Читать интересную книгу Метро 2033: Край земли-2. Огонь и пепел - Сурен Цормудян

Михаил не горел желанием общаться с новыми соседями, справедливо полагая, что он уже сказал достаточно в беседе с шерифом. Но и оставлять Оливию одну, пусть даже и с ее соплеменниками, он не желал.

Они вышли из нового жилища, и Квалья присоединился к ним. Солнце уже касалось вершины той сопки, на которой они недавно прятались от цунами. Поразительно, как расстояние способно изменить до неузнаваемости местность, в которой они прожили столько лет, и которая теперь была где-то там, далеко, за водами Авачинской бухты.

– Посмотри, Миша, как мило, – улыбнулась Собески. – Они все собрались у костра.

Оливия немного ошиблась. Костер был не один, поскольку собралось около двух сотен человек, или даже больше. Люди общались между собой, что-то грели на огне, кто-то играл на банджо, и ему аккомпанировала губная гармошка и гитара. К своему неудовольствию, Крашенинников заметил, что на доме шерифа теперь не один флаг, а два. Вторым флагом было желтое полотнище с изображением скрученной в пружину гремучей змеи в центре и надписью под ней: – Don’t tread on me[1].

Неторопливым шагом к ним шел Карл.

– Хай. Я как раз шел к вам. Хотел пригласить на наше вечернее собрание. Люди хотят узнать о вас больше. И у них очень много вопросов.

– У меня тоже вопрос, Карл, – произнес Михаил. – Прямо сейчас.

– Конечно, сэр. Я слушаю.

– Что это? – Крашенинников указал на желтое полотнище со змеей.

– Ах, это? – шериф усмехнулся, на мгновение обернувшись. – Это флаг Кристофера Гадсдена. Один из первых флагов моей страны. Еще времен войны за независимость.

– Вам мало одного флага? – Михаил хмуро смотрел на американца.

– Знаете, в гораздо позднее время, этот флаг часто использовался как символ разногласий с действующей властью. В данном случае он символизирует то, что находящиеся здесь люди никак не представляют интересы госдепартамента, Пентагона или ЦРУ. Мы простые американцы.

– И вы думаете, что этот Гадсденовский флаг поможет? Что люди с того берега поймут, что он символизирует?

– Если не поймут, я постараюсь объяснить. Надеюсь, с вашей помощью. Но флаг Соединенных Штатов со своего офиса я не сниму. А теперь идемте со мной. Пора всем познакомиться.

Разговоры начали стихать, когда вулканологи приблизились к поселенцам. Умолкли банджо и губные гармошки. Взоры обратились к новичкам. И во взглядах этих Крашенинников видел разное. Подозрительность, недоверие, враждебность, любопытство. Но не только это. Кто-то смотрел приветливо, с теплотой и даже радостно. Встреча новых, живых и вполне цивилизованных с виду людей, очевидно, не могла не радовать.

– Присаживайтесь. – Шериф указал на большое бревно, лежащее с противоположной от поселенцев стороны в нескольких метрах от центрального костра. Бревно находилось чуть выше по склону и все беженцы с Алеутских островов без труда смогут видеть своих новых знакомых. Сам Карл повернулся лицом к своим соплеменникам.

– Мои собратья американцы[2]! Жители Нью Хоуп! Как вам всем уже известно, в нашей общине появились неожиданные гости…

– Они назвали свое поселение «Новая надежда»? – шепнул Квалья. – Тогда быть может, мы назовем наш новый дом «Возвращение джедая»? Хотя нет… «Империя наносит ответный удар»! Точно!

Крашенинников прикрыл лицо ладонью:

– Черт тебя дери, Тони, не вздумай меня сейчас смешить.

– Хотя, я думаю, будет не совсем корректно называть этих людей гостями здесь, – продолжал шериф. – Эти люди много лет прожили в данном регионе. Они знают его гораздо лучше нас. Более того. Один из них родился здесь. Вырос в городе, который здесь был когда-то, и работал здесь. Это, – он указал на Крашенинникова, – русский, Михаил Крашен-никонофф…

– О, великий Зевс, ткни в этого сбирро[3] молнией, – простонал Квалья, морщась от произношения фамилии его друга.

– Тони, угомонись уже, – прошептал Михаил. – На Камчатке не бывает молний[4]. И Зевс греческий бог, а не римский.

– Неаполь все же греки основали…

– Помолчите вы оба, – шикнула на них Оливия.

Тем временем шериф продолжал свое вступление:

– Волею судьбы, здесь оказался гражданин Италии. Антонио Квалья. Вот он.

– Всем привет! – махнул рукой Тони.

– Но самым неожиданным, конечно, является то, что среди наших новых друзей…

– А почему мы должны быть уверены, что это друзья, Карл?! – крикнул кто-то из толпы.

Шериф окинул всех взглядом и, сдвинув свою шляпу на затылок, кивнул:

– Так. Быть может, сначала договорю я, потом свое слово скажут эти трое людей и уже после этого вы начнете задавать вопросы? Как вам такая гениальная мысль, черт возьми?

Большая часть поселенцев одобрительно закивала.

– Замечательно, – снова кивнул шериф. – И лично тебе, Гувер, я докладываю, что у нас американская демократия, а не сборище хиппи на Вудстоке! Так что если еще раз посмеешь меня перебить, я быстро надеру тебе зад! Итак. Это – миссис Оливия Собески. И она из Монтаны. Она гражданка Соединенных Штатов Америки. – Риггз повернулся к ней: – Прошу вас, миссис Собески.

– Что? – она поднялась, и растерянно посмотрела на шерифа. – Что мне говорить?

– Расскажите, как вы здесь оказались. Как выживали. Расскажите об этом месте. Прошу, не волнуйтесь. Перед вами ваши соотечественники и им будет интересно вас выслушать.

– Привет… Здравствуйте друзья… Я – Оливия… – начала сбивчиво говорить Собески, при этом робко улыбаясь и до сих пор с трудом веря, что перед ней действительно ее живые соотечественники.

* * *

Мотыльки и комары тихо бились о стекло большой масляной лампы, будто им настолько вся эта жизнь осточертела, что они решили самоаннигилироваться в пламени, к которому не подпускало это подлое стекло.

Андрей Жаров поднял воспаленные от недосыпания и нервозности глаза на вошедших. Цой впустил вперед себя клуб табачного дыма и переступил порог. За ним вошел Горин.

– Пятнадцать человек от Вилючинска и пятнадцать от Приморского будут на причале, на рассвете. С оружием и боеприпасами, естественно, – сказал Женя.

– Итого тридцать? А чего так мало? – развел руками в возмущении Андрей.

– Потому что мы не можем забрать все автоматические оружие из общин, Жар, – ответил Цой. – Или ты забыл? Вместе с нами – тридцать три человека.

– А Никита?

Женя и Александр переглянулись.

– Это не лучшая мысль, втягивать его в эту историю, – сказал Горин. – Ты и это забыл? Он утром уезжает в Рыбачий. Какие-то железяки там хотят собрать для ремонта жилищ. Нам бы Сапрыкина подключить.

– Да пошел он к черту! – бросил Андрей.

– Жар, он профессиональный диверсант…

– Да старый он пень! Пенсионер!

– Он нужен нам, Жар!

Андрей поморщился, мотая головой:

– Слушайте, да он нас на хрен пошлет и откажется. А я не буду перед ним унижаться и просить. Ясно?

– Тебя никто и не заставляет, – пожал плечами Цой, покусывая мундштук трубки. – А чего это ты там пишешь?

Андрей отложил перо и взглянул на только что заполненный черными строчками текста лист бумаги:

– Да уже написал, собственно. Это воззвание к нашему народу. Речь, которая должна вдохновить людей на освободительную войну.

– Черт возьми, Андрей, ты вообще о чем?! – воскликнул Горин. – Какая освободительная война?! Нас что, захватили и оккупировали?!

– Жень, ты что, идиот? Ты флаг видел?

– А ну, дай почитать, – Цой взял листок и уставился в текст, попыхивая трубкой. Чем больше он вчитывался в написанное его другом, тем более хмурился и мрачнел. – Что за… Вековечный враг? Убийцы наших отцов и матерей? Рабовладельцы? Орды иноземных варваров?! Андрей, да ты в своем уме?!

– А что не так?! – крикнул мгновенно вскипевший Андрей. – С чем ты, чтоб тебя, не согласен?!

– Орды варваров?! Какие орды, Андрей?! Я человек двадцать насчитал! Может тридцать! И среди них, между прочим, дети! Это они убийцы отцов и матерей?!

– Из них вырастут убийцы!

– С чего ты вообще это взял?! Ты хоть понимаешь, что наши люди верят нам?! – негодовал Цой. – Понимаешь это?!

– Разумеется!

– И если перед нашими людьми выступить с такой речью, то они в нее поверят! Поверят в этот кошмар! И все, назад пути не будет, если ты зарядишь их ненавистью, как ружье патронами!

– Назад пути не стало в тот день, когда лопнул вон тот мяч! – Жаров указал рукой на тот самый спортивный снаряд, который хранился как реликвия в их «тронном зале» уже долгие годы, напоминая о дне, когда они, еще будучи детьми, играли в «квадрат» на школьной площадке.

– И ты хочешь вернуться в тот день?! В ту войну?! Ты хочешь продолжить тот ужас, который когда-то начали какие-то скоты?! Нельзя выступать с такой речью перед народом, Андрей! – Александр взмахнул листком бумаги. – Нельзя! Женька! А ты что молчишь?! Или ты согласен с ним?!

Цой всучил Горину бумагу, и Женя пробежался взглядом по тексту: