— Теперь и мне это кажется странным. — Вспоминаю показания Станкевич. Нет, подозревать ее в неискренности у меня нет оснований.
— Видите ли, в этом отношении… — Уваров медлит. — В этом отношении многие не понимали Арвида Петровича.
— В каком именно «отношении»?
— Я имею в виду… как бы это выразиться, ну, скажем, в отношении к жизни. Нет, в двух словах это не объяснишь.
— И все-таки попробуйте, Константин Кириллович.
— Попробую, Юлия Сергеевна, скажите честно — вы разбираетесь в нумизматике?
— Признаться, не очень, ко надеюсь на вашу помощь.
— Попробую помочь, если смогу. Видите ли, к коллекционерам монет, нумизматам, люди испытывают устойчивое предубеждение. Мол, все они миллионеры, сидят на золотых мешках, шагу не сделают без выгоды для себя. И никто не вспомнит о простой вещи — для кого же, в конце концов, собирает свои монеты коллекционер? Для себя? Да нет же. В конечном счете все его, как выражается молва, «богатства» перейдут обществу. Естественно, я имею в виду настоящих коллекционеров. Коллекционер бережлив в расходах, часто отказывает себе в самом необходимом, чтобы приобрести ту или иную монету. Видите ли, настоящая большая коллекция — это своего рода симфония. Иногда для совершенства этой симфонии не хватает всего одной ноты, одной-единственной монеты — и как же трудно бывает эту ноту подобрать. И композитор, то есть собиратель, готов на все. А пересуды идут, и то, что человек не вечен, — забывается. И вот — нет Арвида Петровича. Без всякого преувеличения могу сказать: это был маэстро, непревзойденнейший маэстро нумизматики. — Уваров замолчал, сцепив пальцы. Может быть, он прав в отношении женщин. Но не могла же Станкевич выдумать эту Елизавету.
— Константин Кириллович, вы хорошо знаете окружение Лещенко?
— В общем, да.
— Нет ли среди его знакомых человека лет тридцати, высокого, худощавого, шатена с короткой стрижкой? Одевается этот человек, скорее всего, по-спортивному, в куртку и джинсы.
— Этот человек связан с нумизматикой?
— Не знаю.
Уваров задумался. Если бы он мог вспомнить этого человека, многое стало бы легче.
— Арвид Петрович очень неохотно знакомился с людьми. Общался он в основном с нумизматами. По описанию же — таких среди нумизматов немного. Скорее, описанный человек напоминает фарцовщика.
— Попробуйте все-таки вспомнить, Константин Кириллович, может быть, был кто-то похожий?
— Скажу одно: постоянных знакомых с такими данными у Лещенко не было.
— Может быть, он говорил вам о каком-нибудь новом знакомстве?
— Новом знакомстве? Подождите…
Терпеливо жду.
— Вы знаете, не ручаюсь за подробности, но мне кажется… Неделю примерно назад… Лещенко говорил мне о чем-то подобном.
— О знакомстве?
— Да, о знакомстве. Кажется, какой-то человек предлагал Лещенко посмотреть какую-то монету. К Арвиду Петровичу часто обращались с подобными просьбами. Но это было мельком, в разговоре упомянулось и тут же забылось.
— Константин Кириллович, нужно ли говорить, как это важно? Попробуйте вспомнить, что это был за человек?
— Юлия Сергеевна, честное слово, больше ничего не помню.
— Лещенко упоминал его имя?
— Имя упоминал, но я его не помню. То ли Виктор, то ли Владимир, но не ручаюсь ни за то, ни за другое.
— Этот человек был ленинградцем? Или приезжим? В разговоре это сразу чувствуется.
— Скорее, ленинградцем.
— Молодым? Старым? Об этом тоже можно сказать.
— Думаю, молодым, старого человека Арвид Петрович назвал бы по отчеству.
— А что это была за монета?
— Не знаю. Но наверняка монета представляла интерес — иначе не возникло бы и этого разговора.
Пытаюсь выжать из Уварова что-то еще, касающееся Виктора-Владимира, но в конце концов понимаю — ничего нового Константин Кириллович вспомнить не может. Меняю тему:
— О других знакомствах Лещенко не упоминал?
— Если не считать меня, постоянно к нему заходили только два человека — Сурков и Долгополов.
— Сурков?
Уваров с интересом смотрит на меня:
— Да, Сурков, а что?
— Он живет в этом доме?
— Здесь, на восьмом этаже.
Любопытно. Во время допроса Сурков не сказал мне, что близко знаком с Лещенко.
— Сурков нумизмат?
— Поостерегся бы назвать его этим словом. Интересуется монетами, не более того.
— Уточните, пожалуйста. Что значит «интересуется»?
— Держит дома около трехсот монет, не представляющих серьезного интереса.
— Кто такой Долгополов?
— Есть такой Эдуард Долгополов. Работает, кажется, в системе торговли.
— Тоже нумизмат?
— Да, Долгополов — из средних собирателей, таких обычно называют «на подхвате».
— Сколько ему лет?
— Около тридцати.
— Что вы можете сказать о нем?
— Почти ничего… Извините, но я стараюсь избегать общения с людьми типа Долгополова.
Смотрю на Уварова; поняв значение моего взгляда, он качает головой:
— Нет, Юлия Сергеевна, Долгополов категорически не подходит под ваше описание «высокого шатена». Долгополов брюнет, ниже среднего роста, довольно худой.
— Где он живет?
— Кажется, на Петроградской стороне.
— У вас нет его телефона?
— У меня нет, но телефон Долгополова наверняка есть у Лещенко, они общались часто.
— Чем же было вызвано такое частое общение?
— Не хочу давать оценок, вы сами увидите, кто такой Долгополов. Знаю одно: никакой дружбы здесь не могло быть, скорее, такому человеку, как Лещенко, нужен был помощник, и Долгополов добровольно взял на себя роль личного секретаря Арвида Петровича. Думаю, не без выгоды для себя. Очень даже не без выгоды.
— Сурков? Что связывало с Лещенко его?
— Наверное, близкое соседство. Не нужно забывать, при всей осторожности Арвид Петрович был человеком одиноким. Ну и, конечно, сосед, которому всегда можно позвонить, попросить зайти, поневоле становится частым гостем.
— Константин Кириллович, когда вы в последний раз видели Лещенко?
— Вчера. Зашел к нему около двух, я всегда захожу днем. Заходил.
— Он был здоров? Уточняю, он был в своем обычном, нормальном состоянии?
— Да, в самом обычном. Мы поговорили, выпили кофе, я посидел и ушел.
— Может быть, у Лещенко были какие-то подозрения, опасения?
— Никаких.
— После этого вы ему не звонили?
— Нет.
— Сегодня утром? В одиннадцать.
— Нет, и утром не звонил. Все утро я работал у себя в мастерских, дозвониться оттуда сложно.
— Дело в том, что кто-то позвонил Лещенко сегодня в одиннадцать утра, и мне очень важно выяснить, кто это был. Наверняка вы знаете многих ленинградских нумизматов. Просто людей, как-то связанных с Лещенко. Если представится возможность узнать что-то об этом звонке, а также о высоком шатене и упомянутом вами Викторе-Владимире — пожалуйста, сообщите мне.