Читать интересную книгу Возраст любви - Бертрис Смолл

— Я расскажу все, когда настанет время, дочь моя.

— А ты поговоришь с отцом?

— Когда подвернется подходящий случай. Ты рождена в последний день апреля. Не хочу, чтобы твой отец узнал, что ты все слышала и что вообще подслушивала, когда он и Аргел обсуждали ваше будущее. Позволь мне все уладить своим способом и в свое время. Обещаю, ты выйдешь замуж раньше Майи.

— Я верю тебе, мама, потому что ты никогда мне не лгала, — кивнула Аверил.

— Ты должна научиться терпению, дочь моя, — мягко упрекнула Горауин.

— Попытаюсь, — пообещала Аверил, и мать улыбнулась.

— Вот и прекрасно. Ты должна показать отцу, что готова оставить его и быть хорошей женой своему мужу. Смотри, твое поведение не должно бросать ни малейшей тени позора на нашу семью.

С этим Горауин отпустила дочь и стала размышлять, как лучше исправить создавшееся положение. Беда в том, что Мирин Пендрагон слишком долго опасался расстаться со старшими дочерьми. Аверил и Майе следовало давно найти женихов и отпраздновать свадьбы. В конце месяца ее дочери исполнится пятнадцать, а четырнадцатого мая Майе будет четырнадцать.

Она снова улыбнулась.

Что же, как только колеса завертятся, Исбел, несомненно, потребует того же для своей дочери. Правда, второго июня Джунии будет всего одиннадцать. Ничего, и ее время настанет. Сначала Аверил, потом Майя. Разумеется, муж Майи будет выше положением, но Мирин наверняка найдет хорошего мужа и для Аверил. И приданое будет неплохим. Она не станет наложницей, как мать!

Горауин поднялась, велела служанке принести плащ и вышла во двор. Весенний воздух был чист и свеж. Двор опустел, если не считать кур, рывшихся в грязи. Ленивые псы дремали на солнышке, а у самого огорода, куда она направлялась, на зеленой травке спал толстый кот. Горауин прогнала его и, вынув нож, стала срезать травы. Добиться цели и пристроить Аверил можно, только заманив Мирина в постель. В последнее время его мужское достоинство уже не вздымалось с такой готовностью на ее призыв. Да, Мирин старел. Он женился на Аргел поздно, в тридцать лет: слишком много времени отнимала служба у Ллуэлина ап Иорверта, прозванного великим Ллуэлином, который был его сюзереном и владетелем почти всего Уэльса. Именно Ллуэлин отослал его домой и велел жениться, пока еще не слишком поздно.

Поэтому Мирин Пендрагон вернулся в свое поместье. Родители к тому времени перешли в мир иной, и он понял, что принц был прав. Ему нужна жена.

И он нашел себе достойную пару в лице Аргел эч Орвейн, дочери Оуэйна ап Даффилда. Ей было уже пятнадцать, когда они поженились, но, к своему величайшему огорчению, бедняжка долго не могла зачать. Через четыре года Мирин привез в поместье Горауин, и девять месяцев спустя родилась Аверил. Годом позже Аргел тоже принесла первенца, дочь Майю. Но второго ребенка пришлось ждать еще несколько лет.

Сама Горауин, усвоившая уроки бабки, которая слыла в округе колдуньей, знала, как предотвратить зачатие, и каждое утро пила снадобья, давая Аргел время забеременеть сыном их общего господина. Но у самого Мирина терпения не хватило, и поэтому он привел еще одну наложницу. Исбел тут же понесла и родила Джунию. После этого Горауин, испугавшись, что Исбел родит сына, позаботилась о том, чтобы и ей давали то же самое зелье, а сама молилась богам, старым и новым, чтобы семя Мирина еще раз укоренилось в чреве Аргел. И ее молитвы были услышаны. В лето, когда Аверил исполнилось шесть, Майе — пять и Джунии — три, на свет появился здоровенький мальчик, названный Бринном. Было это как раз первого августа.

Больше детей у Мирина не рождалось, и с годами хозяин поместья «Драконье логово» стал терять интерес к женщинам. Правда, время от времени Горауин удавалось заманить его в постель и помочь получить наслаждение. Обычно это бывало каждый раз, когда ей что-то от него требовалось, ибо Мирин Пендрагон был отнюдь не глуп, а она не хотела его позорить. Поэтому, когда вечером она прошептала приглашение ему на ухо, он понимающе улыбнулся и кивнул.

Горауин в ожидании повелителя велела принести в свои покои высокую дубовую лохань, которую слуги наполнили горячей водой. Она сама раздела Мирина, залезла в лохань вместе с ним и принялась его мыть. Он покряхтывал от удовольствия, когда она Скребла ему спину щеткой из кабаньей щетины и грубой тряпицей. Потом вычесала гнид из его бороды и промыла голову.

— На чем это ты спишь? — рассердилась она. — Блохи всю спину покусали! Тебе нужен новый тюфяк, господин. Я скажу Аргел.

— Лучше сделай все сама, — возразил он. — В последнее время она не в себе и никого не слушает. Плачет по каждому поводу. Ничего не понимаю. Она не забрюхатела, я точно это знаю.

— Может, ее соки пересыхают, — предположила Горауин. — Любой женщине печально сознавать, что больше она никогда не принесет в этот мир новую жизнь.

— Вы с Аргел лучшие подруги и все эти годы озаряли мою жизнь, — кивнул он. — Ты никогда слова дурного не сказала о госпоже. Ты хорошая девушка, Горауин, мать моего старшего ребенка.

С этими словами он притянул к себе ее нагое тело и стал горячо целовать. Горауин не противилась.

— Ты так добр ко мне и нашей дочери, господин. Но пойдем. У меня для тебя кое-что приготовлено.

Она с улыбкой выбралась из лохани и, быстро завернувшись в сухое полотенце, принялась вытирать большое, все еще крепкое тело Мирина, а потом повела к кровати и бегом принесла блюдо засахаренных фруктов и кубок с вином. Мирин Пендрагон всегда был сладкоежкой и сейчас мигом принялся за еду.

— Что это? — спросил он с полным ртом.

— Прошлым летом я насушила слив, сложила в глиняный горшок и всю зиму вымачивала в сладком вине. Потом отжала, опустила в мед и обваляла в миндальной крошке. Вам понравилось, милорд?

Она уселась на кровать рядом с ним и отхлебнула из его кубка.

— Ты умница, Горауин, — кивнул он, не подозревая, что сливы вымачивались в вине с добавкой сильного афродизиака, который делала Горауин из трав, росших в ее огороде.

Почувствовав, как разгорается страсть, он потянулся к ней, и она растаяла в его объятиях.

— Мой дорогой господин, — прошептала она, подставляя губы и ощущая вкус вина и слив. Ее пальцы нежно погладили его шею, именно так, как нравилось ему.

— Чего ты хочешь от меня? — вдруг спросил он, толкая ее на спину и ложась сверху. Горауин не ответила. Он рывком стащил с нее полотенце и уставился на ее груди.

— Позже, Мирин, — тихо попросила она, щекоча языком его ухо, обдавая горячим дыханием, посылая озноб по спине.

— Очень умная девушка, — хмыкнул он, грубо подминая ее под себя. Похоть уже бушевала в нем, и, утоляя разыгравшуюся жажду, он с громким вздохом вошел в горячую плоть. Она приняла его, обвила ногами спину и скоро уже почти рыдала от наслаждения. Впервые за много-много месяцев Мирин Пендрагон ощущал себя неутомимым юношей, каким был когда-то. И застонал, когда ее тело содрогнулось, не один раз, но дважды. И едва судороги начали сотрясать ее во второй раз, излил свое семя и, тяжело дыша, откатился от Горауин.