Читать интересную книгу По следу Сезанна - Питер Мейл

— Потому что ты не умеешь. — Она записала что-то в ежедневник, откинулась на спинку дивана и улыбнулась. — Хорошо. Думаю, самое время поднять тебе гонорары. Они платят тебе как штатному фотографу и используют почти в каждом номере.

— Зато не остается времени на глупости, — легкомысленно отмахнулся он.

— Что-то сомневаюсь.

Последовало короткое неловкое молчание. Люси собрала на затылке волосы, продемонстрировав четкий и изящный овал лица.

— Переговоры я беру на себя, — еще раз улыбнулась она. — Твое дело — съемки. А она тоже едет?

— Обед в «Золотой голубке», дорогуша, — ухмыльнулся Андре. — Один из ресторанов, заслуживших ее официальное одобрение.

— Интимная обстановка — только ты, Камилла и ее парикмахер. Как мило.

Ответить Андре помешал телефонный звонок. Люси сняла трубку, нахмурилась и, прикрыв микрофон рукой, прошептала:

— Это надолго. — Она послала ему воздушный поцелуй. — Счастливо съездить.

* * *

Машина тронулась со стоянки у ресторана «Ройялтон», а Камилла достала мобильный телефон и осторожно, чтобы не дай бог не повредить ноготь, набрала номер. Ланч получился удачным, и Джанни, такая душка, очень ей помог. Надо бы отправить ему в отель коробку сигар.

— Да? — ответил ей торопливый, раздраженный голос.

— Дорогуша, это я. Можно лететь в Париж. Джанни обо всем договорился. Один из слуг покажет мне квартиру. Могу провести там хоть целый день.

— А все картины на месте? — Теперь голос ее собеседника стал более заинтересованным. — Ни одна не заложена, не отдана на хранение?

— Все на месте. Джанни лично проверил перед отъездом.

— Отлично. Хорошо сработано, милая. Очень хорошо. Увидимся вечером.

В изысканно меблированном кабинете Рудольфа Хольца уже сгущались сумерки. Он бережно вернул трубку на телефон, сделал глоток зеленого чая из чашечки мейсенского фарфора и снова углубился в статью лондонского корреспондента «Чикаго трибюн». В ней рассказывалось, как особому отделу Скотленд-Ярда, расследующему кражи предметов искусства и антиквариата, удалось отыскать самую знаменитую норвежскую картину — «Крик» Эдварда Мунка, оцененную в сорок пять миллионов долларов. Она была украдена в 1994-м, а два месяца спустя найдена в подвале частного дома на юге Норвегии.

Хольц покачал головой и продолжил чтение. По утверждению журналиста, общая стоимость похищенных по всему миру произведений искусства составляла ни много ни мало три триллиона долларов. Дойдя до этой цифры, Хольц удовлетворенно улыбнулся. Как же удачно вышло, что два года назад он познакомился с Камиллой.

Впервые они встретились на открытии выставки в одной из галерей. Хольц обычно посещал подобные мероприятия ради поддержания своего официально статуса арт-дилера. Картины ему быстро наскучили, а вот Камилла, наоборот, заинтересовала. Он сразу почувствовал, что у них есть что-то общее, и, чтобы удостовериться, пригласил ее на ланч. В ресторане за пустым и банальным разговором они быстро разглядели друг в друге родственные души. За ланчем последовал обед, словесное фехтование было отброшено за ненадобностью, теперь они стали друг с другом почти честны и довольно скоро обнаружили, что в жизни обоими управляет едва прикрытая страсть к стяжательству. К тому времени, когда Камилла оказалась в огромной, украшенной четырьмя колоннами кровати Хольца, они уже точно знали, что созданы друг для друга.

Молодец Камилла. Хольц допил свой чай, подошел к окну и полюбовался на косой мокрый снег. Дело приближалось к вечеру, и внизу, на слякотной, холодной Парк-авеню, люди чуть не дрались за такси. На автобусных остановках на Лексингтон-авеню наверняка выстроились длинные очереди. Как приятно сидеть дома в тепле. Как приятно быть богатым.

2

— Вы сами укладывали свои сумки?

— Да.

— Вы оставляли их без присмотра, после того как уложили?

— Нет.

— Никто не обращался к вам с просьбой взять что-нибудь в свой багаж?

— Нет.

Девушка за стойкой регистрации пассажиров бизнес-класса быстро пролистала его паспорт. «Имя: Андре Келли. Место рождения: Париж, Франция. Дата рождения: 14 июня 1965 года». Она подняла глаза, чтобы сравнить лицо на фотографии с лицом из плоти и крови, и увидела симпатичного молодого человека с квадратной челюстью, короткими черными волосами и удивительными зелеными глазами, глядящими прямо на нее. Девушке еще никогда не случалось видеть такого явно зеленого цвета радужной оболочки, и на минуту она замерла, завороженная.

— Мой отец — ирландец, — ухмыльнулся Андре. — Зеленые глаза передаются у нас в семье по наследству.

Девушка слегка покраснела.

— Извините. Наверное, я не первая так реагирую?

Она занялась билетом и багажными бирками, а Андре оглядел тех, с кем ему предстояло лететь всю ночь. Основную массу пассажиров составляли французские бизнесмены, утомленные нью-йоркским холодом, нью-йоркским шумом, энергией и неразборчивостью нью-йоркского английского, так сильно отличающегося от того, что они учили на курсах Берлица.

— Все в порядке, мистер Келли. — Девушка вернула его паспорт и билет. — А можно задать вам вопрос? Если вы ирландец, то почему же родились в Париже?

— Моя мать была там в то время. — Он засунул посадочный талон в нагрудный карман. — Она француженка. А я полукровка.

— Ну надо же! Счастливого вам полета.

Он пристроился в очередь у выхода на посадку, от всей души надеясь, что по соседству с ним окажется пустое место, или хорошенькая девушка, или, на худой конец, бизнесмен, слишком уставший, чтобы разговаривать.

Едва усевшись, он почувствовал, что над ним кто-то навис. Андре поднял глаза и обнаружил молодую женщину с худым озабоченным лицом, одетую в неизбежный темный деловой костюм. В руках у нее был кожаный «дипломат», на плече весела большая черная сумка. Андре поднялся, чтобы пропустить ее к креслу у окна.

Женщина не тронулась с места.

— Мне обещали место у прохода. Я всегда сижу у прохода.

Андре заглянул в корешок посадочного талона и убедился, что выбрал правильное кресло. Он предъявил корешок девушке.

— Вы не понимаете! — возмутилась та. — У меня фобия. Я не могу сидеть у окна.

С подобной фобией Андре еще не доводилось сталкиваться, и ему определенно не хотелось обсуждать ее все семь часов полета. Решив не связываться, он уступил молодой женщине кресло у прохода, а сам перебрался к окну. Настроение у соседки заметно улучшилось.

Она проворно разложила на столике документы и открыла лэптоп — приготовилась работать. Андре уже не в первый раз задумался о том, что в наши дни путешествия растеряли все свое романтическое очарование, они стали нудными, предсказуемыми и чересчур многолюдными.

— А вы любите путешествовать? — спросила соседка, очень довольная тем, что сумела настоять на своем. — Я хочу сказать, мы летим на юг Франции, это так…

— По-французски? — подсказал Андре.

Она косо взглянула на него, и он поспешил уткнуться в книгу. Девушке оставалось только углубиться в свой компьютер.

Авиапассажир, мечтающий о нескольких часах тишины, становится наиболее уязвимым во время еды, когда притвориться спящим невозможно, а есть и читать одновременно довольно трудно физически. Нагруженная подносами тележка приближалась к их ряду, а соседка закрыла свой лэптоп и уже несколько раз поглядывала на Андре, явно готовясь предпринять еще одну попытку общения. Потому, получив свой кусок неизбежной авиакурицы, он быстро надел наушники и как можно ниже склонился над тарелкой.

Чтобы отвлечься от осточертевшего вкуса разогретой в микроволновке пищи, Андре стал размышлять о будущем. Ему пора заканчивать с этими непрерывными разъездами. От них в равной мере страдают его личная жизнь и пищеварение. В своей новой студии на Манхэттене он лишь изредка ночует, точно в гостинице. С переезда прошло уже восемь месяцев, а коробки с книгами и одеждой так и стоят нераспакованные. Нью-йоркским друзьям надоело разговаривать с автоответчиком, и они просто перестали ему звонить. Французские друзья юности переженились и обзавелись детьми. Их жены относятся к Андре неплохо, но все-таки с некоторым подозрением. Известно, что он часто меняет девушек. Поздно ложится спать. Не прочь выпить. Иными словами, он может плохо повлиять на их еще не окончательно остепенившихся мужей, а потому представляет реальную угрозу для брака.

Наверное, в такой ситуации ему следовало бы страдать от одиночества, но даже на это у него не хватает времени. Вместо жизни у него работа. К счастью, любимая. Почти всегда. Вот только Камилла в последнее время и правда стала чересчур требовательной и капризной. Почему-то с некоторых пор она начала настаивать, чтобы он делал множество крупных планов картин, хотя, как заметил Андре, они почти никогда не появлялись в журнале. Но деньги она платит хорошие, а главное, он постепенно зарабатывает репутацию лучшего мастера интерьерной съемки. Пара издательств уже заговаривала с ним о книге. В следующем году все изменится, пообещал себе Андре. Он будет сам выбирать сюжеты и сам устанавливать сроки — словом, будет сам себе хозяином.