— Почему ты притворилась, что не узнала меня? — неожиданно спросил он.
— Мне не хотелось, чтобы мной манипулировали. — Джессика улыбнулась, решив играть в открытую.
— Кто? — удивился О'Донелл.
— Не валяй дурака, — сухо отрезала она. — Конечно же ты. Делая заказ, ты специально скрыл свое имя, вероятно рассчитывая, что я буду обескуражена при встрече. Интересно, что ты ожидал, Пат? Что, увидев тебя, я просто свалюсь в обмороке у твоих ног?
— Хочешь сказать, что навела справки, прежде чем ехать сюда? — О'Донелл недоверчиво прищурился.
— Естественно, — фыркнула Джессика. — Или ты думаешь, что я с радостью берусь за любое попавшееся мне дело, не узнав предварительно всю подноготную клиента? Неужели ты не понимаешь, что моя работа подразумевает посещение чужих домов, и я порой живу там. Я не рискую напрасно. И выясняю все о тех, кто меня нанимает. Слава Богу, я руковожу серьезным и ответственным бизнесом, а не кружком домоводства!
— Так-так-так, Джесс, — сухо заключил О'Донелл, и во взгляде серебристых глаз проскользнуло нечто, похожее на одобрение. — Наконец-то у тебя появился здравый смысл. Как жаль, что его не было пять лет назад.
Снисходительно-покровительственный тон О'Донелла еще больше возмутил Джессику.
— Даже если я бы не знала, с кем именно встречаюсь сегодня, почему ты думал, что я должна сразу узнать тебя? Или ты считаешь себя настолько неотразимым, что тебя невозможно забыть? И уверен, что встреча с тобой оставляет неизгладимый след в памяти любой женщины?
— Честно говоря, я бы удивился, если бы ты не узнала меня: все-таки я был свидетелем на твоей свадьбе и, кроме всего прочего, у нас случилось кое-какое… приятное приключение, правда? — Патрик лениво улыбнулся. — Хотя, должен сообщить, ты права — многие женщины клянутся, что никак не могут забыть меня.
Эти слова словно нож резанули Джессику, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть ревность, на которую она не имела права.
— Неужели?
— Да, именно так, — нахально улыбнулся он.
— Патрик О'Донелл, — в сердцах начала Джессика, — тебе когда-нибудь говорили, что ты мерзкий… отвратительный…
— Внебрачный сукин сын? Именно это ты хотела сказать? Так почему не произнести эти слова вслух, тем более, что все это правда?
— Спасибо за подсказку, — холодно ответила она. — Я бы предпочла нечто более ругательное, чем «сукин сын». Для тебя это все равно, что слону дробина.
Его ослепительная улыбка внезапно потухла, и в легкой растерянности он покачал головой.
— Вовсе нет, — задумчиво произнес Патрик. — Хотя сейчас факт моего незаконного рождения больше не преследует меня, как в детстве.
Джессика с удивлением посмотрела на собеседника: он всегда казался защищенным непробиваемыми доспехами. Уж не нарочно ли он обнажил свою ахиллесову пяту? Раньше она считала О'Донелла неотесанным примитивным соблазнителем, но сейчас, услышав горечь в его голосе, она подумала, что слишком упрощала его характер. Смеялись ли над ним в школе? Третировали ли так, как обычно унижают благополучные дети ребенка, рожденного без благословения закона?
Впервые за время встречи Джессика смягчилась: нежность и сочувствие захлестнули ее. Ей захотелось взять этого сильного мужчину, как младенца, на руки и успокоить его давние страдания. Она окинула Патрика взглядом и вдруг особо ощутила его привлекательность. Шелковая рубашка и хлопчатобумажные брюки не только не скрывали, а, наоборот, подчеркивали достоинства его атлетической фигуры, вызывая в Джессике рой неуместных фантазий. В отчаянии, не зная, как совладать с воображением, она закрыла глаза, а когда открыла, то обнаружила, что Патрик пристально вглядывается в ее лицо.
— Надо что-нибудь выпить, — коротко бросил он. — У тебя ужасный вид.
— Да и ты выглядишь не лучше, — солгала она и с удивлением обнаружила, что уже не сидит на подоконнике, а беспомощно полулежит в кресле.
Да, он прав: ей действительно плохо. И не только от новой встречи с ним, но и потому, что за пять лет она так и не смогла выработать иммунитета против влечения к нему. Мельком посмотрев на безвольную фигуру в кресле, О'Донелл приказал:
— Оставайся на месте!
— А я и не собираюсь куда-либо уходить, — слабым голосом возразила она.
На мгновение их глаза встретились, а когда он наконец повернулся и стал куда-то уходить, Джессика проводила его взглядом, ругая и презирая себя за эту слабость.
Когда они познакомились, О'Донеллу было двадцать шесть лет. Уже тогда многие считали, что впереди его ждет блестящее будущее. И он действительно превзошел даже самые смелые предположения и ожидания окружающих. О'Донелл жил в роскошном особняке, носил дорогие костюмы и часы. Но дело было не только в этом. Он производил впечатление человека уверенного и властного. К его мнению прислушивались и высоко ценили его авторитет. Почему-то Джессика подумала о том, что, вероятно, она вызывает у него уважения не больше, чем улитка. Но могла ли она упрекать его за подобное отношение? Если бы она рассказала все, что было между ними, беспристрастному слушателю, то он наверняка осудил бы именно ее поведение.
Джессика попыталась отгородиться от неприятных воспоминаний, но столь долго подавляемые ею далекие события того летнего дня неумолимо всплывали перед ее мысленным взором.
Глава 2
Весь день перед свадьбой Джессика очень волновалась. Не успокоил ее и визит визажиста, сделавшего пробный макияж и наложившего на лицо огромное количество грима. В результате, когда Джессика взглянула на себя в зеркало в гостиничном номере, то увидела постаревшую и погрубевшую женщину. Поэтому она решительно направилась в ванную и тщательно смыла с себя всю эту замысловатую раскраску.
Потом Джессика пошла в номер к матери. Девон Канингэм лежала на постели и в ожидании, когда высохнет лак на ногтях ног, пила белое вино. Когда дочь вошла, Девон нахмурилась.
— Немедленно накрасься! — тут же приказала она. — Ты выглядишь просто отвратительно.
Не обращая внимания на замечание матери, Джессика села на край кровати и с преувеличенным интересом стала изучать ногти на руках.
— Как ты думаешь, все невесты так волнуются перед свадьбой? — робко спросила она.
— Как «так»? — отхлебнув вина, поинтересовалась Девон.
Джессике почему-то захотелось объяснить свое состояние матери. А вдруг она все-таки поймет?
— Я не могу определить точно… Возможно, волнение и еще… наверное, страх…
Девон Канингэм, на красивое лицо которой, распутная и беспорядочная жизнь наложила отчетливый отпечаток, бросила на дочь ядовитый взгляд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});