— Хорошо. А как вы, товарищ Пройда, думаете?
— Я сам сторона заинтересованная, — сказал Пройда. — В Индии Националисты Керзона и Чемберлена уже по матушке стали честить… Значит скоро будет и драка…
— Вы поедете в Индию, — еще раз заявил Тарканатра безапелляционно.
— Согласен, куда хотите. Помогите вы мне, чем можете, давайте сговоримся, я собираю батальон, поднимаю якоря и трогаемся.
Стремяков, Петряк и Вагонетка с интересом подняли глаза на Пройду и индуса, чтобы прослушать этот разговор, и переглянулись, когда он окончился.
Вагонетка хлопнул себя по голове.
— Едем скоро! — шепнул он Петряку, наклонившись к товарищу, чтобы поздравить его.
— Едем! — подтвердил Петряк. — Слушай, Стремяков, сварганим мы себе на дорогу для каждого какой-нибудь мандат? Не влетит за это?
Стремяков покосился, дернул плечами:
— В гости к индийским набобам с мандатами явимся? Нам не мандат, а тюрбаны надо… Бузотер!
— А я себе, хоть сам, а напишу… С нелегальным мандатом под самого черта можно подкопаться…
— Смотри, не крякни потом…
— Увидишь!
Петряк очень любил получать отовсюду мандаты, рекомендации и всесильные удостоверения, с которыми он чувствовал себя вооруженным против всякого недоверия. Пуститься без какого бы то ни было удостоверения в далекое путешествие ему представлялось совершенно легкомысленным предприятием. И он решил про себя:
— Хоть из редакции, где-нибудь бланк выкраду, а все таки мандат у меня будет!..
Вагонетка и Стремяков обратились к Таскаеву:
— Товарищ Таскаев, можно ли на улице испробовать натурограф? Вы покажете нам, как им действовать?
Таскаев улыбнулся, увидев вопросительный взгляд Пройды.
— Отчего же, если есть охота? Идемте в скверик к театру. Попугаем немного публику… Все пойдемте?
Люрс и Тарканатра отказались:
— Нет, спасибо: ясно. Нам надо успеть еще кое-куда…
Таскаев накинул на себя пальто и сопутствуемый гостями вышел на двор.
Через четверть часа компания за исключением уехавших популярных иностранцев была в сквере театральной площади.
— Сядемте хоть сюда! — указал изобретатель на пустую скамью, в тыловой части сквера.
Кроме Таскаева, все сели, следя за каждым движением изобретателя. Таскаев провел взглядом по публике, сидевшей на скамьях и гулявшей по аллеям. Затем взглянул через площадь на трамвайную платформу и сооружение станционной беседки на ней, на второй дом советов и утонувшую во мраке кремлевскую стену.
— Начинаю! — сказал он негромко.
Вслед затем он положил на плечо Пройде трубковидный аппарат, заняв позицию за спинами товарищей.
Щелк — раз! Щелк — еще!
Видневшаяся прежде беседка остановочной платформы трамвая исчезла вдруг, будучи загорожена какой-то дымчатой тенью и среди публики пробежало волнение. Сидевшие на скамьях повскакивали, гулявшие остановились, и заспешили было к площади улицы, на которой внезапно появилась насыпь линии железной дороги среди леса и полей и мчавшийся по ней поезд.
Линия железной дороги ложилась прямо под ногами у некоторых гуляющих. Поезд быстро приближался, через полминуты очутился возле сквера и вдруг влетел в его ограду.
— Ах! Ой, матушки! Караул! А-я-яй! — раздался вокруг всеобщий визг и стон, и публика в паническом безумии ринулась в разные стороны, ломая клумбы, сбивая друг друга с ног и перескакивая через ограду сквера.
Но уже ничего не было. Картина также быстро исчезла, как явилась.
Таскаев щелкнул затвором аппарата и, как будто происшедшее его совершенно не касалось, сел на скамью.
— Ха-ха-ха! — закатились от смеха комсомольцы. — Ха-ха-ха! Вот фокус! И никто не знает, что произошло…
Действительно, убедившаяся в обмане своих чувств публика пыталась дать себе отчет в том, что произошло и в группах взволнованных гуляющих теперь происходили попытки азартного объяснения необычайного чуда.
— Идемте, — сказал, поднимаясь, Таскаев.
— Да, на сегодня довольно. Но теперь надо всем приступить к делу и готовиться к походу. Мировая революция получила вернейшее средство возбуждения масс. Мы должны раскачать Восток. Соображайте, товарищи, кто может поехать с нами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Кто не поедет? — воскликнул Петряк. Нэпманские поросята! Неорганизованные сопляки! Все остальные поедут…
— Посмотрим…
Зачем приехали индианки
Две девушки, приведенные пионерами в квартиру, которую указал Пройда, сидели в пролетарской комнате партийца рабочего, когда сюда пришел и сам Пройда.
В комнате, кроме постели и стола, стояло несколько стульев и диван. Девушки сели на него.
Когда Пройда вошел, они поднялись. Пройда на английском языке приветствовал их и справился, не желают ли его гости есть или пить.
Те отказались.
— Я Пройда… Вы меня искали? — спросил большевик.
— Мы ищем человека, который знает мать Кукумини Бай…
— Я этот человек. Кто вас прислал?
— Мы танцовщицы — нач-герл. Кукумини ищет брата своих сестер и прислала нас к тебе…
Пройда подвинул к дивану стул и сел против девушек.
— Меня мать Кукумини называла своим сыном…
Девушки посмотрели одна на другую. Одна из них сказала:
— Кукумини говорит, что брат ее сестер, русский большевик знает одну ронди[4] из Бенареса Эча Биби. Так говорит Кукумини, старшая сестра сутрадарий[5]. Правда это?
Пройда взглянул на девушек и подался немного вперед, увидев что разговор принял значительный характер. Однако, он сдержался от выражения удивления.
— Правда, — коротко ответил он.
— Кукумини еще говорит, что Эча Биби уже месяц, месяц и месяц, как покинула берег Ганга, родные общины, и ремесло танцовщицы; она поехала к брату всех сестер сказать или ему или другому какому-нибудь комиссару большевику, что она его любит я хочет с ним жить в русской Москве.
Танцовщица прервала себя короткой фразой:
— Приехала?
Пройда утвердительно кивнул головой.
— Но это неправда, говорит еще Кукумини. Не потому, что любит своих братьев поехала Эча-Биби. Она поехала с двумя неверными саибами[6]. И вот что это за саибы… Они понаезжали в Калькутту, Бомбей, Пенджаб и другие места. Они будто занимаются, как все, торговлей, или судят, или командуют солдатами и будто не угнетают народ. Но они не торгуют и не судят и не командуют сипаями, насилия же над народом делают они. Они все узнают, обо всем доносят старшим саибам в Англию и Америку, нападают на братьев в наших союзах. Сажают в тюрьмы, убивают и бросают в Ганг. Эти саибы имеют разрешение делать все, что они хотят. И вице-король подчинен им. И фашистские дружины подчинены им. Они организовывают авара босяков, которых бедняки называют «морды». Эти саибы узнали, что много братьев, которые теперь борются с угнетателями народа, приезжали из Москвы, учились в Москве и что большевик-комиссар Пройда, который был много лет раньше в Бенаресе, посылал несколько русских большевиков, в Индию, и в Египет, и в Сирию, и в Индо-Китай, где борются с английскими, французскими и голландскими саибами верные народу дети. Тогда эти саибы сказали: есть в Англии и Америке тайная Икс-Ложа всемогущих богатых саибов, мы известим об этом ложу и поедем в Москву, чтобы знать все с самого начала про индусский большевик. Они дали много денег ронди Эча Биби, она сказала им что все, что будет знать, будет говорить им. Одного саиба она полюбила. И вот она приехала с ним. Сказала ли она это брату всех сестер?
Пройда встревоженно потемнел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ему открылась картина, какой и следовало ожидать опытному большевику. Отчаянная борьба развившихся в колониях подпольных организаций вызвала уже давно и там возникновение гнезд международного фашизма. Грозную репутацию в качестве главного органа фашистского объединения приобрела быстро сделавшаяся известной среди революционеров контрреволюционная Икс-Ложа каких то обладающих большими средствами и распространенной агентурой реакционных элементов капиталистического мира.