— Когда-нибудь вы должны вернуться в горы, госпожа Дункан, — заметил Найл.
— Сомневаюсь, что такое возможно, — поспешила ответить она. — Мой отчим во мне нуждается. Он не слишком доверяет клеркам, а поскольку зрение у него сильно ухудшилось, счета по вечерам проверяю я.
— Женщины редко бывают наделены такими способностями.
— Мужчины тоже, — парировала Сабрина. Он снисходительно усмехнулся:
— Но проверять счета — довольно странное занятие для девушки, признайтесь.
— Возможно. Но я хорошо разбираюсь в цифрах. И не собираюсь просить за это прощения.
— Очевидно, помимо способностей к математике, у вас есть еще и темперамент.
Вообще-то это не так, подумала Сабрина. Обычно она вела себя ровно и сдержанно. Но сегодня на нее что-то нашло. Ей хотелось дерзить, огрызаться и делать все наперекор. Она явно была не в своей тарелке. Этот мужчина пробудил в ней самые скверные ее качества.
— Мой темперамент обычно считали очень спокойным.
— Признаюсь, я удивлен. Для девицы, которая постоянно подпирает стену на балу, у вас явно недостает кротости.
— Для гедониста у вас избыток откровенности.
Его ленивая улыбка была греховно-обезоруживающей.
— Так вот как вы обо мне думаете? Считаете меня гедонистом?
— Гедонистом, охотником за удовольствиями, распутником.
Он непринужденно засмеялся.
— По слухам, я постоянный участник извращенных оргий и вакханалий, но слухам не всегда можно верить.
— Насчет оргий и вакханалий не знаю, слышала только, что вы готовы соблазнить первую встречную.
— Вот это неправда. Я соблазняю лишь тех, кто мне интересен, уверяю вас. — Он присмотрелся к ней попристальнее. В глазах его появился глумливый блеск. — Готов поспорить, что я мог бы соблазнить тебя, маленькая мышка. Сабрина затаила дыхание. Она не могла заинтересовать такого мужчину. Он просто над ней насмехался.
— Искренне в этом сомневаюсь. Я берегу свое достоинство.
— Как это скучно!
Она с трудом сдержала смех.
Он лениво поправил кружево на манжете.
— И я свое. Несмотря на подмоченную репутацию, я ни за что не лишил бы юную деву ее самого драгоценного сокровища. Особенно с такими ханжескими взглядами на жизнь.
Странно, но Сабрина была разочарована.
— Какое облегчение знать, что ты в безопасности…
— Разве я сказал, что вы в безопасности? — Он приблизился к ней на шаг. — Жаль терять такой славный вечер. — Тон его оставался непринужденным, но непринужденность была наигранной. Сабрина напряглась. — Я думаю, что мог бы, не покривив душой, пообещать вам, что вы получите удовольствие, удостоившись моего внимания. — Он улыбнулся.
Сабрина шагнула в сторону. Теперь она точно знала, что испытывает ягненок, увидев волка. Найл был гораздо выше ее, широк в плечах и весьма мускулист, и, когда выплеснул на нее все свое обаяние, она почувствовала себя совершенно беззащитной. Но она не забывала о том, что все это игра, что он слишком хорошо знает, какую власть имеет над женщинами. Нет, она не будет пешкой в его игре.
— Надо мной вы не властны… уверяю вас.
— Не властен?
Столько нежности было в его голосе, столько чувственности. Взгляд его согревал и возбуждал. Он таил опасность.
Внезапно ночь ожила, заиграла запахами, звуками, какими-то удивительными ощущениями. Сабрина вдруг с неожиданной остротой почувствовала, что они тут одни, что ситуация становится все опаснее. Что на нее нашло, если она позволила себе остаться наедине с этим мужчиной? У нее отчаянно не хватало опыта для этого поединка воли, для тех словесных игр, в которых он был мастером. Найл Макларен и леди Ширвингтон знали, что делали, когда разыгрывали ссору, — это была лишь прелюдия к любовной игре. Сабрина была совершенно неопытна, и ее шансы уцелеть сводились к нулю.
Очевидно, разум ее оставил, или это ночь околдовала ее.
— Мне надо идти, — тихо произнесла Сабрина, и голос ее дрогнул.
— Нет, останься. — Он коснулся ее щеки кончиками пальцев.
— Это… неправильно, — пробормотала она, испугавшись ощущения, которое пробудила в ней его ласка.
— А ты всегда делаешь только то, что правильно, моя сладкая?
— Да… всегда.
— Не может быть, чтобы ты меня боялась.
Сабрина прикусила губу. Она боялась не его, а исходившего от него искушения, разливавшегося теплой волной по телу.
Она смотрела как завороженная в его глаза. Одурманенная его чувственным взглядом.
— Мне потребуется минута, не больше, чтобы разжечь в тебе страсть, мышонок.
Сабрину била дрожь. Он стоял так близко, что она чувствовала его жар, его мужской запах.
Он подошел еще ближе, его голос перешел в соблазняющий шепот.
— Ты хочешь, чтобы я заставил гореть твою кожу, сладенькая? Хочешь вспыхнуть, как свеча, от моего прикосновения?
Она не в силах была произнести ни слова, не могла даже шевельнуть пальцем. Он ласково коснулся ее лица.
Сабрина закрыла глаза, сопротивляясь магическому действию его прикосновения. Затем его палец провел по ее губам.
— Посмотри на меня, дружок.
Она повиновалась. Он не сводил с нее глаз.
У нее мелькнула мысль, что он сейчас ее поцелует, и она, замерев от восторга, ждала.
И когда, наконец, он завладел ее губами, Сабрина почувствовала себя совершенно беспомощной.
У девушки кружилась голова, мысли путались.
Когда он поднял голову, она ощутила боль разочарования, отразившуюся в ее взгляде. Это не ускользнуло от Найла, и он улыбнулся:
— Тебя никто еще не целовал, мышонок? «Целовали, но не так!» — хотелось ей крикнуть.
Он накрыл ладонью ее щеку, опустил голову и понизил голос до страстного шепота:
— Хочешь, я тебя еще раз поцелую?
Его поцелуй был долгим, интимным. Его губы ласкали ее губы, это была игра ради того чувственного наслаждения, которое испытывал он сам, даря его ей.
Когда в рот ей проник его язык, она буквально обезумела от желания, готовая отдаться ему прямо сейчас.
Сабрина ухватилась за его плечи, чтобы не упасть.
Он ласкал ее тело, все крепче прижимая ее к себе. Сабрина чувствовала боль в набухшей груди и жар, что посте пенно сползал вниз, собираясь где-то между ног.
Она застонала, ощутив давление его тела, его мужественности, не в силах побороть искушение.
В какой-то момент Сабрина все же справилась с собой и, вскрикнув от испуга, оттолкнула его.
Дыхание ее сбилось, стало мелким и частым.
Горец взглянул на нее, и она увидела, что глаза его затуманены страстью.
— Думаю, мы оба можем с уверенностью сказать, что тебе это понравилось, мышка.
Сабрина почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Он прав. На несколько кратких мгновений он заставил ее почувствовать себя особенной, неповторимой, обожаемой. Женщиной, которую хотят завоевать. Но его слова прозвучали как насмешка. Странно, она чувствовала себя оскорбленной, хотя должна была испытывать благодарность к тому, кто ее пощадил.