Читать интересную книгу Метро 2033: Край земли-2. Огонь и пепел - Сурен Цормудян

В том месте, куда он сейчас смотрел, качнулся стебель кустарника. Едва заметно. Сначала влево, затем вправо. Жанна Хан, наблюдавшая за ним в свою оптику, подала Сапрыкину знак, что все в порядке и они на месте. Вздохнув с облегчением, Евгений Анатольевич поднялся к Жарову и Цою.

– Ну что, готовы?

Александр поднял привязанную к древку тельняшку и кивнул. Жаров склонился над механизмом сирены и сжал ладонью рукоять.

– Готовы. Давай.

Сапрыкин вытянул руку, сжимая в ней сигнальную ракету. Точно такую же, как та, что он подарил не так давно Антонио. Прищурив один глаз и ориентируясь по высоте на Авачинский вулкан, Евгений Анатольевич выбрал оптимальный угол, под которым запустить ракету, и резко дернул шнур. Жужжа, словно шмель-переросток, ракета помчалась вперед и вверх. Жаров тут же принялся вращать рукоятку сирены.

Сначала это был не очень громкий звук, будто в железной кастрюле перекатывалась пара орехов. Но Андрей увеличивал обороты, раскручивая заключенную в железном барабане крыльчатку. Сначала устройство тихо загудело, но чем дольше и сильнее крутил рукоятку Жаров, тем громче и выше становился звук, пока не пронзил все вокруг девяносто децибельным воем с частотой в пять или шесть сотен герц. Андрей через каждые пять оборотов чуть снижал скорость вращения, слегка понижая тональность, и тут же наваливался на рукоять с новой силой, делая звук сирены не монотонным, а волнообразным, завывающим.

Сапрыкин вдруг почувствовал, как все внутри похолодело. Вой сирены разбудил в глубинах памяти его детские кошмары. Он был совсем в нежном возрасте, когда заокеанский президент Рональд Рейган объявил его, маленького Жени Сапрыкина, страну – империей зла. Именно тогда началась новая волна обострения Холодной войны. И уже мало кто вокруг маленького Жени Сапрыкина сомневался в том, что очень скоро она станет горячей. Не сомневался даже маленький Женя Сапрыкин. Эта сирена была самым страшным кошмаром его детства. Он не помнил, боялся ли он темноты, собак или выдуманных злодеев из детских сказок. Он точно помнил, что чудовищно боялся этого воя центробежной сирены. Ведь за ним могла последовать вспышка атомного взрыва.

Но в тот день не было никакого завывания. Да и он был уже взрослым и не было давно никакого Рональда Рейгана. И вообще, Сапрыкин плохо помнил тот день. Разве что две детали. Он получил электронное сообщение от своего друга, Казимира, что тот благополучно добрался до Москвы и так же благополучно попал в автомобильную пробку. А второе, что он запомнил в тот день, это вспышка взрыва. И никакая предупреждающая сирена ей не предшествовала.

Он покосился на Жарова. Тот продолжал крутить рукоятку и зло улыбался. Ему, похоже, нравился этот оглушающий звук и сам процесс его извлечения из железа и воздуха. У него были другие детские страхи. В его детстве уже не было никакой холодной войны, которая в любой момент могла превратиться в горячую. Или, все наивно думали, что ее не было…

* * *

Находившийся на крыше самого высокого здания своей общины, имевшего три этажа, Карл оторвался от монокуляра и бросил взгляд через плечо. Крашенинников и Собески, которых привел Джонсон, уже были здесь. Внизу тем временем царила тревожная атмосфера. Поселенцы бросили все дела и теперь кто в полголоса, а кто и весьма громко обсуждали происходящее. Гнетущий, холодящий нутро вой сирены перепугал детей. Мужчины и женщины обменивались полными тревоги взглядами, бросая то и дело фразы, обращенные в никуда; это случилось, они здесь, они пришли, русские идут…

– Сэр, вы не хотите поговорить на тему невероятных совпадений? – произнес шериф.

Крашенинников взглянул сначала на сопровождавшего их Джонсона, затем на Карла:

– Я не вполне понимаю.

– Я тоже, Майкл. Я тоже не понимаю, в чем подвох. Вчера появились вы. И сегодня – о чудо! Появляются какие-то вооруженные люди!

– И вы считаете, что я имею к этому отношение?

– А что бы вы на моем месте подумали, сэр? Каковы шансы, что они появятся на следующий день после вас?

– Карл, я тебе говорил, что они увидят ваш флаг. А огни от ваших факелов мы заметили в ночном Петропавловске еще будучи на том берегу. Почему вы думаете, что они не могли увидеть эти огни?

Карл задумчиво покачал головой, глядя в глаза Михаила и морщась от звука сирены:

– Окей. Допустим. Сэр, можете опознать этих людей? – Шериф протянул Михаилу монокуляр.

Взглянув вооруженным глазом, Крашенинников разглядел троих человек у берега реки, южнее полукруглого холма.

– Да, я знаю этих людей.

– Не могли бы вы рассказать о них? Охарактеризовать как-то. Я не прошу вас выдавать какие-то русские секреты. Просто эти люди пугают моих людей. И я хочу знать, с кем имею дело.

– Где сигнальная ракета, что ваши люди нашли в моей машине?

Джонсон усмехнулся, показывая цилиндр.

– Меняю на полотенце, – сказал он. – Зачем тебе ракета, Миша? Ты хочешь им подать какой-то сигнал?

– Я полагаю, что если вы дадите им знак о понимании их намерений, то эта чертова сирена, наконец, замолкнет. Сигнальная ракета как раз для этого подойдет.

– Вы, правда, считаете нас такими глупыми? – зло проговорил шериф. – Вы, правда, считаете, что мы ответим этим людям вашей сигнальной ракетой и тем самым подадим ваш сигнал?

Крашенинников вздохнул:

– Сигнал к чему?

– Это вы мне скажите. А что если наш снайпер подстрелит сейчас того, кто крутит эту чертову воющую центрифугу?

– И вы начнете войну. Неужели вы на самом деле рассматриваете такой вариант?

– Полагаю, что им самим столь же неприятно слушать этот вой, как и нам. А значит, сирена должна стихнуть сама, – сказал Джонсон. – Тем более, на такой дистанции никакой снайпер не сможет поразить цель.

Здоровяк оказался прав, и шум начал стихать уже через полминуты после его слов.

– Ну что ж. Уже не плохо, – покачал головой Карл. – И тем не менее. Что вы можете о них рассказать, Майкл?

– Тот, что в центре, это Андрей Жаров. Один из лидеров. И, сказать по правде, из всех известных мне людей, живущих в настоящем времени, он последний, с кем бы я хотел встречаться.

– То есть, это плохой человек. Я правильно вас понял, сэр?

– Поверьте, мне очень хочется сказать – да. Но еще больше я пытаюсь быть объективным и не давать своим эмоциям и обидам диктовать моему разуму. Он фанатично предан своим идеалам. Последователен и строг. Он может угрожать лично. Но если вдруг, человек, которому он угрожал, попал в какую-то стихийную беду, то может так же и поинтересоваться, не нужна ли тому помощь. А ведь на такое не многие способны, верно? Он верит в свою правоту и не любит признавать ошибок.

– Хорошо. А что вы скажете про того, похожего на байкера, у которого флаг в руках?

– Это не флаг, шериф. Это тельняшка.

– Тельняшка? Что это такое?

– Элемент одежды русских моряков и десантников. Человек, что держит ее как флаг – это Александр Цой. Один из лидеров. Его далекие предки из Кореи.

– Из северной? – насторожился Риггз.

– Я не знаю из какой, шериф. И если честно, мне все равно. Боюсь даже предположить, что вы думаете о любом северном корейце. Наверное здесь вы можете посоревноваться с людьми с того берега и их мнением об американцах.

– Ладно. Это действительно не столь важно. Каков он, этот кореец?

– Он не такой, как Жаров. Он веселый. Любит поесть. Любит шутить, в том числе и над собой. Достаточно отважен, ведь он, невзирая на опасность…

Михаил вдруг замолчал, поняв, что едва не сболтнул лишнее. Упоминать атомную подводную лодку, пусть и лишенную реакторов и вооружения, он не желал.

– Что вы хотели сказать, Майкл? Говорите, прошу вас.

– Он много чего делал, невзирая на опасность и большой риск для собственной жизни. Но ради своих людей он не только готов рисковать сам, но и подвергнуть риску других. Посторонних. И также не следует забывать, что он и Жаров, как и все члены приморского квартета – друзья с раннего детства.

– Хорошо, а кто третий? Мне показалось, что он гораздо старше двух остальных.

– Так и есть. Он гораздо старше и меня, в том числе, и Джонсона. Наверняка и вас тоже, шериф. Это Евгений Сапрыкин. Я мало о нем знаю. Про него всякие слухи ходят, но не помню, чтоб он опроверг или подтвердил какой-то из них.

– Так, а что за слухи?

– Чаще всего говорят, что он был какой-то ученый и что как-то помогал квартету, когда тот уничтожал банды. Больше мне добавить нечего.

– Что думаешь, Джонсон? – Теперь Карл обратился к своему соратнику.

– Они заявили о себе, вместо неожиданной атаки. Следовательно, этим шумом они призывают нас на переговоры.

– Ну, втроем нападать было бы глупо.

– А их и не трое, Карл.

– Ты видишь еще кого-то?

Рон мотнул головой:

– Нет. Но я вижу местность. Там крутой обрывистый берег, примерно девять футов высотой[8]. Вокруг достаточно поваленных деревьев, за которыми можно спрятаться. А еще тот холм.