class="p1">Тает силикон в твоей груди,
Как пломбир, когда +32!
Из каких ты нынче модных птиц?
В дождь ресницы капают с ресниц.
Сколько обкатала Праг и Ниц?
Или только Бутово едва…
Ты прости, что я бываю груб!
Кто ты с аватаркою без губ?
И в какой сегодня модный клуб
Ты влачишь свой «неготичный» крест?
Боже, для кого ты хороша?
Как внутри живёт твоя душа?
Я тебя увижу, крикну: «Ша!»
Не дай бог кому таких невест.
***
Эта сука испортит моё здоровье.
Я её не люблю – но она мне всё чаще снится…
В моих снах она пьёт молоко коровье,
А потом говорит, что пора жениться.
Это странно, увы,
Ради тёлки свернул бы горы.
Пересуды молвы
До хорошего не доводили.
И я сел на лужайке напротив Авроры.
Она села в автобус на Пикадилли.
***
Если купишь вина,
Я приеду одна…
Арендую твои объятья.
Эта ночь не для сна,
Молча выпью до дна.
И блеснёт огонёк у распятья.
Наш библейский сюжет
Молча сходит на нет:
Не сломалась застёжка у платья.
Тебе нужен ответ,
Почему столько лет
Я не сыплю тебе проклятья?
И хватает мне сил,
Чтобы ты не просил,
Выполнять все твои приказы.
Ты остался мне мил,
Если ты не забыл,
Я щедра на твои экстазы.
Если купишь коньяк,
Я приду просто так.
Ты не думай, что мне не весело.
Как медаль у собак —
Отличительный знак —
Я тебя на себя повесила…
***
Пришла домой. Бесцветно улыбнулась.
Открыла рот, чтоб выдавить слова.
Её ухмылка, плеч её сутулость
Сперва её не выдали. Едва,
Поправив море локонов рукою,
Присела лишь на краешек стола.
– Тебя я, милый, видела с другою…
Я для тебя сегодня у-мер-ла…
Он проглотил её слова без соли.
Но голод чувств своих не утолил.
Он прошептал: «А дети ещё в школе?»
И времени на сборы попросил…
Он вещи в свою сумку клал степенно.
Он не спешил. Куда ему спешить?
Он думал: это всё-таки измена
Иль просто нежелание вместе жить?
Её он не любил, но был привязан,
Привязан жёсткой правдой бытия.
Он не любил. И должен быть наказан.
И этим наказанием буду я.
***
Уж полночь близится, а кучера всё нет.
И тыква парится с приправами в духовке.
Я ездила бы даже на морковке,
Но все осудят промискуитет.
Хрустальный туфель: сорок-сорок два.
И принц кричит: «А эта ваша лыжа»?
В ООН я отстою свои права!
Ведь в этой сказке едет только крыша!
***
Мой мужчина водитель КАМАЗа.
Мы не виделись с лета ни разу.
Я живу рядом с местной таверной,
Но ему оставалась я верной.
Оказаться со мною в постели
Даже те, кто не может, хотели,
Потому что среди молодёжи
Лучше нет моей миленькой рожи.
Приставания, сальные шутки.
Ну зачем мне водитель маршрутки?
Я люблю своего «дальнобоя»
И жду с лета из рейса героя.
Обо мне весь посёлок судачит,
Но, увы, их слова мало значат.
Он приехал, привёз мне таранки.
А потом начались эти пьянки,
Где ему рассказали, что летом
Занималась со всеми балетом.
Он поверил, расстроился сильно.
Затащил меня в спальню насильно,
Об меня затушил сигарету.
Ну, спасибо хотя бы за это…
***
Набью себе цену «татушкой»
На правой ладони.
Пусть вымоет кости
До блеска мне милый сосед.
Кого почесали за ушком
Для ласки – не стонет.
Я вечером в гости
Тащу свой блестящий скелет.
Мне жарят мозги,
Но вот жареным что-то не пахнет.
На башне в Останкино
Я не открою бои.
Не видно не зги,
Но молния платья шарахнет!
И я собираю останки, но
Только твои…
***
Женщины-пилы пили текилу.
Пили-пилили своих мужиков.
Эта текила их так веселила,
Что они громко кричали: «Fuck off».
Визги электро, близ новой курилки,
Здесь раздаются «икрой на столы».
В каждого чётко летели опилки,
К женским ногам мощно руша стволы.
Женщины гнутся: роскошные спинки.
Острые зубы. Большие глаза.
Всеми исхожены эти тропинки.
Что мужики, голосуете за?
***
Как жаль, что те, кто мог найти меня,
Нашли другую и похожую,
С красивой кожей и смазливой рожею,
В глазах, быть может, с искоркой огня…
Ну что скрывать, мы все живём – есть правила,
А я вам даже номер не оставила!
И даже в этом тексте я слукавила…
Я счастлива, живите без меня!
***
Оказаться детьми
На пустой и прокуренной кухне…
Где-то ближе к восьми
Позовут всех к столу…
Очутиться вдвоём
И не знать, что весь мир скоро рухнет,
Мы с тобой не споём,
Не уснём на дощатом полу…
Развернуться назад
И по кругу пустить перекрёстки,
Александровский сад
И до Храма Христа…
Вспоминать обо всём,
Беззаботно пьянеть как подростки…
Кто-то крикнул: «Подъём!»,
Я лениво считаю до ста…
Место, где заходит солнце
***
В доме с красной черепицей,
Где камин цветёт огнём,
Я хочу тебе присниться.
Но во сне мы не вдвоём.
В доме с красной черепицей,
Где рояль забыт в углу,
Я хотела б раствориться
И рассыпаться в золу.
В доме с красной черепицей,
Где пушистый дремлет кот,
Я хочу вязальной спицей
Совершить переворот.
В доме с красной черепицей,
Где солируют сверчки,
Я хочу освободиться,
Сняв разбитые очки.
В доме с красной черепицей,
Где земля в горшках черна,
Я хочу в тебя влюбиться
И испить тебя до дна.
В доме с красной черепицей,
Где вальсирует свеча,
Буду я суровой жрицей,
Жертву рубящей сплеча.
***
Всегда любила септимы и сексты,
А он читал мне тексты, тексты, тексты…
Из фоторамок я не выходила,
А он был грозен, ловок, как Атилла.
Но если подворачивались примы,
То им они всегда были любимы.
И на секунды жизнь делилась быстро,
А в Подмосковье Истра, Истра, Истра…
***
Я одинок в самом себе,
Забыт, истерзан, смят.
Но смело движусь по судьбе,
Как спелый виноград.
Сначала был зеленоват,
Не крепок, кисел, мал.
Мне каждый был как брат и сват:
Я в дом всех в гости звал.
Потом я знатно потолстел,
Наполнил смыслом сок,
Был сорван с грозди чьих-то дел,
Застрелен был в висок.
Я лёг на дно в какой-то чан…
И кости в порошок…
Я умер на руках армян,
Испытывая шок.
Теперь я