Читать интересную книгу Портрет дамы с жемчугами - Кан Кикути

– Как раненый?

– Только что скончался. Видимо, сильно повредило грудь, – ответил Синъитиро.

Наступило молчание. Шофера била дрожь.

– Прошу вас, – обратился полицейский к врачу. – Произведите осмотр тела.

Шофер дрожащей рукой включил свет в кабине.

– Это ваш приятель? – спросил полицейский Синъитиро, следя за тем, как врач производит осмотр.

– Нет, случайный попутчик. Правда, мы успели познакомиться и я знаю, как его зовут.

– Как? – спросил полицейский, открывая записную книжку.

– Аоки Дзюн. Он студент словесного факультета. Адреса я не спросил, но думаю, что погибший сын Аоки Дзюндзо, члена Верхней палаты. Они очень похожи. Не исключено, разумеется, что я ошибаюсь. Надо осмотреть его вещи, тогда все выяснится.

Полицейский слушал Синъитиро и кивал головой, потом сказал:

– От шофера мы вкратце узнали про обстоятельства дела, но не можем полностью полагаться на его слова, поэтому мне хотелось бы выслушать вас.

Синъитиро взглянул на шофера, который весь превратился в слух, словно ожидая приговора, и слова обвинения застряли у него в горле: ведь все равно не вернешь юношу к жизни. И Синъитиро сказал:

– Шофер, конечно, виноват. Но я должен вам сообщить, что юноша на ходу открыл дверцу машины. Не сделай он этого, возможно, не произошло бы несчастья.

– Ах, вот оно что…

Полицейский сделал запись в книжке и сказал:

– Если впоследствии родные учинят иск, вам, возможно, придется быть свидетелем на суде. В связи с этим я хотел бы взять у вас визитную карточку.

Синъитиро вручил полицейскому визитную карточку как раз в тот момент, когда врач вышел из машины, вытирая выпачканные в крови руки.

– Он потерял много крови, – сказал врач и обратился к Синъитиро: – Смерть быстро наступила?

– Да… Минут через тридцать.

– При подобной травме выжить невозможно, – заявил доктор, махнув рукой.

– Представляю, как вам это неприятно! – заметил полицейский, обращаясь к Синъитиро. – Хорошо еще, что мы счастливо отделались. Вы, кажется, ехали в Югавару? Наш сторож вас проводит. До Манадзуру придется идти пешком. А погибшим мы сами займемся.

Синъитиро облегченно вздохнул, но тут вспомнил про часы и подумал, что пока еще не время радоваться, прежде надо исполнить последнюю просьбу своего юного спутника.

Синъитиро подошел к машине и, отдавая последний долг умершему, молча склонился перед ним.

Затем попрощался со всеми, но, пройдя несколько шагов, спохватился, что забыл взять дневник юноши и выбросить в море, как тот просил, и вернулся.

– Я тут забыл одну вещь… – растерянно произнес Синъитиро.

– Что именно? – спросил полицейский, производивший осмотр машины.

– Записную книжку, – с опаской ответил Синъитиро.

– Эту? – спросил полицейский, отдавая тетрадь Синъитиро.

На обложке стояло имя юноши, но полицейский, видимо, не заметил этого в темноте и не обнаружил ни малейшего подозрения. Синъитиро успокоился и положил тетрадь в карман.

И в поезде, который шел от Манадзуру до Югавары, и в деревенском дилижансе от станции до гостиницы – словом, всю дорогу Синъитиро никак не мог привести в порядок свои мысли. Вдобавок от сильного ушиба болела голова.

В ушах все еще звучали стоны юноши, перед глазами стояли неотступным призраком его окровавленный рот, иссиня-бледное лицо. Радостное ожидание встречи с любимой женой бесследно исчезло, и всякий раз, как Синъитиро пытался вызвать в памяти ее образ, перед ним неизменно появлялось залитое кровью лицо юноши, а имя Сидзуко звучало как Рурико.

Дилижанс уже свернул с дороги, проходившей по рисовому полю, впереди замелькали едва заметные огоньки домов, расположенных у горячих источников, а Синъитиро все никак не мог успокоиться. Его расстроенный вид наверняка испугает жену. Нет, он и словом не обмолвится о печальном происшествии, чтобы не ранить ее нежного сердца.

Дилижанс проехал по мосту и остановился возле гостиницы. Навстречу Синъитиро вышли служанка Сидзуко и горничная гостиницы.

– Ваша жена, – сказала служанка, – давно ждет вас.

Тут Синъитиро увидел Сидзуко. Она ждала его на лестнице, ведущей на второй этаж, ибо сочла нескромным стоять внизу. Сидзуко кокетливо улыбнулась мужу и, едва сдерживая бурную радость, спустилась по лестнице.

– Почему так поздно? – с легким упреком спросила она.

– Прости, – ласково ответил Синъитиро.

Только они вошли в комнату, как Синъитиро вспомнил, что тетрадь юноши так и лежит у него в кармане пальто. Он не мог ее выбросить, потому что шел в Манадзуру с провожатым, и сейчас при мысли об этом помрачнел.

– Что с вами? Вам нездоровится? Надевайте скорее халат или теплое кимоно! – Говоря это, Сидзуко с веселым видом стала помогать Синъитиро раздеваться.

Она повесила его пиджак на ширму и вдруг вскрикнула.

– Что с тобой? – испуганно спросил Синъитиро.

– Это кровь? Кровь? – побледнев, воскликнула женщина и поднесла рукав пиджака к лампочке. Кровь, глубоко впитавшись, расплылась большим пятном.

– Неужели кровь попала на пиджак? – с дрожью в голосе произнес Синъитиро.

– Скажите же, что с вами случилось? – взволнованно спросила Сидзуко.

Чтобы успокоить жену, Синъитиро ответил:

– Со мной ничего. Моего попутчика-студента ранило, когда машина врезалась в гору.

– Может быть, вы тоже ранены?

– Нет, к счастью, даже не поцарапало.

– А что с этим студентом?

– Он сильно пострадал. Наверное, не выживет. Так жаль его!

Но Сидзуко в этот момент с ужасом думала об опасности, которой чудом избежал ее муж, и не сводила с него испуганного взгляда.

Беспокойство жены передалось Синъитиро. Ему стало казаться, что случившееся с юношей несчастье касается и его самого, и жены, что с той самой минуты, как он взял часы и записную книжку, злой рок, тяготевший над погибшим, будет преследовать его и Сидзуко. И Синъитиро, так страстно мечтавший о встрече с женой, сейчас не мог найти для нее ни одного нежного слова.

Супруги, оба бледные, молча сидели друг против друга. Пожавшие в кармане у Синъитиро часы представлялись. ему чем-то зловещим.

Похороны

Токийские газеты подробно писали о трагической гибели юноши. Синъитиро не ошибся: его случайный попутчик и в самом деле оказался старшим сыном барона Аоки. Имя Синъитиро, к его удивлению, нигде не упоминалось, и он почувствовал некоторое облегчение.

На другой день – это как раз был день похорон – Синъитиро привез жену в Токио. Хоронить юношу должны были на кладбище Аояма. Синъитиро не собирался никому рассказывать о том, что провел с погибшим последние минуты его жизни, но на похороны он решил пойти во что бы то ни стало. Юноша скончался у Синъитиро на руках и теперь казался ему самым близким другом. Он не мог без слез вспоминать об Аоки. Таинственные узы, казалось, связывали Синъитиро с несчастным, хотя никого из его родных он не знал.

Была еще одна причина, заставившая юношу пойти на похороны. Там, конечно, будут близкие юноше люди: сестры, женщина по имени Рурико, владелец или владелица часов и, наконец, возлюбленная (разумеется, если она была у него). Кто-нибудь из близких непременно укажет Синъитиро владельца часов.

Погода стояла ясная, такая, как обычно бывает в начале лета. В небе, пронизанном ярким светом, медленно плыли по-летнему пышные облака. Все вокруг так и дышало свежестью. Только грустная процессия на кладбище омрачала этот ясный, исполненный радости день.

Узнав о безвременной кончине юноши, многие пришли проститься с ним. Синъитиро приехал на похороны ровно в три часа, как и было назначено, но у кладбища уже стояла целая вереница машин и рикш с колясками. Собралось человек пятьсот, а машины и коляски все прибывали и прибывали.

Отец погибшего – председатель одной из фракций Верхней палаты – был человеком влиятельным, и на похороны приехали почти все видные политические деятели. Синъитиро сразу узнал графа Т. и начальника морского штаба адмирала С, министра связи, засунувшего в рот чуть ли не полсигары и чему-то громко смеявшегося. Он беседовал с бароном Г., объездившим всю послевоенную Европу и теперь дожидавшимся случая, чтобы начать политические интриги. Присутствовал здесь и премьер, министр внутренних дел и военный министр, крупные финансисты. Однако никого из знакомых Синъитиро здесь не было.

Синъитиро положил на специальный столик свою визитную карточку и, став в стороне, ждал начала церемонии. Никто не заговаривал с ним. Распорядители вежливо Кланялись вновь прибывающим видным лицам, благодарили за внимание, а Синъитиро лишь небрежно кивали головой.

И все же Синъитиро не покидала уверенность. Ни один из собравшихся здесь людей не был свидетелем смерти юноши, только он, Синъитиро. Только ему высказал юноша свою последнюю волю. Проснись он сейчас, он порадовался бы Синъитиро куда больше, чем всем этим министрам, финансистам и высокопоставленным особам, приехавшим на похороны приличия ради. Тронутый пришедшей ему в голову мыслью, Синъитиро стал рассеянно оглядывать толпу.