Читать интересную книгу Рожденный для войны - Ярослав Маратович Васильев

планете прокатилась волна изменения реальности. Изменилось не только настоящее, но и прошлое. На миллион лет назад. Живший на Урале предок альвов не появился, вместо него распространился предок кроманьонцев. Ну а дальше всё как и в твоём мире — от каменного века к фараонам, Римской империи и Крестовым походам.

— Охренеть, — потрясённо прошептал Михаил. — То есть все эти идиоты с Ютуба, рассказывавшие про древние цивилизации и новую историю — правы?

— В твоей реальности — нет. В моей… не удивлюсь, если наша Вселенная, пытаясь выправиться, просто отразила в чём-то твою. Ну с поправкой, что магия у нас сохранилась. Лет пятьсот — шестьсот назад мы понемногу начали учиться её использовать. В той же медицине, к примеру. Я пока искал нужный мир, насколько получилось — пытался сравнивать. Настолько масштабных эпидемий чумы, как у вас, наш мир не знает, да и многие другие болезни мы умеем лечить уже несколько столетий как. Были бы деньги на услуги мага-целителя. Да, о чём я? Про альвов. Какие-то осколки из версии мира сохранились. Артефакты. Отдельные альвы в особо защищённых бункерах, даже кто-то из обычных граждан, случайно оказавшихся в мёртвых зонах изменений. Они уцелели во время сдвига реальности. Позже одни погибли, другие смогли выжить в новом диком мире. Оставили потомство. Как оказалось, я несу в себе гены кого-то из таких вот уцелевших. Мы преследовали очередной отряд туарегов, который воровал рабочих с плантаций. Хотя те ещё не отработали свой контракт.

— Слушай, раз уж взялся откровенничать — не выгораживай себя, что ты такой белый и пушистый, — скривился Михаил. — Ты работал на работорговцев, а эти туареги отбили своих соплеменников. И вас направили их наказать.

— Ну в принципе да, — пожал плечами Михаил-два. — Говорю же, мне было плевать. Да, работорговля незаконна. Ну и что? Раньше эти туареги рабов хватали и продавали, теперь их. Какая разница? Я же говорю, я искал силы, в пустыне осталось немало артефактов. Когда-то Сахара была одной из самых многолюдных и цветущих территорий, куча хранилищ и городов. Изменение стёрло не всё, а песок хорошо консервирует артефакты. Так что когда оказалось, что затерянный в пустыне храм, которому поклонялись местные дикари, это на самом деле бункер альвов… Системы меня опознали и разрешили доступ.

— Остальной свой отряд ты уничтожил, — констатировал Михаил.

— Да, — не стал отпираться Михаил-два. — Поверь, дрянь были людишки, отбросы. В бункере осталось многое нетронуто. Оружие, которое опередило нас на столетия. Артефакты, которые принесли мне нужные деньги и связи. Я уничтожил Воронцовых, которые к тому моменты породнились с императором. Всех.

— Всех до единого. Женщин, стариков и даже маленьких детей. Я правильно тебя понял? — Михаила затопило яростью. — Чем ты лучше?

— Я хуже, — еле слышно прошептал двойник. — Пока я искал силы, Воронцовы захватили власть в стране. Устранили императора, насильно выдали цесаревну замуж на одного из своего клана. Леонид Воронцов, убийца моих сестёр — стал премьер-министром, — Михаил криво улыбнулся: — Как бы случайно и само собой вышло, что когда скончался его дед, нынешний глава клана, во время выборов нового кто-то из дядьёв и кузенов умер, а кто-то благоразумно предпочёл уйти с дороги. Леонид Воронцов оказался хорошим интриганом, но убогим правителем. Воронцовы и так-то к простолюдинам относились потребительски, а Леонид вообще обратил простолюдинов-подданных фактически в крепостных. Я убил своего врага, я убивал остальных Воронцовых… И всех, кто был рядом с ними. Я развязал в России Гражданскую войну, а потом нас пришли добивать соседи. Я говорил — зачем мне эта страна, если она не спасла моих девочек? Когда я её разрушил, только тогда я понял, чего натворил. И тут я вспомнил про то, что в храме-бункере сохранился Инвертор. Последний. Этого слишком мало, чтобы глобально менять реальность, но можно попробовать откатиться назад во времени.

— И оказалось, что руки у тебя снова из жопы и вышло ещё хуже? — отрезал Михаил. — Демиург… Ладно, не буду материться, но ты меня понял. С характеристикой.

— Да нет, всё гораздо проще, — вздохнул двойник. — Нерушимый закон природы. Я уже прожил свою жизнь и не могу прожить её снова. Моя душа просто не вернётся назад. Зато внезапно оказалось, что… Я могу поменяться. Ты и я — одно и то же. Поэтому я прошу… я умоляю тебя. Займи моё место. Инвертор переместит тебя в моё тело в ключевую точку. День гибели нашего клана. Ты получишь все знания моего тогдашнего тела, ты получишь вторую молодость. А я займу твоё место здесь. И отправлюсь на высший суд, отвечать за свои грехи. Взамен пообещаешь, что спасёшь моих сестёр.

Михаил ответил не сразу, некоторое время размышляя. Как при подписании контракта во время работы директором. Взвешивая все нюансы, выискивая лазейки и то, о чём вторая сторона пытается молчать.

— Почему именно я? Не поверю, что из множества доступных миров мой — один-единственный тебе подходит. Честно ответь.

— Я нашёл пять миров в зоне досягаемости Инвертора, где живут полные мои аналоги. С другими я не смогу поменяться душами. Но только ты — воин. Остальные или тряпки, или солдаты.

— Я, вообще-то как раз солдат, пусть и не кадровый военный, а мобилизованный. Извини, придумай чего-нибудь почестнее. Вдобавок, подозреваю, что какой-нибудь профессиональный вояка справится в драке с преследователями намного лучше.

— Нет. Мне нужен не солдат, а воин. Ты — пахарь, который предпочитает идти за плугом и строить свой дом. Но когда придёт час, ты, не задумываясь, отложишь косу и плуг, чтобы взять в руки меч. Грудью и жизнью закроешь свой дом, потому что это твой дом — и тебе достаточно. А после боя опять вернёшься отстраивать порушенное. Один раз ты уже ушёл защищать семью, а потом грудью прикрыл товарищей. Мне нужен именно такой человек. Который сможет не только выиграть первый бой, но и сохранить девочек потом. Из страны вам всё равно не дадут выбраться. Я это знаю точно, потом уже в личных архивах Воронцовых раскопал историю моего кузена, который как раз попытался бежать. Воронцовы тщательно всё сохраняют для потомков, чтобы помнили, как они шли к славе. Я дурак, сейчас