y>
Расул Гамзатов
Год моего рождения
Глава первая
КОГДА Я РОДИЛСЯ
Ягненком, угодившим в волчьи зубы,Аул, в горах зажатый, смотрит вниз,Как хрупкое гнездо на скалах грубых,Над пропастью мой дом родной повис.
Вот здесь мне было суждено родиться.Был сделан знак на косяке дверей.И так открылась первая страница,Страница биографии моей.
Я родился у бедной дагестанкиВ труднейший год из всех голодных лет,Когда семья вставала спозаранку,Чтоб нащипать травинок на обед;
Когда холодный ветер жег до боли,В наш дом врывался, как хозяин злой,Клочок земли, что назывался полем,Был весь покрыт голодной саранчой.
В те дни у коммунаров на рубахахАлели пятна — знаки свежих ран,В те дни в лесах Гуниба и АхвахаШли в смертный бой отряды партизан.
Шакалья стая, позабыв о страхе,У стен аула сумерек ждала,И поутру в чалме поверх папахиВ ауле появлялся наш мулла.
С мясистых губ облизывая сало,Лениво, монотонно, как сквозь сон,Голодным людям, хмурым и усталым,Повествовал о вечном братстве он.
И говорил он, пальцем крючковатымСтуча в Коран, в тисненый переплет:«К тем, кто спиною встанет к газавату,Всевышний тоже спину повернет!»
А по ночам в кругу аульской знатиМулла, подвыпив, тосты возглашал,И плач детей соседских, как проклятье,Врываясь в дом, веселью не мешал.Но для аула этот плач намногоБыл убедительней велений бога.
И верили не кадиям, а детям,Камням могильным у больших дорог,Где каждый мертвый был живой свидетельТого, что лгут и кадий наш, и бог.
У нас в селении персидский шахСправлял пиры на детских черепах.У нас в ауле многим горцам с плечСнял головы кривой турецкий меч.
Владыки жгли страну мою родную,Мой край для них лишь рогом был вина, —Пьяня врагов, ходил он вкруговую,И каждый осушал его до дна.
И каждый, кровожадный и упрямый.Пред тем как повернуть стопы назад,Шел по стране со знаменем ислама,С огнем, с мечом и кличем: «Газават!»
И всякие священные законыНам кадии читали вновь и вновь.Коран, что запрещает пить вино нам,Несли нам те, кто пил людскую кровь.
С Кораном, что курить нам запрещает,Они сжигали все дома подряд,С Кораном, говорящим нам о рае,Селенья наши превращали в ад.
Коран твердит:«Пред тем, как петь о боге,Ты омовенье соверши скорей».И эти люди омывали ногиСлезами вдов, слезами их детей.
Уйди же, кадий, нет тебе поживы,Святой Коран людей не убедит!Нас не обманешь проповедью лживой,Бедняк давно уже речами сыт!
И в волны битвы, правой и жестокой,Вливаются отряды аульчан…Так маленькие реки и потоки,Соединясь, впадают в океан.
* * *
Когда я родился, вина не пилиИ сразу имени не дали мне.Отец в горах сражался на войне,И торжество на время отложили…
Нет, не стреляли в честь меня джигиты,Не собрались,Не спели ничего,Но мой отец в тот день стрелял в бандитов, —Быть может, в честь рожденья моего.
Никто не покупал мне погремушек,Не баловал, гостинцев не дарил.Лишь через месяц под мою подушкуКинжал дубовый кто-то положил.
Там было имя буквами большимиНаписано отцом, что был вдали.Но почему ж мне дали это имя?У нас в роду ведь не было Али.
Я именем своим всегда гордился.Так был отцом я назван в честь бойца,Который умер на руках отца,Узнавшего в тот день, что я родился.
И потянулись дни цепочкой длинной,И горе заходило за порогЖилья, где пол — земля, где стены — глина,Где каменные плиты — потолок,
Где пауки сплетали паутинуИ тараканы заползали в щель,Где ветер сквозь оконную холстинуВлетал, мою качая колыбель.
Где над ребенком в этой колыбелиВсегда одни и те же песни пели.И эти песни женщин наших горЯ все дословно помню до сих пор.
«Где бродил, где ходил,Дингир-Дангарчу?»
«В лес ходил, там бродилДингир-Дангарчу!»
«Для чего ты там был,Дингир-Дангарчу?»
«Там деревья валилДингир-Дангарчу!»
«Ты в уме ли своем,Дингир-Дангарчу?»
«Я хочу строить домДингир-Дангарчу!
В доме будет женаДингир-Дангарчу!»
«А жена для чегоДингир-Дангарчу?»
«Чтобы сына дала мне.Я сына хочу!»
«А зачем тебе сын,Дингир-Дангарчу?»
«Чтоб он был веселейИ задорнее всех;Чтобы сын мой смеялсяИ плакал сквозь смех,
Чтоб лезгинку плясалНа парче седла;Чтобы к звездам взлеталНа спине орла;
Чтобы рыбу со днаДоставал рукой;Чтоб до дна рог винаОсушал большой;
Чтобы птицу, что гордоЛетит в высоту,Останавливал свистомСвоим на лету;
Чтоб перо вырывалИз ее крыла;Чтоб стихи им писалПро свои дела;
Чтоб он песню сложилЗолотой весной;Чтоб аулы будилМолодой зурной;
Чтоб высушивал рекиДыханьем однимИ ударами скалыРазвеивал в дым;
Чтоб в лугах, чтоб в горахПроложил пути —Там, где туры и теНе могут пройти;
Чтоб потом беспрестанноМечтал он о той,Что когда-нибудь станетЕго женой;
Чтоб сиял самый лучшийНа ней наряд;Чтобы праздновать свадьбуСто дней подряд;
Чтоб потом подарилаОна молодца,И на деда похожегоИ на отца.
Для всего вот для этогоЯ и хочу.Чтоб росли сыновьяДингир-Дангарчу!»
Над колыбелью хорошо поется.Баюкали и обещали мне,Что скоро мои отец вернется,Что дядя мой прискачет на коне.
Они приедут в день из лучших лучшийИ привезут подарки для меня,Отец меня посадит на коня,Стрелять научит и рубить научит.
Мне пели:«Выйдет из тебя джигит,Что всех врагов в сраженье победит.
В нашем крае весна,Посмотри, Али!Сходит с гор седина,Посмотри, Али!
Зажурчали вдалиРучейки, Али!И фиалки зажглиОгоньки, Али!
Птицы в гнезда вернулись,Послушай, Али!Медвежата проснулись,Послушай, Али!
Скоро ножками в полеПойдет Али.Скоро речку в ладошкиВозьмет Али.
Солнце доброе днемНад тобой, Али!И покров голубойНад тобой, Али!
По ночам тишинаИ луна, Али!И сиянья полнаВышина, Али!
На дворе скоро май,Посмотри, Али!Баю-бай, засыпайДо зари, Али!»
Я успокаивался, засыпая.Мои печали уходили прочь,Но, чтобы спал я, мать моя больнаяНад колыбелью не спала всю ночь.
Как нелегка ты, доля бедных женщин!Но эта доля тяжела вдвойне.Коль малыши один другою меньше,А их отец-кормилец на войне;
И дети плачут, просят есть упрямо,И хлеба нет ни крошки, как назло.Прости меня!Я понимаю, мама,Тебе тогда так было тяжело!Но я тогда смеялся из пеленок,Беспечный мальчик, маленький ягненок!
Прости, но так уж повелось на светеУ живших и у тех, кто будет жить:Всегда в долгу пред матерями дети,В долгу, которого не оплатить.
Глава вторая