Читать интересную книгу Одиннадцать восьминогих - Святослав

2. Правый крайний — Степан Марокко.

3. Левый полусредний — Толик Сердюк.

4. Вратарь — Зойка Никольская.

Кончив печатать, он задумался. Четыре человека. Не густо. Название команды он так и не придумал.

Будем играть

Весь следующий день Пим искал игроков. Он собрал их на перемене.

— А шо? — сказал Степан. — Я могу. Мне батька будь здоров чоботы купил!

— Правильно, — Пим оглядел собравшихся. — А вас надо уговаривать?

— Я, понимаешь, посмотрю, — сказал Рафик Мергерян,

— Форма какая? — спросил Теляков.

— Красная с белым, — уверенно ответил Пим. — Можно без формы.

— Если красная, мы тоже будем, — сказал Коля Руденко и посмотрел на брата.

— Если мама разрешит, — пояснил Костя. — И потом, если шахматы…

— Не уйдут твои шахматы, — сказал Пим, — Сегодня — на тренировку, к шести часам. Мяч мой.

Сухой лист

На тренировку пришли все. Играли долго.

— Чтобы забить с углового мяч, надо бить его ударом «сухой лист». Бьёшь сбоку, мяч крутится и заворачивает в ворота. Вот так, — объяснил Пим.

Мяч полетел прямо. Теляков хихикнул.

— Я не вижу «сухой лист», — сказал Рафик, Пим откашлялся.

— А мы читали, — Коля Руденко посмотрел на брата, — что во всём мире только два человека умеют подавать «сухой лист».

— Третий человек в мире — это Пим, — сказал Теляков.

— Телевизор, тебя давно били? — спросил Толик.

— Не ты, — обиделся тот. — Оставайтесь, если хотите, я пошёл!

— Мы тоже, — сказал Костя, — нас мама ждёт. Пим молча пошёл к дому.

По пути он сбил ногой куст шалфея. Куст брызнул на тропинку лиловым цветом, надломился, упал в пыль.

Навстречу по тропинке шёл Сергей. Поравнявшись с Пимом, он весело кивнул.

— Здорово, Пим! Как дела?

— Здравствуй, — сухо ответил Пим и прошёл мимо. ТАК БУДЕТ С КАЖДЫМ, КТО ГОТОВ ПРОМЕНЯТЬ ДРУГА НА ПУЧОК РЫЖИХ ВОЛОС…

«Железный могол»

Это случилось почти двести лет назад.

Маленький австрийский городок шумел, как улей. Городской театр был переполнен, занавес раздёрнут, сцена — пуста.

Ровно в семь на сцену вышел человек во фраке, с афишей в руках.

Развернув афишу, он звучным голосом прочёл: — «Три вечера. Укрощенный гений шахматной игры. Автомат — непобедимый механический шахматист «Железный могол» — демонстрирует своё искусство». Господин, желающий сразиться с машиной, изволит занять место на сцене.

После вступительных слов человека во фраке из-за кулис выкатили странное сооружение — механическую куклу в кресле.

Кресло было прикреплено к шахматному столу, похожему на ящик. Кукла — одета в халат и чалму.

Хозяин автомата — человек во фраке — пригласил желающих убедиться в том, что внутри куклы нет ничего, кроме рычагов и пружин.

Быть машине соперником вызвался местный аптекарь. Потряхивая локонами парика, он взобрался на сцену и занял место за шахматным столом.

Расставили фигуры. Хозяин машины завёл автомат ключом. Игра началась.

Аптекарь двинул вперёд королевскую пешку. Автомат был недвижим. Затем внутри него что-то зажужжало, защёлкало. Автомат поднял руку, взял плохо гнущимися пальцами свою пешку и двинул её навстречу противнику.

В зале раздался ропот изумления.

Аптекарь заволновался. Он без конца поправлял очки, вытирал лицо платком. Конь аптекаря, который вышел вслед за пешкой, попал под атаку. Автомат снял его и с глухим стуком бросил в коробку.

Дальше пошло ещё хуже. Рокировка не спасла короля. Ферзь чёрных ворвался в середину белых фигур. Потеряв ладью, аптекарь сдался.

Вытирая рукой мокрый лоб, он встал из-за доски и, пошатываясь, спустился в зал.

Зрители ошеломленно молчали.

Хозяин автомата смахнул фигуры с доски, раскланялся и укатил автомат за кулисы.

В зале раздались осторожные хлопки.

Расходясь по домам, бюргеры обсуждали виденное.

— Подумать только — машина! — ахали одни.

— Животное электричество! — уверяли другие.

…Так началось триумфальное шествие по Европе механического шахматиста.

Автомат почти не знал поражений. Ничью он делал один раз на двадцать партий.

Если у него кончался завод, автомат замирал с протянутой рукой. Головой он не двигал.

Слава его неслась над городами Европы. Она обогнала пассажирский пакетбот и раньше его высадилась на землю Америки.

Однако здесь «Железного могола» ждал конец. В одном из городов обиженный проигрышем любитель спрятался в публике и закричал: «Пожар!» Публика бросилась к выходу. Сбежал и очередной игрок, сидевший на сцене. Хозяин метался перед кулисами.

Но самым неожиданным было поведение автомата. Он задёргал руками, затрясся, изнутри его послышались проклятия и крики о помощи. Наконец дверцы столика распахнулись, и на сцену выскочил маленький безобразный человечек.

Тайна раскрылась.

В автомате, под столом, сидел горбун — отличный шахматист. Человеку, который волновался, сражаясь с машиной, выиграть у него было очень трудно.

Первая машина, играющая в шахматы, оказалась мошенничеством..

— А мы с вами жуликами не будем, — заключил Виктор Петрович.

Шёл его урок.

— Машина, которую мы начнём завтра строить, — маленькая вычислительная машина. Только из-за того, что она маленькая, она не сможет играть в шахматы. Если сравнивать её с конторскими счётами, у неё слишком мало косточек, чтобы решать сложные задачи. Но простые задачи она решать будет.

Что она будет делать?

— Для того чтобы понять, как устроена машина, я ещё раз напомню вам счёты. Самые обыкновенные счёты, — сказал Виктор Петрович. — Их косточки могут быть переброшены влево или вправо. Перебрасывая косточки влево, мы записываем числа. Можно представить себе счёты, у которых вместо косточек — лампы. Лампы могут быть зажжены или погашены. Зажигая лампы, мы будем записывать числа. Зажигая новые лампы или гася, мы будем прибавлять или вычитать новые числа.

Зажжённые и погашенные лампы… Их можно назвать единицами и нулями. Или двойками и нулями. Наша машина, я сказал, будет похожа на забор. Зажжённая лампа на первой дощечке будет обозначать двойку в нулевой степени, на второй дощечке — двойку в первой степени, на третьей — двойку во второй, и так далее. Чтобы записать число пять, я зажгу одну лампу на третьей дощечке и одну — на первой. Четыре и один — это пять.

Наша машина сама будет складывать или вычитать числа. Командовать будем мы. Мы будем нажимать кнопки на пульте. Будем приказывать: «Сложи, вычти…»

— А дважды два она умножит?

— Безусловно. Завтра после уроков можно начинать работу. Кто хочет помогать мне?

Пим откашлялся и встал.

— Виктор Петрович, — сказал он. — Мы обсудили этот вопрос на совете отряда. Желают все. Но мы решили, что придут отличники и самые дисциплинированные.

— Ну, зачем же самые дисциплинированные? — удивился Виктор Петрович. — Пусть придут те, у кого есть паяльники. Лампы я куплю сам. Нужно шестьдесят четыре лампы. Наша машина будет считать до тридцати двух. Итак, завтра вечером, в шесть часов, в комнате, где раньше была фотолаборатория…

ЭВМ

В фотолабораторию пришли десять человек.

— Кто принёс паяльник, поднимите руку, — сказал Виктор Петрович.

Поднялись две руки.

— Марокко с паяльником — за первый стол, Сердюк — за второй. Паяем платы. — Виктор Петрович начертил на доске схему. — Таких плат, я говорил, должно быть тридцать две.

К Толику подошли Зойка, Теляков и Пим.

— Ты паяй, — сказал Толик Пиму. — Я подожду.

— Включаю! — сказала Зойка и воткнула вилку паяльника в розетку. Паяльник лежал на столе. Над кончиком его закурился голубой дымок. Пим ткнул паяльником в кусок канифоли. На куске выступила янтарная капля. Теперь припой. Зойка щипцами держала два провода. Белый блестящий шарик упал на провода, дрогнул и затуманился. Провода слиплись.

Телякову надоело стоять около Пима. Он ушёл к Степану.

Степан паял — как клеил: припай — провод, припай — провод…

— Ось як, бачишь? — сказал он. Теляков кивнул.

Второй провод у Пима паяться не захотел.

— Да у тебя холодный паяльник! — сказал Виктор Петрович.

Пим поправил вилку, положил паяльник на табурет. Вернулся Теляков.

— Теперь паять буду я, — сказал он.

— Подождёшь! — буркнул Пим. — Напили лучше фанерок.

— Сам пили! — обиделся Теляков. — Не хочешь, не надо, буду сидеть.

Он опустился на табурет.

— Паяльник! — закричала Зойка.