— Муэрточка, душенька… — залопотал Лёха. — Так, а что же мне делать? Помирать-то не хочется! Да и потом, зачем тебе я? Видишь, у меня ни одной косточки скелета не осталось, одна голова. Зачем тебе такое? Ты достойна лучшего…
Угрожающий стон голого индейца перебил его извиняющийся лепет.
— Даааа-лжооок, — опять протянул парень в перьях.
— Да помню я про тебя, помню! — почти простонал Лёха. — Обещал тебе храброе сердце. И ведь достал! Собственными руками выкрал из анатомического театра! Вильгельм Доблестный, надеюсь, достаточно храбрый для тебя? До сих пор хранится в банке! Ну, в смысле в банке, которая хранится в банке! Ячейка двенадцать четырнадцать! Даня хоть завтра съездит за ним и возложит на алтарь в твоем храме! Я сам собирался, правда, но пришлось срочно уехать в имение к супруге — чем эта поездка закончилась, ты видишь. Прошу!.. Даня, ты поможешь? Ты же друг мне?
— Боюсь, что уже слишком поздно, — заявил барон, приободряюще коснувшись моего плеча. — Не печальтесь — в конце концов, этот человек уже прожил свое. И то, что от него осталось, по праву принадлежит смерти.
— Подождите, это досадное разногласие наверняка можно как-то решить! — возразил я. Отступив от барона, я наткнулся на протянутые тощие руки индейца.
— Ы-ыыыы! — кровожадно изрыгнул тот.
— Я первая! В конце концов, я — женщина! — воскликнула сеньора, протискиваясь поближе к нам с Лёхой. Ее нижняя челюсть заклацала, как у голодной собаки, в черных пятнах глазниц засветились зеленые огоньки.
— Даня, прости!.. — плакал череп в моих руках.
— Просто отдайте его мне и уйдите, — мягким, почти отеческим тоном проговорил барон. — Вас никто не тронет, клянусь своей шляпой…
Чего?
Эти скелетоны всерьез рассчитывают, что я просто так возьму и отдам им друга?
— А ну прочь из моей комнаты!!! — выкрикнул я, поднимая Лёху повыше. — Не дождетесь! Его смерть принадлежит мне, ясно? Потому что именно я вытащил его останки из озера! Я, а не вы! И я хочу, чтобы он жил после своей смерти, как ему угодно, и столько, сколько пожелает!..
— Ы-ыыыы! — тупо мычал мне в ответ индеец.
— А-ааа! — орала сеньора.
Они тянули руки к Лёхе, а я только успевал уворачиваться.
— Увы, мой дорогой Даниил, — развел руками барон. — Долг платежом красен. Ваше мужество, безусловно, делает вам честь. Но простой смертный не может противостоять богам…
И тут меня окончательно перемкнуло.
— Да вы просто понятия не имеете, с кем связались! — взревел я, чувствуя, как глаза у меня наливаются кровью. — «Парящий гриф», подъем! — выкрикнул я и с силой отпихнул от себя ногой индейца. Тот отлетел от меня на тумбочку, громко бряцнул костяшками и с хрустом рассыпался на куски.
— Ой, — заторможенно проговорил его отломленный череп.
— Ай! — театрально отшатнулась от меня сеньора Муэрте. — Барон, да что же это творится? Что за дерзость такая у молодых?..
— Парни, наших бьют!!! — проорал я, проскочив мимо нее и с грохотом высадил плечом свою собственную дверь.
К слову, резную. С позолоченным кантом. Все, как описывал Графыч.
Сумеречный коридор озарился желтым светом масляных ламп. Сапоги загрохотали по небольшой деревянной лестнице, длинные тени скользнули по стене — и через пару секунд к моей двери со всех ног уже мчали полуодетые Азра, Рыжий и Берн. Следом за ними, обнажая мечи по дороге, спешили остальные.
Разъяренная Санта Муэрте бросилась следом за мной, клацая зубами. Вокруг нее заклубился едкий черный дым, расползаясь по полу щупальцами, как осьминог.
— Ы-ыыы! — с оглушительным ревом вырвался из комнаты индеец. Он снова был целым, только кости рук и ног перемешались и сложились неправильно, отчего божок стал заметно ниже ростом и с лапами, как у гориллы.
— Твою мать, Даня, это что еще за хрень⁈ — воскликнул Рыжий, выпучив глаза.
— Это боги, — вместо меня пояснил ему Азра, снимая со спины своего Жнеца. — Та’ки, твои границы нарушены!
— Так разойдитесь, в конце-то концов! Дайте пройти! — донеслось из сумрачного коридора ворчание Та’ки.
Но он не успел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Индеец, растопырив длиннющие лапы, тоже ринулся в толпу.
Сеньора с бешеным воплем бросилась прямо на меня. Я удачно отступил в сторону, и госпожа пролетела мимо меня к перилам. И, будучи воистину хрупкой, разлетелась на куски.
— А-ааа! — раздался яростный женский вой, и на месте миловидного скелета в платьице вдруг поднялся жуткий черно-красный силуэт.
Белый череп размером со слоновью голову сверкал. Черно-красные складки призрачного одеяния спускались до самого пола и развевались от несуществующего ветра.
— Я — Санта Муэрте! А вы говорите со мной без уважения⁈ — прогромыхало божество, в то время как Азра ударом Жнеца разнес индейца на кусочки.
С грохотом рассыпавшись по полу, кости не стали на этот раз собираться в целую фигуру. Потому что из каждого обломка вдруг вырос целый скелет, с собственным черепом и головным убором из перьев!
Та’ки, застрявший на узкой лестнице, поднялся на задние лапы и стал полупрозрачным, разделяясь на неуклюжую звериную и ловкую человекообразную сущность.
Шаман выскользнул из мохнатой туши, тенью скользнул на перила и одним прыжком преодолел пролет, очутившись позади чудовищной фигуры Санта Муэрте. Он вскинул руку вверх, и из кулака в разные стороны вытянулся длинный зеленый шест.
— Это — моя территория, — проговорил Та’ки. — Вы явились сюда без приглашения, так что на уважительное обращение можете не рассчитывать!
Шест со свистом рассек призрачные одеяния Муэрте, и она протяжно ахнула и отпрянула от шамана в сторону.
Тем временем парни бросились на размножившегося индейца. Кости загромыхали по полу, и на их месте поднимались все новые и новые скелеты.
Дальше началось полное безумие. Что-то полыхнуло, и часть перил со скрежетом отломилась и грохнулась вниз. Вокруг все замельтешило, гостевой домик содрогался от лязга, душевной брани и стука костей.
Я отскочил к стене и принялся отступать в сторону комнаты, чтобы забрать свое оружие.
И тут кто-то слегка похлопал меня по плечу.
Обернувшись, я увидел барона с новой сигарой в руке.
— Не поможете мне прикурить? — негромко спросил Самеди. — А то зрелище-то занятное. И, главное, неожиданное.
— А… вы не собираетесь нас покинуть? — осторожно поинтересовался я.
— Нет, — отозвался барон. — Ведь я — приглашенный гость, и, в отличие от своих недальновидных коллег, ничего не нарушаю.
— Кто же вас приглашал?.. — сорвалось у меня с языка.
— Вы сами, — насмешливо отозвался барон. — Не помните? Я постучал, и спросил разрешения войти. И вы меня пригласили.
Я тяжело вздохнул.
Черт бы меня побрал! Вот не был никогда особо учтивым — и не надо было начинать!
— Знаете, — продолжил между тем барон. — Чернобог, конечно, передавал мне слова Нергала о том, что вы — личность уникальная. Но чтобы настолько! Я удивлен.
— Чему именно?
— Смертные боятся и подчиняются бессмертным богам, рабы боятся и подчиняются господам — это аксиома нашего мира, любезный Даниил. А тут все не так. Вы и правда очень, очень любопытный персонаж на этой сцене.
— Рабы боятся господ, смертные боятся богов… — проговорил я себе под нос. В голове созрела отличная идея. В конце концов, не зря же я искал себе покровителя? —… А слабые боги боятся богов посильнее. Верно? Ну что же, можем попробовать сыграть по вашим правилам.
И, задрав голову вверх, я во всю глотку заорал
— Аид!!! Мне срочно нужна твоя помощь! И если ты прямо сейчас не придешь все разрулить, я нахрен разорву договор!..
— Аид?.. — проговорил барон, и в его голосе мне послышалось удивление.
Не останавливаясь, я, как чокнутый шизофреник, продолжал вопрошать потолок:
— Аид, я не умолкну! Буду орать хоть всю ночь, хоть до завтра! Ты слышишь меня? Твои конкуренты явились к твоему подопечному и ставят ему условия, а ты все спишь!..
На этих слова в моем потолке открылась бездонная черная дыра. И оттуда на белом облаке, как ангел на иконах, спустился повелитель царства мертвых — голый, покрытый капельками пота и с белой простыней в руке, которой он прикрывал причинное место.