Читать интересную книгу Аравийский рейд - Сергей Зверев

Приехали. Аэропорт Нижнего Новгорода. Спускаясь по трапу, вдыхаю полной грудью воздух и ощущаю в нем нечто неуловимо-восхитительное, дорогое и немного подзабытое. С тех пор как я уехал учиться в Рязань, бывать в родном городе удается не чаще одного раза в год. А жаль – здесь и родился, и прожил целых семнадцать лет.

Прошу таксиста остановить рядом со старым трехэтажным домом барачного типа. Подхожу к двери первого подъезда; задрав голову, долго смотрю на окошко во втором этаже. В той коммунальной квартирке обитал мой лучший дружок. Друг детства Славка. Взгляд медленно перемещается вниз и останавливается на прямоугольнике мемориальной доски, чьи торжественно-золотые буквы, выведенные на белом глянце, смотрятся нелепой насмешкой на обшарпанной и потрескавшейся стене, имевшей когда-то благородный бежевый оттенок.

– Прости, – шепчу я другу. – Прости за то, что тебя нет, а я до сих пор топчу землю.

Ладонь поднятой руки гладит холодный мрамор, а память с удивительной точностью воспроизводит Славкино лицо, походку, голос… И тот его долгий прощальный взгляд, когда он оставался в лесистой лощинке прикрывать отход основной группы.

Вздохнув, направляюсь к новому супермаркету, недавно открытому в квартале от родительской хрущевки. Знаю, что моим старикам не до разносолов: оба пробатрачили на государство всю жизнь, а нынче еле выживают на две крохотные пенсии. Минут через сорок бреду по улице домой; к походному багажу в виде висящей на плече сумки добавились три увесистых пакета.

Прибыл. До боли знакомый двор с визгом резвящейся ребятни, второй подъезд серой невзрачной пятиэтажки. Лестница со щербатыми ступенями, исчирканные молодыми поэтами и художниками стены. Четвертый этаж, простенькая деревянная дверь под коричневым дерматином. Два коротких звонка, неторопливые шаги за дверью, щелчок замка.

И удивленно-обрадованное лицо папы…

Жизнь моего отца – Аркадия Сергеевича Говоркова – так или иначе была связана с грузовым портом Нижнего. В детстве проживал на Стрелке – по соседству с проходной; отслужив на Северном флоте, устроился в портовые мастерские, потом облачился в матросскую робу. Позже стал курсантом Горьковского речного училища имени Кулибина, где изучал специальность «судовождение». А получив диплом третьего штурмана, распределился на новенький речной сухогруз. Понемногу рос, мужал, приобретал опыт и через двенадцать годков стал капитаном буксира. Надеялся поработать на той калоше годик-другой и вернуться на большие суда. Ан нет – приворожил буксир непривередливой обстоятельностью, мощью, надегой. Так и остался Аркадий Сергеевич до пенсии на маленьких силачах.

Ну а мама – Галина Ивановна – тридцать лет трудилась на берегу, в плановом отделе порта.

– Никак еще выше стал! А плечи-то, плечи! Не обхватишь!.. – довольно гудит отец.

– Глебушка… Наконец-то приехал, сынок!.. – тихо плачет и приглаживает мои вихры мама. – Скоро совсем седой станешь. Ну, чего же мы толчемся в прихожей? Идемте в залу!

Все такие же. Суетливо-гостеприимные, готовые отдать единственному сыну последнее.

В радостном возбуждении проходим в зал; потрошу пакеты, извлекаю из сумки и передаю родителям подарки. Они смущены, но довольны. Мама тайком утирает слезы…

До позднего вечера сидим за столом. Рассказываем, вспоминаем… Мы с отцом пьем холодную водочку под обильную и вкусную горячую закуску; в иное время мама почти не употребляет спиртного и всячески ограничивает отца. Но сегодня все запреты сняты. Сегодня в нашей дружной семье праздник.

Господи, как же мне с ними хорошо! Как тепло и спокойно израненной душе!..

* * *

Утром наскоро завтракаю, сую под мышку коробку с шикарной куклой и отправляюсь к дочери. Поездка неблизкая, но время в предвкушении скорой встречи с Юлькой пролетает быстро.

Госпожа Мухина – бывшая супруга – в курсе моего намерения повидаться с дочкой. При разводе, дабы насолить мне хоть чем-то, она громогласно потребовала заранее извещать о визитах. Спорить и упираться не стал – мне нетрудно позвонить и сказать три слова.

Нажимаю кнопки домофона, в динамике звучит голос Юльки. Поднимаюсь, а она уже радостно прыгает на площадке перед лифтом. Подхватываю, прижимаю к себе и ощущаю тепло детских рук, обвивших мою шею.

– Ну, здравствуй, – раздается голос жены. Такой же надменный и вечно недовольный.

Бросаю беглый взгляд и равнодушно киваю. За прошедший год Мухина не помолодела: немного поправилась, изменила прическу и цвет волос; до цирюльника Зверева далековато, но верхняя треть лица замазана тушью. В целом она остается привлекательной особой, хотя мозгов вряд ли прибавилось. Наверное, мы, мужчины, сами виноваты в этой беде. В младших классах школы лупим симпатичных девочек портфелями по головам, а потом удивляемся: почему все красивые женщины – дуры?!

Я исправно выплачиваю алименты, а в конце каждого отпуска неизменно оставляю некую сумму для Юли. Чтоб она ни в чем не нуждалась, не испытывала проблем. Понятия не имею, как расходуются эти деньги, однако не в первый раз замечаю нетерпеливый алчный взор за пушистыми ресницами бывшей жены. Дескать, поскорее бы ты рассчитался и отчалил. Ты все такая же, муха моя зеленоглазая. Тупое ненасытное насекомое. Меркантильное и алчное до безобразия.

Ладно, плевать мне на нее – я приехал к дочери. Присаживаюсь на корточки и вручаю Юльке куклу. А после взрыва детских эмоций предлагаю погулять – погодка сегодня выдалась преотличная.

Жена поводит плечиком: «Дело ваше». Юлька согласна на что угодно, лишь бы прихватить на прогулку чудесный подарок и побыть со мной подольше.

Спустя десять минут, взявшись за руки и позабыв о лифте, мы несемся вниз по ступенькам. Впереди целый день общения и свободы! На улице, не задумываясь, поворачиваем в сторону Большой Покровской – это наше любимое место прогулок. Шагаем по пешеходной зоне вдоль кремля, заходим во все подряд магазинчики, глазеем по сторонам.

Юлька без умолку делится своими детскими новостями, а завидев кафе с огромным ассортиментом мороженого, тянет за руку и по-свойски усаживается за столик…

Скоро устанавливается непривычная тишина – измазав губы и щеки, она светится улыбкой и с удовольствием уплетает любимое лакомство.

Мы счастливы.

Глава третья

Российская Федерация

Нижний Новгород

Сегодня понедельник. Юлька в частном детском саду, посещение которого обязательно, за исключением уважительных причин типа ветрянки, наводнения или просроченной оплаты. Приходится бродить по городу в одиночестве. С родителями пообщались всласть, сговорились с отцом на следующей неделе перебрать движок его раритетной «шестерки», а уж после взяться за капитальный ремонт кособокой дачной баньки.

А пока мне решительно нечего делать: отоспался, наелся маминых блинчиков, обновил гардероб одежонки… Погодка радует весенним теплом, и вскоре палящее солнце загоняет меня под зонтик уличного кафе с отменным видом на Стрелку. Озвучиваю полной круглолицей девице заказ: бараний шашлычок с зеленью и пару кружек темного пива. Это для начала, а там посмотрим.

Кружки под соблазнительными пенными шапками являются передо мною моментально. Неспешно потягиваю холодное пивко, наслаждаюсь дымком хорошей сигареты и любуюсь на темно-синюю рябь гигантского изгиба Оки, с покорностью отдающей свои воды во власть старшей сестрицы Волги. Изредка по-над речными просторами, подобно призракам, проплывают силуэты судов. Движение по реке едва теплится – не то что в былые времена, когда белоснежные пассажирские лайнеры тянулись бесконечной вереницей вдоль набережной и многочисленных городских кварталов.

Помимо армейской службы, я всегда интересовался судами и всевозможными двигателями. В детстве перечитал все книги о дерзких пиратах и храбрых адмиралах, о морских баталиях и опасных путешествиях. Поэтому и не расстроился, загремев после военного училища в морскую пехоту. Три года прослужил на Русском острове – носил тельник и черную форму с беретом; дважды мотался в дальние походы на больших десантных кораблях и, признаться, не пожалел. Издавна помогал отцу копаться в движках – сначала в мотоциклетных, позже в автомобильных. Изучил их устройство настолько, что за ночь в одиночку мог разобрать и собрать любой из трех десятков известных мне марок.

Виляя крутыми бедрами, девица несет долгожданный шашлык. Аккуратно ставит большую тарелку, подхватывает опустевшие кружки и собирается упорхнуть.

С нарочитой строгостью торможу:

– Барышня! Вы хотите заставить меня есть мясо всухомятку?!

– Еще пива?

– Конечно!

Интересно, почему под алкогольным градусом девушки кажутся красивее? Вероятно потому, что организм боится отравления и отчаянно пытается продолжить свой род.

Усмехаюсь пришедшей на ум догадке и принимаюсь за ароматный шашлык…