Читать интересную книгу Морок - Олег Мизгулин

Не смотря на привилегированность и избранность, сильные мира сего, не гнушались снизойти до разговора с красивой бортпроводницей. Ирина не испытывала недостатка в общении, как с иностранными гостями, так и с соотечественниками. В силу жёстких пунктов инструктажа, ей запрещался разговор с пассажирами класса «А» на фривольные темы, а флирт изначально исключался теми же требованиями. Но, ни что ей не мешало, скажем, ответить на визитку, в не рабочее время. А этих визиток за полгода полётов набралось не меньше дюжины. Беременность и роды, абсолютно не тронули красоту Ирины. Напротив, эта красота приобрела необычно яркий и насыщенный тон. Умная женщина, прекрасно владеющая языками, обученная такту и манерам поведения, а ещё тонко чувствующая психологию мужчин, просто не могла не привлекать внимания скучающего авиасалона.

Многие из тех, кто летал этими рейсами, был ей знаком по прежней работе. Одним из таких знакомых, был Эрик Моррис — чрезвычайный посол Великобритании, который дарил ей роскошные букеты и делал красивые подарки, причем делал их, без тени намёка на обязательства с её стороны. Просто отобедать и выпить бокал игристого вина с этой полубогиней, для него было верхом счастья. Эрик был приятен ей. Отношения от деловых, давно переросли в дружеские, и она знала, конечно, что он мечтает сделать их любовными. На одном из таких вечеров играла лёгкая музыка, шипели, и лопалась пузырьки шампанского в бокале, а предложение руки и сердца было сделано послом минуту назад. Моррис ждал, а Ирина молчала. Она думала. Ещё, года два назад, на подобные предложения, она, где то отшучивалась, а с кем-то кратко, но ёмко давала знать, что является женщиной несвободной, блюдёт и чтит кодекс советской семьи, согласно которому заводить любовников аморально и преступно. Сейчас Ирина думала. Человек, делающий предложение ей, был обходителен, умен, галантен, в меру интеллигентен, и даже имел некоторое чувство юмора. Эрик был приятен ей, но чувств к нему она не испытывала. За ним было будущее и главное, за ним был мир. Мир, который здесь считался загнивающим, порочным, злым. Но она то знала, что по настоящему живут там. Ей никто этого не говорил. Сопоставляя верхи и низы, народ и власть, жизнь тех и этих, Ирина Зорина отчетливо видела границу между ними, и не жила ложью советского телевещания. Мир заграницы казался ей волшебным, манящим, и люди рисовались в воображении такие же, как Эрик. Хотя понимала, что возможно это — иллюзия, но ей очень хотелось потрогать эту иллюзию рукой.

Она не сказала ему ни «да», ни «нет». Было много причин и согласится и отказаться. Мягко и тактично Ира увела тему в сторону. Моррис не мене тактично заверил, что будет ждать. Ирина улыбнулась, понимая, что неопределенность ответа, рождает в душе мужчины надежду. Трагический случай, оборвавший жизнь Николая и внёс ясность в сумятицу её мыслей, определил направление её судьбы в целом.

Николай возвращался вечером. До города оставалось рукой подать, но он пока не сбрасывал скорость, трасса была почти пустая, и впереди как будто помех не ожидалось. Дорога шла под уклон, и на спуске, он приотпустил педаль газа, давай машине идти за счет инерции. Велосипедистов он заметил давно, но они шли, прижимаясь к обочине, и не чинили ему препятствий. Двое. Один пристроился за другим, спускались быстро, но правил не нарушали. Случилось то, что просчитать заранее невозможно. Какая-то необъяснимая причина либо препятствие заставили первого велосипедиста резко затормозить., (это на самом спуске), второй, совершенно не ожидая такого манёвра от первого, точно и в аккурат впечатался ему в зад. Столкновение двух велосипедистов, возможно, обошлось бы малой кровью: ушибами да травмами средней тяжести, если бы одного от удара, в силу инерции не отбросило под колеса четверки.

Чтобы не проехаться по живому, руки вывернули вправо. Машина разминулась с упавшими, но потеряла управление и пошла юзом. Тщетно выворачивая машину в обратку, Николай видел — не успевает. Он уже слетал в кювет навстречу мирно растущим березам. Удар пришелся на одну из них. Чем-то тяжелым сдавило грудь, выбивая дыхание и мысли. Последняя картинка угасающего сознания — лицо сына безмятежно спящего в чудо кроватке.

Николай скончался в реанимационном отделении, так и не придя в сознание.

Некоторое время, Ирина пребывала в депрессивно-шоковом состоянии и долго не могла войти в колею. Затем отчаяние сменила пустота и апатия. Отец как всегда поддерживал и помогал ей. Вадька рос здоровым и весёлым, гугукающим малышом, благодаря именно стараниям дедушки. Житейская схема: папа, дочь и кроха, стала для Ирины привычной, как и для многих вдовствующих женщин. Краски жизни стали возвращаться, а Москва, цинично презирающая слёзы, дала ей возможность встряхнуться и объективно оценить будущие перспективы.

Моррис, оказался тем человеком, который смог войти в её душевное состояние, понять её эмоциональный настрой. Выразив сочувствие и участие в её беде, он как нельзя близко, подошёл в качестве опоры и поддержки. Эрик, с английской невозмутимостью терпеливо ждал, когда женщина оправится от горя, и будет расположена, чтобы вновь выслушать его. Шансы его удвоились, и он не торопился. Ирина заговорила первой. Зорина дала согласие стать его женой и просила Эрика увести его на свою родину. Посол сиял как начищенный пятак.

— О Ирина, ты не будешь знать недостатка ни в чём, ни в чём, — уверял Моррис, словно боясь, что она передумает. — У меня есть шикарный дом с прекрасным видом на Темзу. Беда приходит, Ирина, прости, что напоминаю, но надо жить. А такой женщине как ты, надо жить хорошо. Я познакомлю тебя с родителями, они чудесные люди.

— Эрик, это всё хорошо, но ты знаешь, у меня есть ребёнок.

— Не беспокойся, милая, твоего малыша я приму сердцем как своего, — продолжал тот. — Как только оформим отношения, я приеду сюда, чтобы официально оформить усыновление и забрать его. Конечно, не просто будет пройти через ваши инстанции и спецслужбы…

Эрик продолжал излагать, а Ирина грустно улыбалась и иногда в такт его увещевания кивала головой.

Был ряд проблем, которые надобно было решить, чтобы уехать в свободную страну.

Железный занавес был непреодолимой преградой для всех желающих покинуть Советский Союз и каждый из немногих, кто уходил за океан, разрабатывался комитетом безопасности. Морис обещал вопрос решить на своем уровне, а поскольку основные задачи по организации беспрепятственного вылета и получения гражданства в Англии он брал на себя, то оставался ещё один вопрос. Отец.

Отец всегда являлся для неё эталоном мужественности и какой-то судейской суровости. Он мог прикрикнуть, но мог и приголубить. Выросшая без матери, девочкой она всегда тянулась к отцу, а тот скупыми порциями давал ей тепло недостающей ласки. Живя своим лесом, своей какой-то глубокой таёжной мудростью, папа для неё оставался загадкой и по сей день. Она любила его, уважала и побаивалась одновременно. Как отнесётся он к её решению, Ира предполагала и боялась этого, больше всяких спецслужб.

Наконец, собрав свою волю в кулак, Ирина Зорина решила открыть свои планы отцу. День для откровения она назначила за неделю до вылета. Эрик оказался на удивление быстр и проворен в улаживании проблем, на билетах были выбиты даты, а Железный Феликс разжал свой кулак и напутственно махал в дорогу.

Дома Ира растеряла свою храбрость и никак не могла собраться духом, чтобы начать разговор. Пора было уж ехать в Москву, а она не знала с чего начать. Кончилось тем, что Глеб Анатольевич сам подошёл к ней, взял за подбородок, поглядел в глаза.

— Ты что-то важноё хочешь сказать, Ириша… Я вижу. Погодь, погляжу, не проснулся ли Вадик. — Он подошёл к кроватке, наклонился, что-то там поправил. — Пойдем на кухню.

Сев за стол кухонного стола, отец опустил глаза, зная видимо, что дочь не выдерживает его взгляда и теряется в речи.

Он знал, он чувствовал: дочь уходит, ускользает от него. Впрочем, это произошло давно, с тех пор как она впервые вдохнула воздух большого города. Он видел, какая происходит чехарда в отношениях дочери с Колей, опять же чувствовал их душевный разрыв, и понимал, что теряет их обоих. Пробовал вытянуть их в тайгу, в надежде, что хвойный воздух дикой природы вылечит их сердца и выбьет городскую дурь. Зазывал пару раз, да какой там. У Ирины рабочий график, да и Николай потом подался в разъезды. Махнул рукой, теперь сильно жалел, что махнул.

— Говори — подначил отец, не поднимая глаз.

— Папа, в общем, я хотела сказать…В общем…Я улетаю, папа…

Отец быстро взглянул на неё и снова опустил взор.

Быстро, сбивчиво и не совсем связано, Ирина стала рассказывать, боясь вновь наткнуться на его взгляд. Нервно теребя указательный палец, дочь старалась его уверить, что, мол, обязательно приедет, как только осядет на новом месте. Вадьку заберет, Колю не вернуть, а жить дальше надо, а хорошо люди живут только там. На этих словах отец резко поднял голову и прожег её взглядом. У Иры похолодело внутри. Она осеклась.