Читать интересную книгу Приказ обсуждению не подлежит - Михаил Нестеров

«Выстрелы были слышны оттуда», — как ни в чем не бывало сказал лис в звании капитана. И показывает на ограждающую зеленую сетку, где обнаруживается брешь.

И еще одна брешь — в голове полковника военной разведки: все толковые мысли из нее ускользнули как проворные рыбешки. Он в ступоре видел, как на него направлена видеокамера; он не сопротивлялся, когда его вели к «месту преступления». Он первым шагнул за зеленую брешь, подсвеченную с ковшового экскаватора мощным прожектором, поднялся по скользкой глиняной круче (услышал голос то ли понятого, то ли еще кого-то, что на этом месте будет возведена самая быстрая формулская трасса).

Дальше случилось самое страшное. Страшнее не могло привидеться полковнику даже в кошмаре. На глиняной же круче, накрытая полиэтиленом, лежала молодая обнаженная женщина; свесившаяся рука в крови.

— Ну так как, Михаил Васильевич, — услышал он лисий голос, — слышали ли вы выстрелы?

Чувствовал каждый волос на голове, словно слегка седоватые пучки накручивали, как на бигуди, на треклятый патрон, найденный в его кармане. А себя спрашивал: «Почему я молчу?» Ни слова еще не сказал в свою защиту.

Теперь его снимали уже тремя видеокамерами и с трех сторон.

— Снимите! — приказал плешивый капитан и глазами указал на прозрачный саван.

Артемов повиновался. Полиэтилен сполз к его ногам, и он увидел молодое красивое лицо; убитая как две капли похожа на одну из лесбиянок из «Малхоланд драйва». Такие же чувственные губы, громадные ресницы, высокий чистый лоб, белая матовая кожа.

А сам Артемов даже не бледный, а зеленый, трупного цвета.

И тут эта ведьма приподняла свою голову, царственным жестом подала зеленому уроду свою ручку…

Вокруг зазвучали несмолкающие аплодисменты.

Через них Артемову слышался чей-то голос: «Мы снимали вас в прямом эфире. Наши поздравления! Вы стали участником программы „Игра“. И — наши извинения!»

Вот тут Артемов и пожалел о том, что не обзавелся привычкой носить с собой станковый пулемет.

И — проснулся.

Причем в не самом плохом настроении. Чудной и жутковатый сон, от которого запросто (даже во сне) может съехать крыша, то ли развлек его, то ли еще что-то.

Во всяком случае, первое, что ощутил Михаил Васильевич, проснувшись, — это широченную улыбку на своем лице. Ночной розыгрыш показался ему приятным.

* * *

Он встал, бодрым шагом направился на кухню (жена уже ушла на работу и даже не оставила записку: «Вставай!»), налил в чашку кипятка, насыпал своего любимого растворимого кофе, бухнул туда пару таблеток сукразита — подсластителя, это вместо сахара (согласно инструкции, один пузырек заменяет шесть кило); с ним, пришел к выводу Артемов, кофе вкуснее, открываются доселе неизвестные вкусовые качества — то ли самого кофе, то ли сукразита. Бред, может быть. Но только — может быть. Вот он одно время с медом пробовал — туфта туфтой, затируха. Глотаешь горчичного цвета мутное пойло, в горле — жжение, в голове — зуд: птичку жалко.

Хор-рошее настроение. Не чета вчерашнему. И погода чуть изменилась. Вчера было просто облачно, сегодня с добавкой: «с прояснениями». Неспроста.

Включил дочкин музон. Вчера в деке японского сидюшника торчал диск Брайана Ферри, теперь же по комнате разнеслась песня Джеймсон «Take Control».

«Взять под контроль» — вольно и, наверное, не совсем точно перевел Артемов. Ничего музычка. Во всяком случае, лучше нашей попсы, по крайней мере в слова не вникаешь. Слушая приятный женский голос Джеймсон, Артемов полушутливо переводил: «У меня мурашки от моей Наташки».

Наша попса.

До двенадцати далековато. Можно и брюки погладить, и заехать на автомойку, чтобы привести в божеский видовою «четверку».

А лучше всего опоздать. Не мальчик же, чтобы приходить по звонку. Прийти вовремя означало прискакать с бегающими заинтересованными глазами и высунутым, как у собаки, языком. Четверти часа будет достаточно, решил «вольный» Артемов.

В том, что сегодня 1 апреля, Михаил Васильевич убедился, когда спустился за газетами. Он едва успел вытащить из почтового ящика «Известия», как ему в глаза бросился перечень организаций, где предусматривается прохождение альтернативной гражданской службы. Во-первых, это Академический ансамбль песни и пляски Российской армии имени Александрова. Во-вторых, редакция журнала Минобороны России «Ориентир». В-третьих, Культурный центр вооруженных сил…

Продолжение было на пятой странице, где «оглашался весь список» должностей служащих. Буквально по порядку: агроном, администратор, акушерка, артист балета, артист оркестра, артист хора, аэролог… Замыкал перечень юрисконсульт.

«Это ж каким дубовым нужно быть юристом, чтобы пойти работать юрисконсультом на альтернативной основе? — призадумался Артемов. — И какую иметь ориентацию, чтобы податься в акушерки?..»

5

7 апреля 2004 года, четверг

Офис управления Минобороны на Пречистенке был отремонтирован в стиле «модерн». И вообще походил на круговую панораму: все восемь граней холла — центрального места — соприкасались прозрачными стенами восьми же основных кабинетов. В центре этого восьмистороннего атриума находились несколько длинных столов, образующих полумесяц. Масса светильников, вмонтированных в потолок, передавала атмосферу открытого неба. Обилие мониторов, расположенных на уровне человеческого роста, транслировали международные новости в режиме on-line. Стильные часы на стенах показывали время разных часовых поясов и надписями под ними напоминали шкалу радиоприемника: Лондон, Берлин, Стамбул, Москва, Кабул, Карачи… В довершение всего — современная мебель серовато-белых тонов, стеклянные двери с невесомым алюминиевым каркасом.

Первое впечатление — словно ты попал в офис компании по производству программного обеспечения. Все на молодежном демократическом уровне, служащие в основном молодые люди двадцати пяти — тридцати лет.

Кабинет начальника управления был выдержан в том же стиле. Мышиного цвета стенные панели, шкафы-купе, стеллажи, удобные мягкие кресла, необычного вида стол, напоминающий крышку рояля, телевизор марки «Леве», стоящий у дальней стены.

Казалось, атмосфера этого офиса не терпит военной формы. А вот российский флаг, символика вооруженных сил и портрет президента только подчеркивали современное направление одной из российских спецслужб.

Одетый в строгий костюм и галстук, генерал-майор Борович принимал в кабинете своего немецкого коллегу Фридриха Бергера и двух представителей немецкого сыскного агентства «Дер Фаден Ариаднэ» — Марту Зельман и Георга Стофферса.

Генерал дал им оглядеться. Возможно, они представляли себе меблированную по-советски контору с серыми окнами, вышколенными адъютантами, сутулыми и чихающими от пыли секретаршами, стучащими узловатыми пальцами по клавишам печатной машинки.

Кто знает, может, испытали что-то вроде разочарования, оказавшись в офисе европейского класса, для них более чем привычного. Во всяком случае, никакой новизны не увидели. Наверное, для них было бы в диковинку увидать совсем другой интерьер в духе Лубянки и в их же, немецком, представлении об этом мрачноватом заведении.

Марта Зельман указала на «Леве» и одобрительно покивала кудрявой головой: «Зер гут». И дошла до откровений:

— Даже в моем офисе нет такого телевизора.

— Отчего же? — суховато осведомился Борович. — Ведь это ваша, немецкая марка.

— Да, но очень дорогая. Нам не по карману. У меня «Панасоник». Правда, такой же громадный. — Марта показала руками. — Вы большой транжир, господин Борович, — пошутила глава сыскного агентства. Однако серые глаза немки остались настороженными.

— Не я, — лениво отмахнулся генерал-майор. — У меня дома тоже «Панасоник». Но чуть поменьше. — Вздернув рукав пиджака, моложавый генерал с черными непослушными волосами отметил время. Еле заметно покачал толовой: полковник Артемов опаздывал. — Придется подождать, — сказал он. — Хотите перекусить? — Может, Борович хотел до конца поэкспериментировать с немцами, дав им попробовать прояснить демократичную ситуацию в управлении (которую он мог охарактеризовать коротко: приток крови при сохранении преемственности) как бы еще и на вкус. — Сэндвичи, кофе?

Рыжеватый Стофферс встрепенулся и сказал нечто странное:

— С майонезом?

Марта Зельман, сидевшая напротив, двинула его под столом по ноге. Как ей показалось, незаметно: с полуулыбкой на лице и глядя прямо на русского генерала.

— Не любите майонез? — попробовал угадать Борович, припоминая надоедливые сюжеты из американских фильмов, где каждого второго героя выворачивает от майонеза.

— Он его терпеть не может! — вместо Стофферса ответила Зельман. Она в упор посмотрела на товарища:

«Молчать, кретин!»

С Георгом она познакомилась в 1999 году на пикнике. Вскладчину накупили продуктов, шнапса. Марта выгружала из машины пакеты и передавала подруге Стофферса Аните. Анита не была похожа на кассира, однако Марта по непонятной причине оглашала содержимое пакетов: «Колбаски. Шварцвальдская ветчина. Пиво. Водка. Майонез». — «Прячь скорее! — засуетилась Анита и бросила быстрый взгляд на своего приятеля. — А то сожрет!» — «Водку?» — не поняла Марта. «Майонез! Салаты заправлять будет нечем. Он его банками лопает».