той же позе. Прошла минута, две, три. Она нетерпеливо
взглянула на часы, потом прошлась по комнате почти до двери
и вернулась к зеркалу. Потом она стала собирать журналы,
подолгу разглядывая некоторые из них. Уложив журналы на
место в шкаф, она посмотрела на часы и принялась расхаживать
по комнате. Взглянув на дверь, она вдруг остановилась, с
минуту подумала и стала раздеваться. Сняла платье и
осталась только в очень маленьких трусиках, которые
блестящей ленточкой прикрывали низ живота, она стала
осторожно растирать оголенные груди, любовно разглядывая
себя в зеркале. Покончив с массажем, она сняла туфли и
чулки и забралась на диван. Долго укладывалась, выбирая
позу и, наконец, затихла.
- Это она так ждет Карла, - мелькнула у меня мысль, от
которой мне стало не по себе. - Я для нее плохое лекарство,
что она хотела этим сказать? Я стоял в смятении, не зная,
что делать. Позвать Карла не позволяло самолюбие, а
возврашаться к ней сейчас я не решался. Меня колотила
нервная дрожь и неприятно замирало сердце. Чтобы
успокоиться, я решил пройтись по аллее и выкурить сигарету.
Когда я снова подошел к беседке, в ней было темно. Я
испугался, а вдруг она ушла. И теперь у меня не было
никакой возможности ее увидеть. Но я сразу сообразил, что
она не могла никак уйти незаметно для меня, так как я шел по
той дорожке, которая вела к дому. Я решил войти к ней и
сказать, что Карл уехал, а потом будь что будет. Темнота
придавала мне смелости. Как только я вошел, Салина,
очевидно, повернулась к двери, под ней мелодично зазвенели
пружины.
- Кто это? - шепотом спросила она. Я молчал. Бешеный
стук сердца содрогал меня, как порыв ветра осину. Судя по
молчаливому ответу, уже громче и с издевкой Салина сказала:
- Это опять вы?
- Да, я.
- Зачем вы пришли? Я вас не приглашала.
- Я пришел сказать, что Карл уехал.
- Да! А вы не догадались спросить у портье, когда
произошло это ужасное событие?
- Нет, я никого ни о чем не спрашивал, - разозленный ее
тоном, грубо ответил я, - И вообще, я вам не посыльный, если
вам нужен Карл, идите и ищите его сами.
Я хотел сейчас же уйти, но почему-то задержался.
- Вас очень рассердила моя просьба? - уже более
дружелюбно спросила она. - Я совсем не думала, что этим вас
обижу. Извините меня, я звонила Карлу и он действительно
собирался уехать. У него очень важные дела, но он сказал,
что вас он не видел, хотя разговор мой состоялся через семь
минут после вашего ухода. Я решила, что вы заблудились в
саду. Вы теперь меня извините, я хочу спать. Это
единственная возможность скоротать скучную ночь. Спокойной
ночи. Под ней снова зазвенели пружины и все затихло. Я
стоял ошеломленный и раздавленный, не зная, что делать. Я
не мог уйти от нее, меня как будто приковали к ней невидимой
цепью. Я стал в уме поносить ее площадной бранью, пытаясь
заставить себя возненавидеть ее, но тщетно. Я только еще
более отчетливо понял, что полюбил ее той сумасшедшей
любовью, которая рождается мгновенно и мучает человека всю
жизнь. Динь-динь-динь - дискантом прозвенели часы на трюмо.
Три часа ночи. Я стоял в угрюмом оцепенении и мрачно
соображал: что делать? Мелькнула мысль броситься к ней и
умолять о прощении, чтобы она позволила побыть с ней, чтобы
я мог ее видеть. Теперь даже ее издевки казались мне малыми
по сравнению с этим пренебрежительным молчанием. Созерцание
ее стройного свежего тела доставляло мне почти плотское
наслаждение. О! Чтобы хоть раз взглянуть на нее! Мне
хотелось броситься к торшеру, включить свет, взглянуть на
нее и убежать. Я не знаю, сколько времени я простоял в этой
чернильной тишине, копаясь в своих мыслях. Салина ничем не
проявляла своего внимания ко мне, будто меня не было. Я
тяжело вздохнул.
- Это все еще вы? - спросила она. Я не ответил. - Вы
что, хотите меня караулить? Не стоит беспокоиться. Я
никого не боюсь, а евнухов не держу, так как ненавижу
целомудрие. Черт вас возьми! - вдруг закричала она. - Вы
либо убирайтесь отсюда, либо зажгите свет и сядьте, что вы
стоите, как столб посредине комнаты? Этот окрик вывел меня
из мучительного оцепенения. Я подошел к торшеру, нащупал
шнур выключателя и включил свет. Салина сидела на диване,
поджав к подбородку колени и диким злым взглядом пристально
смотрела на меня.
- Бросьте мне халат, он лежит на шкафу. Теперь
отвернитесь, я оденусь. В шелковом алом халате она
выглядела еще стройней и тоньше.
- Дайте сигарету, - сказала она, присаживаясь на пуфик.
Помолчали. только теперь я услышал звонкое тиканье часов,
которое раньше не замечал. Стрелки показывали 3 часа 35
минут.
- Что же мы будем делать? - спросила она. Разговаривать
с вами не о чем, а на большее...
- Помолчите, - попросил я, - дайте на вас посмотреть. Она
очень удивилась, но замолчала, обиженно отвернувшись.
- Боже, какая вы чудесная! - невольно вырвалось у меня
восклицание. - Из какой сказки, какой волшебник вас добыл и
подарил людям? Она улыбнулась и склонила головку, кокетливо
посмотрела на меня из-под опущенных ресниц. Халат на ее
груди чуть приоткрылся и мне стала видна пышная округлость
мраморно-белой груди. У меня захватило дух и слова застряли
в горле.
- Что же вы замолчали? Говорите! Говорите же... Мне это
очень нравится.
- Что говорить? - продолжал я, с'едая ее взглядом. Разве
можно высказать словами то очарование, которое вы излучаете,
которое греет, обжигает и ослепляет все вокруг? Она
заметила, что я смотрю на ее грудь, но не захлопнула ворот
халата, а только прикрыла глаза и опустила руки, отчего он
еще больше распахнулся, обнажая белую полоску живота с
темной впадинкой на пупке. Я не выдержал и, порывисто
вскочив с пуфа, приник губами к ее полуоголенной груди. Она
вскрикнула и оттолкнула меня, стремительно отскочив в
сторону.
- Не надо! - прошептала она. - Не надо! В этом
восклицании не было ни гнева, ни укора, ни мольбы. И я
понял, что она горит тем же желанием, что и я. В каком-то
диком исступлении, не сознавая, что делаю, что говорю, я
протянул к ней обе руки и прошептал:
- Ну, покажи мне ее и я не прикоснусь к ней, я только буду
смотреть. Кинь мне эту подачку. Я умоляю тебя! Ее глаза
загорелись, красивые крылья прямого носа затрепетали и
сузились, она издала тихий протяжный стон и как будто против
своей воли, как загипнотизированная, раздвинула в стороны
халат. Оба полушария ее грудей, глянцево отсвечивающие
белизной, с маленькими и темными сосками, покачнулись и
замерли, призывно выставленные мне навстречу. Сладостная
истома подкосила мне ноги и я чуть не упал. Конвульсии
содрогнули тело.
- Салина, милая, я люблю тебя, - прошептал я, не сводя с
нее глаз.
- Говори, говори, не умолкай! - задыхаясь, прошептала
она и закрыла ресницами глаза.
- Покажи мне еще кусочек твоего очаровательного тела,
чтобы я мог на всю жизнь унести в памяти это сказочное
видение! Она выставила из халата одну ногу.
- Хватит?
- Нет, нет! - закричал я. - Еще.
- Ну что же еще? Я тебе почти вся показалась.
- Я хочу видеть твой животик, твои руки, твои плечи, хочу
взглядом лобзать твой стан, твои бедра, все и все, все...
- Ох! Как ты обжигаешь меня своими словами, - ответила
она с дрожью в голосе. - Я покажусь тебе вся, только
подожди минутку, а то я умру.
- Я не могу ждать. Я хочу видеть тебя.
- Ну, смотри... - и с этими словами она сбросила с плеч
халат и он упал на пол, окружив багряным ореолом ее ноги. Я
невольно зажмурился, как от яркого луча, так очаровательно
красива и мила была Салина в наготе. только маленькие
атласные трусики прикрывали от меня остатки еще не
познанного ее тела. Я задержал на них свой взгляд, пытаясь
угадать, какие прелести скрыты там. Салина поймала мой
взгляд.
- Ты хочешь видеть и это?
- Да.
- Так сразу... Я не могу...
- Давай я помогу тебе.
- Нет, не надо... Я сама... Отвернись...
- Я не могу отвернуться, я не могу ни на миг расстаться с
тобой.
- Ну хоть закрой глаза, - взмолилась она.
- Нет, не могу.
- Ну, тогда подожди немного...
- Я не могу ждать. Я сгораю от нетерпения.
- Сейчас. Не сводя с меня глаз, наполненных
сладострастной влагой, она стала шарить рукой по бедру, ища
замок змейки. - Сейчас... - шептала она, - сейчас...
Наконец, тихо треснула змейка и трусы упали к ее ногам. Она
тихо вскрикнула и, как будто пронзенная в самое сердце моим
взглядом, как подкошенная упала на пол. Я подбежал к ней.