Читать интересную книгу Творения. Том 1: Нравственно-аскетические творения - Преподобный Феодор Студит

До семилетнего возраста преп. Феодор воспитывался в семье под руководством своих родителей, особенно благочестивой и разумной матери, которая и внушила ему страх Божий, это основное начало византийского семейного воспитания. Затем он был передан для обучения учителю элементарной грамоты (γραμματιστεῖ), от которого воспринял вступительные и начальные сведения[50]. Когда Феодор подрос и приобрел большее разумение, он приступил к изучению наук «внешнего» образования (παιδεία ή θύραθεν). Со свойственным ему усердием, равным дарованию, он изучил греческую грамматику, очень скоро обратился к чтению поэм и познакомился с риторикой. Дальнейшее его образование состояло в изучении философии, в частности этики, метафизики (или догматики), диалектики и теории доказательств. Завершением образования было трудолюбивое изучение Священного Писания и творений святых отцов Церкви[51]. Таким образом, преп. Феодор получил блестящее образование, как литературное и философское, так и богословское, и закончил полную систему современного византийского обучения. Несомненно, только его дарования и придворное звание отца дали ему возможность с успехом пройти полный цикл современных словесных, философских и богословских наук, так как воздвигнутая императором Константином Копронимом иконоборческая смута (754 г.) нанесла сильный удар византийскому просвещению, особенно богословскому, вызвав изгнание из столицы главных его руководителей – монахов и разрушение наиболее крепких его очагов – византийских монастырей. История не сохранила имен учителей преп. Феодора, но они принадлежали к строгим ревнителям православной веры и внушили своему ученику всецелую преданность Святой Церкви. В житиях преп. Феодора отмечается, что он уклонялся от общения с теми лицами, которые путем софистических доводов колебали и извращали православную веру, сам он тоже избегал риторических и философских пустословий и словопрений, которые могли расположить его молодой и неокрепший ум к лживым приемам мышления[52]. Под влиянием семейных традиций, проникнутых истинными религиозно-нравственными началами, под руководством своей любвеобильной матери и просвещенных учителей преп. Феодор получил и прекрасное моральное воспитание. Его отличительными чертами были скромность, серьезность и забота о своем нравственном преуспеянии. Устремляясь мыслью в горняя, он придавал речам и всему прочему второстепенное значение, а все свои помыслы обратил на приобретение добродетелей – развивал в себе целомудрие и мужество, благоразумие и правдивость, кротость и воздержание. Он часто посещал храмы, чтобы присутствовать на богослужениях, изнурял плоть постом, бодрствованием и трудами, укреплял душу всенощным бдением, усердно читал и изучал жития святых подвижников[53]. Вообще в религиозно-нравственном отношении преп. Феодор уже и в пору юности шел по прямому и правому царскому пути (βασιλικήν διώδευσε τρίβον)[54] и был наилучшим образом подготовлен к предстоявшей ему выдающейся церковно-общественной деятельности.

Между тем Византийская Церковь переживала смутную эпоху иконоборчества. Представители так называемого политически вольнодумного иконоборчества, исходя из ложного принципиального воззрения, будто Церковь своим учением о Царстве Небесном, будущей блаженной жизни и нравственном совершенстве тормозит прогресс государства и парализует его культурную деятельность, воздвигли гонения на монахов как носителей аскетических идеалов святости, стали поносить и самые идеалы христианского церковного самосознания, «реабилитировали» человеческую плоть посредством утверждения ценности земных удовольствий и успехов, стремились удалить от глаз и сознания народа его небесных защитников и покровителей, а потому активно отвергали иконопочитание. Типичным представителем светско-вольнодумного, или политического, иконоборчества был император Константин Копроним. Молодость преп. Феодора и совпала с годами злейшей иконоборческой деятельности Константина Копронима. По требованию императора из храмов удаляли святые иконы, мощи и религиозные реликвии, фресковые и рельефные изображения уничтожались и заменялись рисунками нецерковного характера и содержания, православным запрещалось поклоняться иконам под страхом жестокого наказания. Одновременно подверглись кровавым гонениям византийские монахи, горячие и убежденные защитники иконопочитания, монастыри закрывались и разорялись, имущество монастырей конфисковывалось. Преп. Феодор был непосредственным свидетелем систематической и продолжительной борьбы Константина Копронима с представителями византийской ортодоксии, и на его юную душу жестокие расправы с монахами произвели неизгладимое впечатление. Бедствия византийских монахов-иконопочитателей несколько ослабели в царствование Льва IV Хазара (775–780 гг.), который хотя и унаследовал иконоборческое мировоззрение своего отца Константина Копронима, но по самому свойству своего непостоянного характера не мог проводить его в жизнь и осуществлять в государственной политике с прежней настойчивостью и последовательностью. В судьбе Православия наступила благоприятная пора лишь с утверждением во власти супруги Льва IV императрицы Ирины; из-за малолетства Константина VI (сына Ирины) она была в 781 году объявлена правительницей государства. Ревностная почитательница икон и монашеского чина, императрица Ирина круто изменила политику своего предшественника, удалила иконоборческую партию от управления государственными и церковными делами и постепенно подготовила торжество Православия, завершившееся Седьмым Вселенским Собором (787 г.)[55].

К этому времени и в судьбе преп. Феодора произошла большая перемена. Еще во вторую половину царствования Льва IV Хазара, когда в преследовании монахов наступило непродолжительное затишье, в Константинополь прибыл с вифино-мизийского Олимпа игумен Платон, дядя Феодора по матери, знаменитый византийский подвижник, ревностный поборник иконопочитания, сиявший всеми добродетелями, пользовавшийся в Византии громадным нравственным авторитетом. Ближайшая задача его пребывания в Константинополе состояла в защите Православия и низложении иконоборческой ереси. Будучи носителем и выразителем византийских иноческих идеалов, Платон оказывал сильнейшее моральное воздействие на окружавшую среду и являлся красноречивым проповедником и апологетом монашеского любомудрия (φιλοσοφία). В результате он весьма многих расположил к монашеской жизни. Во главе новых приверженцев иноческой «философии» оказались квестор Фотин, его жена Феоктиста, три сына – Феодор, Иосиф и Евфимий и дочь, неизвестная по имени. В 781 году Фотин роздал свое имущество и деньги бедным, даровал свободу рабам, отказался от придворной должности и удалился со всем семейством из Константинополя в Вифинию, чтобы начать здесь новую жизнь[56]. Вместе со всеми охотно расстался с миром и его прелестями и преп. Феодор.

Преп. Феодору было 22 года, когда он решился посвятить себя служению Богу в монашеском чине. Несомненно, это произошло под воздействием различных причин. Основной нужно признать внутреннее аскетическое самоопределение великого подвижника, с детства пламеневшего любовью к небесной жизни. Эта любовь была возжжена в нем аскетически настроенной матерью его Феоктистой, питалась серьезным и строгим религиозно-нравственным воспитанием как в семье, так и в школе и окрепла во время жестоких и несправедливых иконоборческих преследований монахов. Затем много содействовал аскетическому настроению Феодора и игумен Платон, но его проповедь о тленности земных благ пала уже на готовую почву и лишь ускорила решение вопроса о жизненном пути. Наконец, господствовавшая в Византии духовная атмосфера, насыщенная монашескими идеями и традициями, неудержимо влекла византийцев, без различия звания и состояния, в монастыри и скиты и создавала вполне благоприятные условия и для личного почина, и для коллективного решения в пользу аскетического принципа. Во всяком случае, о какой-либо принудительности к пострижению преп. Феодора и речи быть не может, так как и сам он неоднократно в своих оглашениях свидетельствует о добровольном и свободном избрании монашеской жизни[57], и древние биографы устанавливают факт его изначальной склонности к любомудрию, прежде и помимо всякого постороннего влияния[58].

Местом первоначальных аскетических подвигов преп. Феодора было родовое имение Фотина Воскитион, расположенное в пределах вифино-мизийской горы Олимп, по соседству с местностью Саккудион, близ города Прусты Из житий преп. Феодора видно, что Воскитион предоставлял все условия для подвижнической жизни. Имение занимало обширную равнину, окруженную небольшой возвышенностью, которая с трех сторон была окаймлена лесом из деревьев различных пород; равнину прорезывал ручей с чистой водой. Местность была совершенно изолирована от мирского жилья, доступна для прибывающих сюда лишь с одной, свободной от леса стороны и в общем представляла собой тихий и уединенный уголок, как бы самой природой предназначенный для аскетических подвигов[59]. Здесь преп. Феодор и водворился вместе с игуменом Платоном, своим отцом и братьями, а мать его Феоктиста с сестрой и родственницами поселилась в особой келлии на европейском берегу Босфора. В Воскитионе была устроена обитель, названная Саккудионской и подчиненная власти игумена Платона. Спустя некоторое время после водворения в обители преп. Феодор был облечен игуменом Платоном в «полное вооружение святой схимы» (ή του άγίου σχήματος παντευχία)[60]. Вслед за тем молодой инок со всем пылом идеально настроенной души предался аскетическим подвигам. В основу их он положил послушание, смирение и исповедание пред отцом своим Платоном всех своих помыслов. Руководствуясь этими принципами, он и построил всю свою жизнь. Преп. Феодор изнурял плоть постом и трудами, не пренебрегая и самой черной работой, охотно помогал в делах больным и неискусным из среды братства, был постоянно проникнут сокрушением о своих немощах и глубокой сердечной скорбью о грехах мира, горел ко всем истинной христианской любовью, неопустительно посещал церковные богослужения и часто молился в своей келлии. Одновременно преп. Феодор обогащал себя новыми богословскими познаниями, тщательно изучая книги Священного Писания и творения божественных отцов. С особою любовью и усердием он изучал творения св. Василия Великого, преимущественно аскетические его труды, которыми и старался руководствоваться в своей личной подвижнической жизни. Постепенно совершенствуясь в добродетели, преп. Феодор стал выделяться среди других подвижников Саккудиона и мало-помалу сделался как бы законом (ώς νόμος) для них. Игумен Платон скоро оценил выдающийся ум, редкое смиренномудрие и силу аскетического духа молодого инока и сделал его своим помощником в управлении делами обители. Между прочим, по полномочию игумена Платона преп. Феодор построил в Саккудионе великолепный храм во имя святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. В житиях преподобного Феодора отмечается, что этот храм отличался изяществом стиля, напольной мозаикой и живописными изображениями на куполе и сводах[61]. Затем при содействии св. Феодора в Саккудионе был введен общежительный монастырский устав. Руководствуясь в своей личной подвижнической жизни правилами св. Василия Великого, преп. Феодор неодобрительно относился к тем из своих сподвижников, которые уклонялись от принципов киновии – послушания и нестяжательности. По воззрению преп. Феодора, тем лицам, которые были проникнуты мирскими интересами и не хотели всецело отрешиться от любви к миру и его прелестям, не следовало связывать себя иноческими обетами и заключаться в монастырское уединение. Для монахов является предосудительным и самое малое уклонение от правил св. Василия. Между тем некоторые из монахов Саккудиона занимались торговыми делами, приобретали домашний скот и даже рабов. Для преп. Феодора такая стяжательность представлялась громадным препятствием на пути иноков к небу. Надлежало с корнем вырвать из монастырской жизни это крупное зло. И вот, со свойственной преп. Феодору стремительностью, он отправился к игумену Платону, указал ему на неизлечимую болезнь многих и горячо убеждал немедленно уничтожить «нововведение» (καινοτομία), возникшее вследствие неверия и любви к миру, так как святым непристойно искать выгод, к которым стремятся живущие в миру, и заниматься деятельностью, не совсем святою[62]. Игумен Платон вполне одобрил священную ревность преп. Феодора, и тот с пламенным воодушевлением поспешил исполнить свой преобразовательный почин. Рабам, жившим в Саккудионе, были вручены отпускные грамоты, животные и излишние стяжания отданы бедным. Не всем обитателям Саккудионской киновии пришлось по душе установленное преп. Феодором монашеское благочиние. В обители раздавались и злословия против преп. Феодора, но потом его распоряжение было признано не человеческим, а Божественным, жизнь монахов получила правильное киновиальное устройство и Саккудионский монастырь сделался очагом высоких созерцательных подвигов[63]. А когда Платон отправился в Никею для участия в Седьмом Вселенском Соборе (787 г.), то временное управление Саккудионской обителью он вверил преп. Феодору, как более других иноков компетентному в этом деле; по возвращении в Саккудион Платон вновь принял предстоятельство[64].