Читать интересную книгу Политическая наука №3/2011 г. Современная политическая социология - Сергей Патрушев

В это время на Западе ученые прошли период увлечения постмодернистскими идеями «размытых границ» идентичностей расы и пола и обсуждения их влияния на политику государства [Social postmodernism, 1995]; кристаллизовалась сама идея формирования политики идентичности [Hoover, Marcia, Parris, 1997], а позднее была поставлена под сомнение концепция единой культурной идентичности [Bayart, 2005; Recognition and difference, 2002], хотя при этом публиковались работы, посвященные национальной (общегражданской) идентичности и идентичности доминируемых социальных и неформальных групп [Annus, 2005; Walsh, 2004]. В связи с развитием теории идентичности в рамках социологии следует обратить внимание на попытки в современных условиях заново «прочитать» классические работы, например Дж.Г. Мида [Silva, 2008].

Определенные сложности обнаруживаются и при попытке западных авторов классифицировать методологические подходы. Так, можно встретить рассуждения о сциентистском (бихевиорализме), антисциентистском, марксистском направлениях методологии и теории рационального выбора. Совершенно очевидно, что даже логический объем выделяемых категорий не равнозначен, поскольку марксизм явно относится к сциентистскому направлению, а теория рационального выбора – концепция среднего уровня, которая на статус самостоятельной методологии претендовать не может. Сохраняются попытки свести современные методологии к традициям, идущим от трех великих социологов XIX в., – К. Маркса (марксизм), М. Вебера (понимающая социология), Э. Дюркгейма (социологизм), добавив к ним критический взгляд на систему властных отношений М. Фуко и его последователей (1960–1990-е годы), а также культурологическую традицию анализа политических процессов, сформировавшуюся в 1970-х годах, которая, по мнению К. Нэш, явно прослеживается в работах, например, Э. Гидденса и М. Кастельса [Nash, 2010, p. 4–42].

На наш взгляд, среди методологических подходов, используемых в современной политической социологии, важнейшими остаются неофункционализм [Sciulli, 2011], неомарксизм, символический интеракционизм, феноменология, постструктурализм и конструктивизм. Попытки отечественных авторов редуцировать их до трех основных направлений [Романовский, Тощенко, 2007, с. 3–21] представляются не вполне оправданными.

Марксистская трактовка власти не пользуется ныне особой популярностью в академической среде Западной Европы и США. Тем более удивительно переиздание в 2008 г. в серии «Радикальные мыслители» книги преподавателя социологии Кембриджского университета, одного из наиболее цитируемых неомарксистов – Г. Терборна «Что делает правящий класс, когда он управляет?: Государственный аппарат и власть государства при феодализме, капитализме и социализме» (впервые издана в 1978 г.) [Therborn, 2008]. Идеям неомарксиста С. Холла посвящен сборник 2007 г. «Культура, политика, раса и диаспора» [Culture, politics, race and diaspora, 2007].

Значительно ослабивший свои позиции необихевиоризм периодически используется при изучении политического сознания и поведения. Идеи начала 1990-х о необходимости мультипарадигмального подхода к анализу политических процессов вылились в не слишком удачные попытки совмещения в рамках одного исследования нескольких методологий, а также использования постмодернистского подхода, основанного на «текучести» критериев оценки любого явления.

Вместе с тем неизменным методологическим основанием анализа политических отношений остаются работы М. Вебера [Baehr, 2008; Breiner, 1996; Hecht, 1998] и Т. Парсонса [Gerhardt, 2002].

У нас нет достаточных оснований говорить о кризисе современной зарубежной политической социологии, хотя вызывает недоумение постоянное обращение ученых к обсуждению предмета этой субдисциплины и ее соотношения с родственными, близкими областями знаний – социологией политики, политологией, социологией; подобный вопрос обычно решается на стадии формирования конкретной научной отрасли. Приходит новое поколение ученых, которые, подобно Колумбу, заново открывают для себя специфику политической социологии? Размывается собственная сфера анализа политической социологии, когда ее категории и концепции, с одной стороны, активно заимствуются современной политологией3, с другой – интегрируют концепции и идеи смежных дисциплин (например, теория политических конфликтов Р. Дарендорфа или теория «мир-системы» И. Валлерстайна4). Особенно очевидны отмеченные метания при анализе структуры зарубежных учебников по политической социологии, которые активно издаются и переиздаются, свидетельствуя об устойчивом интересе [см., например: Aletum, 2001; Dobratz, Waldner, Buzzell, 2012; Dogan, 1999; Horowitz, 1997; Kourvetaris, 1997; Nash, 2010; Political sociology: the state of the art, 2010; Political sociology, 1999].

По содержанию можно выделить четыре типа учебников.

1. Учебники со слаборазличимыми предметами общей и политической социологии. В них традиционно определяется предмет политической социологии и смежных областей знания, исследуется роль культуры и общества, соотносятся жизненный цикл человека и этапы его социализации, в том числе образования, определяется взаимосвязь социального взаимодействия и повседневной жизни индивидов, проблемы классового, национального, гендерного, глобального межгосударственного неравенства; анализируется влияние на жизнь людей урбанизации, глобализации и изменений в экологии; анализируются организации и неформализованные группы (чаще всего так называемые инициативные группы или группы одного интереса), роль семьи и интимных отношений в жизни индивида (специальный раздел при этом посвящен социологии тела – проблемам здоровья, болезней и сексуальности), оценивается значимость сетей в современном обществе, анализируются девиантное поведение и преступность (в этом смысле размывается граница уже с криминологией). И лишь незначительная часть материалов посвящена собственно проблемам взаимодействия правительства, политической власти и общественных и политических движений и организаций.

2. В учебниках слабо различаются предметы политической социологии и политологии в целом, сферой интереса первой объявляется политика в целом и деятельность государства с поиском общих универсальных принципов влияния власти на социум. В качестве наиболее важных рассматриваются проблемы индивида как «общественного» и / или «политического животного», традиционные теории власти классиков социологии, психологии и философии XVI–XX вв. (от Н. Макиавелли, М. Вебера, К. Маркса, Э. Дюркгейма, З. Фрейда до М. Фуко, П. Бурдье и т.д.), формы политического поведения, анализируется деятельность политических объединений разной идеологической направленности, прежде всего партий, описываются формы артикуляции политики (явно наблюдается выход в субдисциплину политологии – политическую коммуникативистику). Примечательно, что к области политической социологии в этом случае часто относят темы, непосредственно связанные с политической экономией и экологической политикой, а также с проблемами этнополитологии, особенно в контексте обсуждения «этнических бунтов», «этноса как политического субъекта постсовременности» [Neuman, 2005; Best, 2002; Orum, 2001; A textual introduction to social and political theory, 1996].

3. В учебниках акцентируются проблемы социального и политического равенства / неравенства через призму современных авторских концепций. Акцент делается на теории власти Ф.Ф. Пивена и Р.А. Кроуфорда, неоплюралистические и неофункционалистские идеи А.М. Хикса и Ф.Дж. Лекнера, теории конфликта А. ван ден Берга, инструменталистские теории политики Э. Амента, концепцию знания и политики Дж. Джаспера, феминистскую теорию политики Б. Хобсон, дискурс-анализ М. Фуко, Э. Лакло, Ш. Муфф, С. Жижека, Я. Торфинга, теорию рационального выбора Э. Кизера и Ш. Болдри. Приводятся результаты исследований национализма Л. Гринфилд, партий М.А. Шварц и К. Лоусон, групп интереса и сетевых сообществ Ф.Х. Грандос и Д. Нока, корпоративной власти М. Мизручи, Д.М. Би, В. Штрека, Л. Кентуорти, избирательной политики Дж. Манза, К. Брукс, М. Содера, общественного мнения Д. Виклима, общественных движений Дж.К. Дженкинса и У. Форма. Проблемы взаимоотношения государства и социума анализируются сквозь призму теорий Т. Эртмена, Дж. Маркоффа, Дж. Гудвина, Ч. Тилли, В. Брачет-Маркес, О. Озлэка, А.М. Хикса, Г. Эспинг-Андерсена. Политика государства в отношении гендерных групп анализируется с позиций Дж. Мисры и Л. Кинг, а в отношении этнических групп – К. Реддинга, Д.Р. Джеймса и Дж. Клугмена. Проблема войны в арсенале политических средств государства обсуждается в рамках теории Г. Хукса и Дж. Райса. Среди социологов, исследующих политические последствия глобализации, особое внимание уделяется таким авторам, как Э. Хубер, Дж.Д. Стивенс, Т. Яноски, Ф. Ван, П. Эванс [The handbook of political sociology, 2005].

4. Учебники, в которых система отношений «общество – государство» представляется в политической практике повседневности [Bratsis, 2006; Goldfarb, 2006] или рассматривается в контексте анализа какой-либо узкой сферы человеческой деятельности, например науки [The new political sociology of science, 2006]. В первом случае значимым становится описание изменения форм проявления власти и сопротивления ей, формирование новых моделей локальных политических сообществ с развитием входящих в повседневную жизнь технологий, например Интернета и новых электронных средств связи, позволяющих следить за жизнью «маленького» человека. Во втором случае акценты смещаются на проблемы коммерциализации деятельности университетов, формы проявления властных отношений в организации научной деятельности, конфликты, в том числе этического характера, в области генетики и биомедицинских исследований, оценку негативных последствий развития производства для экологии и т.д.