– Но почему же, – возразил Резанов.
– Не считая Зинаиды, – добавил Грек.
– Обижаешь, начальник.
– Кто тебя обидит, тот и дня не проживет.
– Это верно, – сказал Резанов и показал кулак.
Когда-то он был чемпионом по гиревому спорту.
– Что-нибудь с машиной?
– Да нет, – помедлив, ответил Грек. В последний момент он решил, что не стоит никому рассказывать. Час назад он метался, не зная, что делать. Сначала хотел звонить в «Скорую помощь», потом в милицию. Потом решил позвонить Резанову и посоветоваться, но вовремя сообразил, что по телефону о таких вещах не говорят. Теперь же, при виде спокойного и сильного Резанова, Виктору даже на миг показалось, что все это ему привиделось.
– Я, Володя, просто так приехал. Давно не виделись, дай, думаю, заеду к Резанову.
– Это ты правильно сделал. Пить будешь?
– Нет.
Резанов нагнулся и достал из-под стола трехлитровую банку с красной жидкостью.
– Вот, молдаван вино привез. Витька, твой тезка. Неделю подъемник занимал, сволочь, машину свою собирал. Сколько я денег из-за него потерял. Как же, банку вина поставил и думает – в расчете.
Он достал два красных пластмассовых стаканчика, замызганных от постоянного пользования.
– Пить будешь? Последний раз спрашиваю.
– Почему у тебя все время стаканы такие грязные? – раздраженно спросил Виктор.
– Слесаря пьют. Рабочий класс. И никто не моет за собой. Щас сполосну.
Резанов вышел и вскоре вернулся с мокрыми стаканами.
Наполнил их, немного пролив на стол.
– Давай, чтобы, как говорится, хрен стоял и деньги были. Все остальное – ерунда.
Он опрокинул содержимое стакана в рот.
Виктор выпил медленно, вытер губы ладонью. Вино было хорошее, он вновь подставил свой стакан.
– Понравилось? То-то же. – Резанов наполнил стакан. – Маринка-то уехала?
Виктор кивнул.
– Давай сообразим чего-нибудь?
– Посмотрим, – рассеянно сказал Виктор Грек.
* * *
Проснулся он от тревожного чувства. Первое, что увидел, разлепив веки, была отутюженная стрелка на синем колене. Медленно проследив ее книзу, увидел глянец на идеально вычищенном ботинке. В этом было что-то давно забытое, но очень знакомое. Вспомнил не сразу. Трехлитровая банка вина, распитая вчера с Резановым, давала себя знать. Словно в вязкой среде плавали его мысли. Понемногу он сообразил, что это связано со службой в армии, а человек, сидевший рядом с диваном (спать он лег на диване в большой комнате, решив спьяну, что измена, учиненная им, не дает ему морального права ложиться в супружескую постель), – кадровый военный.
– Доброе утро! – cказал ему чей-то ласковый голос.
– Разбудят утром, не петух прокукарекал, – говоря это, Грек повернулся на спину и увидел пожилого человека в синем костюме, внимательно смотревшего на него. Грек повел глазами по комнате и увидел второго: молодого плечистого парня в свитере и драных джинсах, сидевшего в кресле и барабанившего пальцами по журнальному столику.
– Что-то знакомое… Высоцкий? – спросил человек в синем костюме.
– Он самый, – согласился Грек. – Пописать можно сходить?
– Пожалуйста, пожалуйста, – дружелюбно сказал человек в синем костюме.
Тяжело вздыхая и покачиваясь, Грек поднялся и пошел в ванную комнату, где принял душ, посвежел, натянул брюки, чистую майку и вернулся к посетителям.
– Мой дом – моя крепость, – с этими словами Грек вошел в комнату.
– Целиком и полностью вас поддерживаю, – сказал человек в синем костюме.
– Простите, как вас зовут? – вежливо спросил Грек, понимая, что с двумя ему все равно не справиться.
– Бахтин меня зовут, Иван Тимофеевич. А вы – Виктор Степанович Грек – правильно? Да вы садитесь, в ногах правды нет.
Грек послушался и плюхнулся в кресло. От резкого движения ему вдруг стало нехорошо, он почувствовал слабость. Грек вздохнул и вытер выступившую на лбу испарину.
– Что, тяжко? – участливо спросил Иван Тимофеевич.
Грек кивнул.
– Может, пивка холодненького?
– Нету.
– А мы сейчас – гонца, – заговорщически сказал Бахтин и, обращаясь к плечистому, бросил: – Давай, парень, сходи на угол, там палатку я видел.
Парень поднялся и вышел из квартиры. Бахтин проводил его взглядом, затем посмотрел на Виктора и улыбнулся. Виктор улыбнулся в ответ, но все же спросил:
– А как, собственно, вы сюда попали, через балкон?
– Ну что вы, какой балкон, помилуйте, тринадцатый этаж. Через дверь, естественно.
– Ага, понятно… Хотя, чего понятно? Может мне полицию вызвать?
– Не советую. Вам же хуже будет.
Только сейчас Виктор вспомнил вчерашнее и вновь почувствовал слабость. Он вытер рукавом пот со лба и спросил, едва ворочая языком:
– Что вам нужно?
– Вам плохо? – спросил Иван Тимофеевич. – Я могу воды.
– Спасибо, я подожду пива. Так что же вы хотите?
– Посмотрите вот эти фотографии, – Бахтин протянул Виктору конверт.
Разглядывая фотографии, Грек вспомнил, как впервые в жизни увидел порнографические карты. Это было в школе, их принес Сережка Худаков, человек, умудрившийся остаться в шестом классе на третий год. Грек долго не мог забыть одну из них: на ней была изображена девочка с едва оформившейся грудью, на вид ей было лет тринадцать. Она позировала, стоя на одной ноге, отведя другую в сторону, держа ее навесу и подав вперед худенькое тело. Из одежды на ней были только резиновые шлепанцы, так называемые сланцы, или, по-другому, вьетнамки.
– Как странно смотреть на себя со стороны, – сказал Грек, возвращая фотографии.
– А вы неплохо порезвились с девочкой, – заметил Иван Тимофеевич, тасуя фотографии, – только зачем было убивать ее? Фильмов американских насмотрелись?
Грек резко поднялся, но в ту же секунду Бахтин отвел полу пиджака и взялся за рукоятку пистолета, выглядывавшего из кобуры под мышкой.
– Не делайте глупостей, – предостерег он.
Грек сел на место.
– Я не убивал ее, – сказал он, – я пошел в ванную, а когда вернулся, она уже была мертва.
– Вам никто не поверит, везде отпечатки ваших пальцев.
– Послушайте, я не убивал ее. Следователь разберется во всем.
– Мне нравится ваша наивность. Вы, наверное, думаете, что кто-то будет разбираться – убивали вы ее или не убивали. Драгоценный вы мой, не читайте больше книжечек. Никто не будет доказывать вашу невиновность. Шараповых больше нет. А потом, вы заметили на фотографии стоят дата и время. Когда наступила смерть, – установить нетрудно. Девушка сейчас в морге, ей делают вскрытие. Разрыв во времени, я думаю, небольшой, несколько минут. Вас посадят в тюрьму, но это будет только предварительное заключение. Я не говорю о физических лишениях, собственно, тюрьма есть одно большое физическое лишение, это даже не аксиома – это реальность. Но там есть еще лишения морального плана. В первую очередь вас там, извините за выражение, поставят раком и отпетушат, то есть изнасилуют, сделают «петухом». Это неизбежно для того, кто попадает в тюрьму из-за женщины. А уж вас-то в первую очередь вы же будете проходить как сексуальный маньяк.
– Кто вы такой? – наконец удосужился спросить Грек.
– Ну, скажем так: служба, приближенная к Главе государства. Нашего, естественно, никаких шпионов. Патриотизм – великое дело. Я сам патриот.
– Я готов вас выслушать, – заявил Грек, откидываясь в кресле и вытягивая ноги. Если бы его пришли арестовывать, то он был бы уже в наручниках.
– Очень хорошо! Вы себе представить не можете, до чего приятно иметь дело с умным человеком. Итак, вы знаете, чем занимается ваша жена?
– В каком смысле?
– На службе.
– Оптическими приборами.
– Замечательно. А если быть точным – приборами ночного видения. У нас есть информация, что она является автором уникального прибора.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Постоянно Действующую Всеобщую Выставку.