умею пить водку. У меня не получается.
Б о р и с. А чего тут уметь? Стукнулись — и в дамки.
А н н а. Не нужно. (Отодвигает свой стакан.) Борис Андреевич… Борис, ты меня узнал?
Б о р и с. Я?.. Гм… Узнал, конечно. (Берет Анну за руку.) Ну иди сюда.
А н н а. Подожди, не надо. (Встает и отходит к окну.) Так волнуюсь, извини… Луна над озером полная. Я отсюда ни разу не смотрела на город, с такой высоты… То есть днем смотрела — я в комиссии была, когда гостиницу принимали. Но вечером нет… А знаешь, в тех жилых корпусах на берегу частица тебя заключена.
Б о р и с. Меня?.. Вон в тех? Откуда?
А н н а. Ну да. Ведь в зданиях, машинах всегда есть чья-то воля, верно же? Кому-то нужны были эти дома, кто-то выносил решение строить, другие проектировали, кто-то решал, где они будут стоять.
Б о р и с. Я-то при чем?
А н н а. Мы строили хозяйственным способом. И завком настоял — ставить над озером. Нам сначала другой проект дали — в долинке, где можно использовать старые коммуникации, дешевле. А мы заставили переделать. Чтобы был широкий горизонт, и люди из своих комнат могли далеко-далеко видеть. Я ведь помнила, как ты говорил, что людям надо далеко видеть… Вообще, я тебе так обязана.
Б о р и с. Обязана? Мне?
А н н а. Конечно. (Отворачивается к окну.) Борис, а ты меня сразу узнал? Ты ведь не думал, что я буду в этом кабинете. Я тебя — с первого взгляда. Вы вошли с Василием Николаевичем, у меня даже сердце биться перестало. Все другие звуки отключились, что-то говорю, но не сознаю, что… А почему ты даже вида не подал? Смутился?
Б о р и с (недоуменно дергает плечами). Ммм… Народ же кругом.
А н н а. А я испугалась — вдруг ты и уедешь, не повидавшись. Мне жутко стало. (Поворачивается к Борису.) И видишь — сразу пришла в гостиницу.
Б о р и с. Да ты иди сюда, чего ты стала там? Они же скоро вернутся.
А н н а. Вернутся?.. Кто — они?
Б о р и с. Тамара с Васей.
А н н а. Тамара вернется? А зачем?.. Ах, ну да! Нет, они не вернутся. То есть Тамара не придет. Она ведь только мне помочь с тобой встретиться. А так-то у нее семья, муж.
Б о р и с. Ну и что, что семья? Бывает, семья не помеха.
А н н а. Не надо так говорить, Боря. Это не твои слова. Или… подожди. (Подходит и смотрит Борису в лицо.) Борис!..
Б о р и с. Что?
А н н а. Ты меня не узнал. И сейчас не догадываешься, кто перед тобой. Поэтому мы на разных языках говорим.
Б о р и с. Видишь ли… То есть вот лицо…
А н н а. Ну… и как же ты думаешь тогда — зачем я пришла?
Б о р и с. Понимаешь, я чувствую, что мы как будто виделись раньше.
А н н а (вздыхает). Тогда понятно, почему водку предлагаешь, за руку берешь. (Нахмуривает брови и усмехается.) Почему-то была глупо уверена, что как я тебя сразу узнала, так и ты… Ладно, главное, что ты все-таки приехал и здесь. Нет, Боря, я не пришла, как иногда говорят, «время провести». Ты вспомни — Аня, машинисточка. Одиннадцать лет назад. Ты приезжал. В шестьдесят втором.
Б о р и с. Я приезжал?
А н н а. Наш завод еще совсем маленький был. И Озерск почти весь деревянный. Я тогда в отделе снабжения работала. И дочка на руках — один год. Разочарованная была, глупая. Свой заочный бросила, считала, что для меня жизнь кончена. А ты приехал и все перевернул. Сказал мне: «Жизнь — это всегда начало — до самого ее конца». И я поняла. Почувствовала, что на самом деле так.
Б о р и с. Я сказал насчет жизни — что всегда начало?
А н н а. Да. Мы много разговаривали. Помню, спрашивала тебя: «Раз так вышло у меня, что я могу сделать?». И ты ответил: «Делай что можешь».
Б о р и с (вздыхает). Странно.
А н н а. Ты был в командировке, приехал из Москвы. Вскоре после института. Познакомились в заводоуправлении. Ты меня еще называл «Анютины глазки». Неделю жил в Доме для приезжих.
Б о р и с. Постой-постой! (Встает и подходит к Анне.) О господи, «Анютины глазки»! Даже горло перехватило… Да… это ты. Кто бы мог подумать? Была такая угловатая девушка — и не угадать, в какую можешь милую расцвести. (Прохаживается по комнате.) Сколько воды утекло — пожалуй, целое такое озеро… Как время меняет человека. Я не о тебе, так… И что же, ты все-таки кончила свой институт?
А н н а. Окончила.
Б о р и с. И каким же образом вышла в замдиректоры так скоро?
А н н а. Не знаю. Наверное, потому, что все кругом помогали. У нас народ очень хороший. Помнишь, Боря, ты говорил, что качество общества определяется тем, сколько там людей не просто живущих, а стремящихся к совершенству. Вот в Озерске много таких — даже большинство, может быть. Видишь, как я все-все запомнила, что ты говорил в ту нашу встречу?
Б о р и с. Большинство тех, кто стремится к совершенству? Ты идеалистка, Аня.
А н н а. Я понимаю, что тебе может смешным показаться — маленький город. Но правда. У нас, например, лекальщик есть, Самсонов. Его в инструментальном не подгоняют, сроков не дают. Потому что известно — он все равно сделает так хорошо и так быстро, как только в силах человеческих. Он пожилой, скромный, на заседаниях завкома никогда слова не скажет. Но без него завком — не тот завком, мы другие делаемся, суетливее.
Б о р и с. Все равно, насчет стремления к совершенству — это у тебя от юного идеализма.
А н н а. В юности мне как раз очень тяжело было — тогда, сначала. Дочка маленькая, зарплата еще меньше. Жили в бараке. Муж бывший ничего не давал, потому что день работает, два пьет. Откуда тут взяться идеализму? Меня только любовь вынесла. И повела.
Б о р и с. Какая любовь?
А н н а. Не догадываешься… К тебе, Боря.
Б о р и с. Ко мне…
А н н а. Вот представь себе — ты приехал целеустремленный, с большими планами, светлый. Французский учил, чтобы иностранную техническую литературу читать, — у тебя тетрадочка со словами все время в кармане была. Расписание для работы на каждый день составлял, пел замечательно. Шесть дней побыл и уехал. А я уже полюбила. Но если любишь, все вокруг делается сильным, чистым, мелочи отпадают, остается суть. И я тоже расписание стала себе составлять, занималась каждую свободную минуту. Потом на заводе заметили, что машинисточка из отдела снабжения все учится, не бросает институт — за третий курс сдала на отлично, за четвертый. И вдруг как прорвало: Настеньку в детсад, нам обеим комнату, мне путевки, ссуды. Бывает, с работы нарочно отпустят пораньше, домой придешь, а там соседка уже печку вытопила в комнате… Я, Борис, знаю наших озерских и поэтому говорю, что они хорошие. Но началось с тебя. Я тебе так благодарна за эту любовь. Просто счастлива, что вот тебя вижу, разговариваю.