Эта обезьяна, Пит, которую Элен так любила, повадилась таскать ее безделушки, которыми, по мнению Пита, она восхищалась: пудреницу, губную помаду, серьги. Пит хватал все подряд и куда-то прятал. Насколько я понял, Элен подозревала, что тайником Пита была огромная греческая ваза в вестибюле особняка Эддикса. Знаешь, Делла, мне не дает покоя одна мысль. Ты не помнишь, кто представляет Джозефину Кэмптон на процессе против Эддикса?

– Одну минутку, шеф, мне надо посмотреть в картотеке, – сказала Делла и оставила Мейсона одного. Через какое-то время она вернулась с листком бумаги, на котором было напечатано: «Джеймс Этна, адвокатская контора „Этна, Этна и Дуглас“».