и устраивали друг другу круглосуточное веселье. Ночью заснуть не можешь, потому что пятиклассники-маги огненными рунами крыши расписали, фейерверки пускают; наконец задремал – с утра, еще до рассвета, семинаристский хор молитву тренирует в сорок юных глоток. Жители взвыли.
Какое-то высокое начальство, может быть, и сам король, уж не знаю, почесало в затылке, подумало... и высочайшим указом переправило сюда еще и Воинскую Академию. Аллилуйя, как сказали бы семинаристы. Хрендец гоблинячий, как выругались бы маги. Все остальные просто в ужасе вжали голову в плечи, ожидая последствий.
Но, как ни странно, ничего ужасного не случилось. Наоборот – присутствие будущих воинов как-то усмирило и семинаристов, и учеников Мастерской. А может, просто табуреткой от ребят из Академии прилетело кому надо в трактирной драке. По крайней мере, директора трех учебных заведений теперь часто вместе выпивали, а бурная вражда между двумя группировками перешла в вялое и, в общем-то, вполне дружелюбное соперничество между тремя. Потасовки, конечно, случались, куда без них, но заметно реже чем раньше.Так и возникла три сотни лет назад та Пристань, которую мы все знаем – уютный, веселый и спокойный, несмотря ни на что, город. Видимо, все чересчур нервные жители сбежали еще на первом этапе.
Нам повезло. Будь Пристань каким-нибудь захолустным городишкой, вроде Синеполья Вилли, чащи рядом было бы – хоть до седой бороды блуждай. А так – с севера озеро, на востоке река Ория, к югу поля и холмы. Лес лишь к западу от города, да и то изрядно вытоптанный травниками, любителями пикников и возжелавшими уединения парочками. Интересно, неужели тут и впрямь удобно уединяться? Сплошь же шишки и комары, никакой романтики. И сосновая веточка в волосах запуталась.
— Нэк!
— Чего опя... Ай!
Задумавшись, я не заметила, что Норберт резко остановился, и с размаху врезалась подбородком приятелю в затылок. Мы синхронно взвыли, я – держась за челюсть, Нори – за голову.
– Что, неужели близость ужасного проклятия Хаоса на вас так действует? – удивился Вильям, благоразумно остановившись в паре шагов. – То есть мы, считай, пришли? В смысле, нашли?
– У-у, дылда! – проворчал Нори, получил от меня дополнительный подзатыльник и ныть раздумал. – Не знаю. Вы ничего не чуете? Что это за гоблиня такая?
Мы с Вильямом недоуменно переглянулись. Я еще раз втянула ноздрями воздух — смола, трава, крапива, знакомые ароматы, смолой уже пропахла и моя форменная куртка. Все, как и было, только почему-то замолчали щебетавшие без устали птицы. А потом в голове словно что-то щелкнуло, и я почувствовала: впереди что-то происходит.
«Чутье» — так называли это все ребята. «Дар» — так называли это учителя Мастерской. Руны рисовать кто угодно обучится — хоть дрессированная обезьянка с южных островов. Руны рисовать, травы кидать в котел, слова, жесты, предметы... Но должен быть еще и дар. Что-то неясное, то, чего ты и сам в себе не знал. Кому-то оно позволяло изредка угадывать карты в «найди гоблина» или выбрасывать шестерки при игре в кости, кому-то — вовремя испаряться из дома, когда папаша приходил пьяный, кому-то, в общем, ничем особо и не помогал — но и не вредил, лишь изредка напоминая о себе внезапно прорезавшейся остротой зрения или яркостью цветов. Я не знаю, как определяли его учителя, но в Мастерскую брали лишь людей с даром. Даже не так: все, обладавшие даром, рано или поздно попадали в Мастерскую. Как отличали наше «чутье» от обычной удачи или счастливой случайности? Я не знала. Знала, что из нашей тройки самым лучшим «чутьем» обладал легкомысленный Нори. Несмотря на то, что Вилли — отличник, а я опережала Норберта по половине предметов.
Судя по округлившимся глазам Вилли, он тоже почувствовал. Впереди... было странное. Вроде бы магическое, а вроде бы и нет. Вроде бы враждебное, вроде бы и нет. Оно? То, что мы искали?
— В Синеполье обгоревший учас...
— Я не знаю, может, лучше поверну...
Моя и Вилли реплики были оборваны Норбертом, который бесцеремонно схватил нас за руки и потащил за собой. Хорошо, что тропа как раз чуть расширилась, иначе не миновать мне порванной о здешние ветки и колючки формы! Мы упирались, как могли, но Норберт топал вперед с самоуверенностью мифического зверя носорога.
— Нори, какого?..
— Отпусти мою руку! Ай! Сейчас полу...
— Нам следует осторожнее...
— Да отпусти меня, ты, коротыш...
Шагов через двадцать Нори выдохся. Я наконец выдернула у него ноющую ладонь.
— Ты с ума сошел?
— Чего-о? — возмутился в свою очередь Норберт, глядя на меня честными глазами лопарда, объевшегося сметаны. — Я вас знаю, сейчас начнете прикидывать: а надо ли, а стоит ли... А впереди, может, наше богатство!
Ощущение чего-то странного усилилось. Вдобавок у меня засвербело в ухе и зачесалась левая пятка. Может, это тоже дар, который говорит мне: заткни уши, не слушай Нори, беги отсюда подальше?
— В Синеполье... — снова начал было Вилли, но закончить ему не дали.
— Хотя бы одним глазком! А вдруг там все еще лежит скелет этого, колдуна-шпиона? Вдруг на нем какие-нибудь амулеты остались?
— Не говори ерунды, семьдесят лет прошло, уже все отыскали бы без нас, и амулеты бы подобрали!
— А вдруг? Нэк, ты зануда! Ты не веришь в удачу!
— В удачу верю, в то, что она вот так свалится на голову — нет! Вдруг там что-то плохое? Вдруг гоблины?
— Да не было и не бывало никогда в двух шагах от Пристани гоблинов! Еще скажи — эльфы-шмельфы из Виллиных сказок!