Читать интересную книгу Как стать контрабандистом. 4. Суд - Арест Ант

Как в лужу плюнул. Жопец совершил обзорный полукруг, примерился и сделал вращательное движение указательным пальцем. Вздохнув ещё печальнее, я повернулся к стене и упёрся руками в стену. Слегка раздвинул ноги. Моментально руки были поддёрнуты выше вверх, а по кроссовкам дважды глухо шарахнул казённый ботинок. Ноги послушно разъехались.

Дальше началась процедура массажного обыска, когда вместе с тканью, особенно на швах, как бы невзначай прихватываются кусочки кожи. На руках эти невинные художества переносятся вполне нормально, на теле тоже можно терпеть, но вот мошонка, зараза, реагирует весьма болезненно. Если сильно дёрнешься, то можно тут же локтем в бок огрести, а если стерпишь, то полицай, неудовлетворенный произведённым обыском, может напоследок резко провести ладонями снизу-вверх по внутренней стороне бёдер… и слегка не рассчитать дистанции своего размаха.

Местные вертухаи этого себе особо не позволяют, а вот пришлые силопцы в таких ситуациях иногда душу отводят. Как разрядку для своих тяжёлых патрульных будней. Лучше бы водку от нервов пили, кобельки легавые, а не на бессловесных брёвнах в своих подлянках тренировались.

Рывком повернув меня к себе, Жопец уставился мне в глаза и при этом демонстративно опустил руку на рукоять пистолета.

Интересно, кем он себя сейчас возомнил? Не хватает только заключительной коронки.

– Let's rock (давай встряхнёмся), – угрожающе прошипел он и перевёл выразительный взгляд на наручники, выпирающие из кожаного чехольчика, прикреплённого к его поясному ремню.

«Дождался. Лучше уж get cop's rocks off (оторвать легавые яйца). Что у него? Гормоны бушуют, тёлка опять не дала, жрать вечно хочется, а до конца смены как до Норвегии», – последовательно промелькнуло в моей голове и закончилось злорадным, – «А морду набить некому. Вот и быкует».

Жопец, наконец, отклеился от меня и стал оценивать мои пакеты.

– Здесь документы для суда, – моментально уловил я нависшую опасность, – Без них мне никак нельзя.

Он скривился, но указанный пакет оставил, а остальные легко подхватил и поволок к выходу. Я оглянулся на развлекавшихся вертухаев, сделал им на прощание ручкой и поспешил за полицаем. Догнал я его в тот момент, когда он, отодвинув дверцу, небрежно скинул мои пакеты в салон.

– Долбанный бабай, – прошипел я сквозь зубы, но громко комментировать не стал. Обойдётся, гад, сегодня без развлекухи.

Залезая в задний отсек машины, я рассуждал о навалившейся непрухе. Могли бы и нормальный наряд прислать, раз такое крупное дело захимичили. Так нет, отправили парочку передроченных салабонов. Да и в лом уважающему себя легавому весь день дурак-дураком торчать в зале суда. Правильные клоны только под гарантированный приезд телевизионщиков появляются.

Жопец сел к водителю и моментально радостно заржал. Тот подхватил и, показывая свою невероятную крутизну, резко рванул с места. Я не удержался, ударился плечом об решётку на дверце, и от души выругался. Но настроение не улучшилось.

Ах, это хмурое утро 13 марта 2009 года! Интересно, с подвохом или нет, назначили сегодняшние судебные слушания? День уж больно мистический10.

Полицейский микроавтобус бодро катил по подмёрзшей за ночь дороге. Сплошные ледяные кочки. Меня подбрасывало на жёсткой скамейке не хуже чем на телеге. Машина резко притормозила и немного проехала юзом. Отлепляясь от окошка в переборке, я заметил странную картину. Недалеко от крутого поворота дороги в сугробах стояли танки! Настоящие.

Я несколько раз моргнул, прогоняя наваждение, но танки никуда не делись. И куда меня завезли? Решили долго не мучить, а просто предать военно-полевому суду и тут же привести приговор в исполнение? Мишень на танкодроме с проверкой качества приготовления гусеничного фарша?

Буквально через пару минут машина, покрутившись за домами, остановилась. Хлопнули дверцы и послышались приближающиеся шаги. Щёлкнул замок. Жопец откинул одну створку и сделал приглашающий знак рукой. Я осторожно спустился на землю и прищурил глаза. Машина стояла уткнувшись в какой-то полутупик у вполне себе монументального здания.

– What is this? (Что это?)

– Our Army Academy (Наша армейская академия), – в его голосе было неприкрытое злорадство.

Блин, таможенники меня что, действительно втихаря спихнули местным воякам? Додумать эту мысль мне не удалось, так как Жопец поглядел на часы и стал подниматься на высокое крыльцо, а сзади, отрезая мне путь, встал второй полицейский. Как-то всё хреноватее и хреноватее это выглядит.

По узкому коридору меня подвели к двери без всяких табличек. Жопец своим ключом открыл дверь, заглянул внутрь и посторонился. Я с трудом протиснулся, стараясь не зацепить его угловатым пакетом, и ввалился внутрь.

Маленькая чистенькая комната, единственным украшением которой являлась гладко струганная деревянная скамья. Просто парилка в сауне. Только холодно и каменки не хватает.

– No smoking! – строго сообщил Жопец и закрыл дверь.

Я покрутил головой и заметил анализатор дыма, укреплённый под потолком. Значит, покурить, точно не получится.

И что вся эта чертовщина означает?

Ждать пришлось недолго. Негромко, совсем по-домашнему, звякнул замок. Жопец приоткрыл дверь и приложил палец к губам. Потом махнул головой в сторону коридора.

Ну вот, теперь сплошная таинственность пошла. Ещё бы глаза завязали, и мешок на голову натянули, конспираторы. Я пристроился за его спиной и постарался попасть в шаг. Всё какое-то занятие.

Жопец остановился у неприметной двери и уставился на панель с тремя лампочками. Горела жёлтая. Из динамика раздался неразборчивый хрип и мигнул зелёный огонёк. Жопец медленно открыл дверь и зашипел:

– Go, go!

– Haste makes waste (Поспешишь – людей насмешишь), – отмахнулся я, оттягивая неизбежное.

У меня весь организм вопил благим матом, что нечего туда соваться и точка. А своей интуиции я привык доверять. Но тут вступил в дело Жопец. Он упёрся кулаком мне в спину и медленно вдавил меня вместе с собой внутрь, одновременно закрывая за собой дверь.

– Да и … с вами, – выдохнул я и сделал самостоятельный шаг.

Узкий проход между стеной и монументальной кафедрой, за которой располагались места для судей, вывел в обширный зал. Я на секунду остановился, осматриваясь. Увидел Тони, который приподнял руку, и направился в том направлении.

Расстановка вполне привычная. Напротив судейской кафедры, стоящей на возвышении, установлены четыре стола. Два для обвинения и два для защиты. За ними, на некотором удалении, на приставных стульях, плотно уставленных в два ряда, сидела вполне приличная группа человек в тридцать. Но явно не таможенников. В основном очень молодые и почти все с блокнотами наизготовку. Голодных до крови журналюг накормить решили?

Перпендикулярно двум столам защиты выделено место для прокурора и рядом с ним что-то вроде трибуны, заставленной аппаратурой. С другой стороны небольшой пустой стол с микрофоном. Это точно для свидетелей.

Одно радует, что на военный трибунал вроде никак не тянет.

Тони указал мне на свободный стул за соседним столом. Я присел рядом с пожилой женщиной.

– Здравствуйте. Вы будете сегодня переводить?

– Доброе утро, – несколько напряжённо ответила она, – Судья сказала, что это будет очень трудное криминальное дело.

– Мне уже об этом доложили, – я постарался снисходительно улыбнуться, но вышло криво и не особо достоверно.

Одно в плюсах, что сегодня с переводчицей повезло. Акцента вообще никакого. Насторожена, но это вполне объяснимо. Мне такое с утра зеркало предсказало. Теперь разберёмся с Тони.

– Как дела? – и тут только я заметил своего сына, который сидел рядом с ним и сосредоточенно перебирал разномастные бумажки.

Тони мелко покивал головой, молча поднял вверх большой палец и тут же стал читать протянутый сыном документ.

Так, намёк ясен. Значит, осмотрим диспозицию.

Сына было трудно узнать. Я впервые увидел его причёсанным, в приличном костюме-тройке, да ещё и при галстуке в тон. Что-то совсем невероятное. Это вам не вечно растянутые свитера и невероятно жёванные джинсы. Неужели и ботинки обул? Я опустил глаза и обнаружил агрессивные зимние кроссовки-гавнодавы, которыми он упирался в свой любимый рюкзак. Хоть в чём-то, но остался верен себе. Ботан на городской свадьбе. Но прогресс очевиден.

Судьи пока нет, только в уголке приткнулась затюканная секретарша с компьютером. Кадаврик видно опять с изжогой или с лимоном на завтрак переборщил. У этого прокурора точно будет век недолог. Язвой аукнутся кошке мышкины слёзки.