почувствовал недоброе. А два более мелких лебедоящера, издали испуганно смотревших за поединком, бросились в паническое бегство …
На «ушином» острове
Несмотря на таящуюся в водной стихии смертельную опасность, инопланетянин вынужден был использовать для высадки на острова небольшую шлюпку, так как из-за низкого уровня воды космосудно не могло к ним причалить. Первую вылазку за семенами растений Тур решил совершить на более отдаленный от его корабля большой остров, на котором возвышались два холма – «уха». На этом острове было гораздо больше растительности, чем на его меньшем собрате с одним холмом.
Высадившийся на «ушином» острове космопришелец увидел на его илистом мелководье – в приливно-отливной зоне – густые мангровые заросли. А на песчаном берегу – многочисленные следы часто бывавших здесь морских крокодилов и черепах. Далее простирался густой девственный лес. Его верхний ярус составляли деревья тропических пород, в тени которых боролись за солнечный свет теплолюбивые кустарники. Среди всего этого буйного лесного богатства преобладали вечнозеленые дубы, магнолии с крупными белыми цветами и пахучие камфорные лавры. Произрастали и хвойные деревья, однако, к радости инопланетного ботаника, среди островной зелени преобладали покрытосемянные растения. И это было большой находкой для флоры его родной Зеленой планеты, гибнущей от многовековой постепенной аридизации и похолодания. Кожистая структура и рельефно выступавшие на листьях покрытосемянных растений жилки свидетельствовали о том, что здешние виды вполне приспособлены для выживания в засушливом климате.
Особый интерес у Тура вызвали диковинные плоды оксикарпии, имевшие клинообразную форму с насаженным шипом на конце. Обе стороны плода были вогнуты в виде желоба, его верхушка – утолщена, а основание – утонченное с выемкой посередине. Поверхность загадочного плода, совсем как ананас, покрывали отростки, похожие на волосы.
Ближе к вершинам обоих холмов «ушиного острова» буйство тропической растительности несколько затихало. На их макушках гнездились уже встречавшиеся Туру в море исполины-птеранодоны. Их хилые ножки с трудом выдерживали вес тела, а потому они кормили своих детенышей с воздуха, не садясь на землю.
Ниже гнездились птеродактили – мелкие крылатые ящеры. Они жили стаями и кормились рыбой и насекомыми. Слегка приблизившийся к ним астронавт заметил у птицеящеров широкие крылья, вытянутый зубастый клюв и рудиментарный хвост.
Стремясь не допустить нападения забеспокоившихся было гигантских птеранодонов, космический пришелец дальше подниматься не стал. А начал смотреть в бинокль на расположенную в синеющей дали большую сушу. На пологом ее берегу медленно, очень медленно ползла по песку собравшаяся отложить там яйца морская черепаха. Ее ноги-ласты были далеко не самым лучшим средством для передвижения четырехметрового гигантского тела по суше, весившего около четырех тонн.
Далее в прибрежном кустарнике пасся птиценогий динозавр-игуанодон, достигавший в высоту пять метров, а в длину – десять метров. Пресмыкающееся передвигалось на сильно развитых задних ногах, обдирая кору с древовидных веток. Их рептилия смешно держала своими неразвитыми конечностями, как руками.
Уже начало темнеть. В сгущавшихся сумерках вылетел на ночную охоту наводящий ужас на всю мелкую живность хищный птицеящер – четырехметровый диморфодон. Инопланетного наблюдателя особенно поразила его могучая, крепко посаженная на туловище голова. На «ушином» острове в преддверии ночи птеродактили уже начали укладываться спать, повиснув на ветках, как летучие мыши.
Кровавая развязка
«Пора возвращаться на корабль», – подумал Тур. И стал спускаться к стоявшей у берега шлюпке. Лодку пришлось заводить уже в наступившей ночной темноте. Маленькое суденышко, разгоняя урчанием двигателя тишину, быстро заспешило к кораблю, стоящему в двух километрах от «ушиного» острова.
Шлюпка с инопланетянином уже прошла половина пути. Еще немного и она бы миновала малый остров, похожий на лоб загадочного животного. Однако двое мозазавров, потревоженных в морских глубинах шумом двигателя, помешали дальнейшему передвижению астронавта по водной глади.
Первым космопришельца атаковал молодой девятиметровый мозазавр. Тур выхватил лучевой пистолет и начал вести огонь по рептилии, пытавшейся прокусить обшивку в носовой части лодку. Ночной полумрак и кольчуга из окостеневшей чешуи, надетая природой на морское чудовище, затруднила борьбу гуманоида с рассвирепевшей тварью. А когда с девятиметровым драконом было покончено инопланетянин с ужасом заметил: напавший со стороны кормы пятнадцатиметровый ящер сумел за это время продырявить шлюпку своими мощными зубами. И она стремительно пошла ко дну, как консервная банка.
Погружение оказалось настолько быстрым, что Тур, едва успевший надеть спасательный пояс, замочил в воде лучевой пистолет. И он перестал стрелять. Осознав весь трагизм происшедшего, оставшийся безоружным астронавт, пустившись вплавь, попытался спастись от челюстей мозазавра. При этом он даже успел проплыть по направлению к малому острову пару метров, но все уже было тщетно … Мозазавр ухватил Тура за правую руку – зубастая пасть этого гигантского хищника мгновенно сомкнулась, жадно проглотив его откушенную плоть. И вся окружающая морская гладь обильно окрасилась темно-красной кровью, кровью, хлеставшей из его оставшегося без руки правого плеча. В этот момент Тур закричал, почувствовав пронзившую его правую руку непереносимую острую боль во всех ее суставах. Боль в руке, уже проглоченной морским хищником! А потом потерял сознание …
Но уже через несколько минут покинувшая телесную оболочку инопланетянина душа Трофимова со страхом наблюдала со стороны как рассвирепевший морской хищник терзает бывшее ее тело. Именно в тот момент ставшему временно бестелесным и приготовившемуся к очередному переселению «фэтану» Трофимову вдруг вспомнилось оказавшееся столь пророческим щелканье зубастой пасти музейного мозазавра …
Душа Владимира Петровича уже собралась было заняться поиском для себя какого-нибудь только что народившегося детеныша тупайи – древнего насекомоядного млекопитающего величиной с белку. С тем чтобы обосноваться в теле этой мезозойской прародительницы обезьян, а затем путем перерождений дождаться – через 59 миллионов лет! – появления на Земле древнейшего человека. Ну а в 1949 году от Рождества Христова вселиться в крошечное тельце агукающего младенца Володи.
Но тут вдруг – все острова с холмами, вся растительность, все кровожадные ящеры и даже само море, окружавшее бестелесный трофимовский «фэтан» – внезапно так сильно затряслись. Все вокруг так сильно тряслось, как не тряслось даже во время взрывных работ, проводившихся строителями рядом с камышинскими горами Ушами летом 1959 года. А потом ни с того ни с сего в мезозойском мире, окружавшем трофимовскую душу, вдруг запахло нашатырем.
«Откуда в верхнем мелу взрывы и нашатырь?..» – подумал Трофимов. И только окончательно придя в себя понял в чем дело. Как выяснилось, это давала ему нюхать нашатырь и легонько шлепала по щекам одиторша Любовь Николаевна, перепуганная полной