Читать интересную книгу Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы - Джек Коггинс

Примечательно, что хитрый старый военачальник начал свой поход в разгар зимы, когда замерзшие реки не были препятствием для его воинов и когда русские, как и все благоразумные люди, пребывали в своих городах и селениях, даже не подозревая о нависшей над ними опасности. Отважные правители и знать независимых русских княжеств ни материально, ни духовно не были готовы к противостоянию монгольскому войску и Субэдею, командовавшему им. Один за другим русские города погибали в дыму и пламени, а при свете горящих изб пришельцы настигали и убивали их обитателей. Лишь болота, непроходимые леса и распутица спасли от разграбления большой город Великий Новгород (Москва была сожжена за несколько недель до этого). Тогда монголы повернули на юг и, выйдя из лесов Руси, углубились в причерноморские степи. Пока несколько отрядов проводили разведку Крыма, другие двинулись на Кавказ, где сомкнулись с монгольской армией, находившейся в Северной Персии. Тем временем Русь была «обработана» обычным для монголов образом. Меха, шкуры, зерно, рабы — все было взято на учет уйгурскими и китайскими писцами и сведено в таблицы, которые с гонцами направили в далекое главное стойбище в Гоби. Теперь вместо банального грабежа монгольские завоевания обратились к систематическому взиманию дани с покоренных народов. Очевидно, приобретенный опыт подсказал им, что нет смысла резать курицу, несущую золотые яйца, и после первичной бойни запуганному и подавленному населению было позволено жить — для того чтобы работать на своих завоевателей. Фактически на всем пространстве степной империи царил совершенный мир — нечто вроде Pax Mongolika. Вдоль старых караванных путей и на важнейших направлениях в степях была организована самая эффективная система почтовых станций, вплоть до западных границ империи. Вдоль этих путей двигались все увеличивающиеся потоки людей и грузов — государственные чиновники, торговцы, послы, сборщики дани, пленники, солдаты и, самые важные персоны, гонцы. Гонцами становились люди, которые могли мчаться с большой скоростью долгое время, останавливаясь только затем, чтобы сменить лошадь. Несколькими годами позднее Марко Поло так описывал почтовые станции, оборудованные всем необходимым и имеющие всегда потребное количество лошадей: «При каждой такой станции живут люди, которые посланы сюда, чтобы возделывать почву и нести почтовую службу; почему здесь и возникают большие поселения. Вследствие такого учреждения почтовой службы послы ко двору и царские гонцы едут в столицу и возвращаются обратно в каждую провинцию и царство империи со всеми возможными удобствами и быстротой; и в такой системе великий хакан демонстрирует свое превосходство над любым другим императором, царем или человеческим существом. В его владениях на почтовых станциях задействовано не менее двухсот тысяч лошадей и построено десять тысяч зданий, со всей необходимой мебелью. Это воистину превосходная система, которая работает с такой эффективностью, которую едва возможно описать…»

Если Марко Поло и преувеличил количество почтовых станций и лошадей (а возможно, и нет), то все же путешественнику, прибывшему сюда из не избалованной связью Европы, такая система должна была представляться совершенно фантастической.

Зимой 1240 года монголы снова предприняли набег на Русь. Первой их жертвой пал Киев, и, когда этот громадный город превратился в груду руин, заваленных трупами его обитателей, монголы направили своих лошадей к подножию Карпат, гоня перед собой несчастных славян. Слухи о многочисленных беженцах насторожили правителей стран Запада, а в еще большее смятение привели их известия о том, что монголы уже добрались до Сандомира в Польше. По всей Европе воины начали чистить оружие, собираться в феодальные армии и двигаться на восток. Но беда была в том, что, пока воины Польши и Богемии. Венгрии и Германии двигались маршем, монголы двигались верхом. И скакали они быстро — потому что Субэдей запланировал смелое по замыслу охватное вторжение четырьмя колоннами, которое должно было обеспечить безопасность его флангов, остановить и рассеять посланные ему навстречу войска и в то же время дать возможность его основным силам ударить но венгерским войскам, сосредоточенным неподалеку от Пешта. Действительно ли монголы замышляли завоевание всей Европы — это вопрос, на который мы теперь уже никогда не получим ответа. По всей вероятности, они этого не планировали, а своими действиями в Польше и Богемии хотели только сокрушить все силы, способные оказать им отпор, и создать безлюдную пустыню между Центральной Европой и завоеванной ими Русью и степями юга. Равнины Венгрии, должно быть, привлекали их в качестве первого ценного плацдарма, а поэтому они сделали это королевство своей начальной целью.

Какова бы ни была их долгосрочная цель, сама же кампания была проведена мастерски. Армия правого фланга под командованием Кайду (одного из сыновей Угедся, вторглась в Польшу, переправившись через Вислу, и нанесла поражение славянам под командованием принца Мечислава и полякам Болеслава. Был захвачен и сожжен Краков, а монголы переправились через Одер и взяли Вроцлав. Решающее сражение этого этапа кампании состоялось при Легнице. Здесь герцог Генрих Силезский сосредоточил своих германцев и моравцев вкупе с местными воинскими контингентами, а также тевтонских рыцарей. С юга на соединение с ним спешил Венцеслав Богемский — «Добрый Король» рождественского гимна. Но соединиться этим силам не было суждено. Когда богемцы находились на расстоянии одного дневного перехода, монголы наголову разгромили войско Генриха, в бою погибли и он, и все его воины, за исключением небольшой горстки рыцарей. Венцеслав благоразумно повернул обратно и занял оборонительную позицию. Кайду повернул на юг, в Венгрию, разграбив по дороге Моравию. Его монголы преодолели более 640 километров, разграбили и разрушили четыре больших города, выиграли два крупных сражения и захватили большую часть Польши и Силезии — и все это меньше чем за месяц.

Движение остальных трех колонн было организовано таким образом, чтобы все они соединились неподалеку от Пешта. Одна из трех других колонн перевалила через Карпаты, другая обошла их с юга, тогда как сам Субэдсй, пустившись в путь последним, так как его маршрут был более прямым, повел свои основные силы прямо на Пешт. Через день после соединения всех трех колонн монголов венгры под командованием своего короля Белы и вместе со своими союзниками выступили наконец из Пешта. Коварный Субэдей медленно отступил, заставив тем самым чересчур самонадеянных венгров пойти за собой. Христиане, чья численность достигала, по оценкам, 100 000 человек, встали лагерем у реки Шайо. Монгольская армия находилась в это время где-то на другом берегу реки, но ночью Субэдей форсировал реку и окружил лагерь Белы. Яростная атака христианских рыцарей и пехоты была встречена обычным рассыпанным строем кочевников, которые сомкнули ряды только тогда, когда смертоносные стрелы сделали свое дело. Европейцам, как представляется, было просто нечего противопоставить монгольским лучникам. Ряды рыцарей постепенно таяли, а сосредоточенные в лагере значительные силы лучников и пеших воинов стали терять силу духа под градом стрел, на которые им нечем было ответить. В конце концов атака громадной армии христиан захлебнулась, и они начали отступление, которое неизбежно перешло в бегство. По словам летописцев, 70 000 человек погибло в сражении и во время погони, а Венгерское королевство было завоевано одним ударом.

Могли ли раздробленные силы Запада соединиться для того, чтобы дать отпор дальнейшим набегам? Вопрос остается открытым. По счастью, кроме нескольких набегов на Австрию, один из которых закончился окружением Вены и падением Нойштадта, да рейда до побережья Адриатики, монголы, по-видимому, не предпринимали никаких попыток развить свой успех. В феврале 1242 года в лагерь Субэдея на Данубе (Дунае) прибыл гонец, который принес известие о смерти Удегея и требование к нему и монгольским принцам прибыть на курултай в Каракорум. За два с половиной месяца гонец пронес эту новость почти через пять тысяч миль. Получив ее, старый монгол снова повернул своего коня в сторону восходящего солнца. Оставляя за собой опустошенные страны, армия начала долгий путь на родину. Когда ее знамена скрылись на востоке, чтобы никогда больше не возвратиться, владыки и народы Европы с облегчением вздохнули. Нашествие орды раскосых всадников было подобно ночному кошмару, и вот теперь они скрылись, столь же загадочно, сколь и появились. Но их вторжение радикально изменило расовую и политическую карту Центральной Европы.

ХУБИЛАЙ

Монгольские завоевания не закончились походом на запад — при Хубилае, сыне Чингисхана, ставшем хаканом в 1260 году, было завершено завоевание Китая. Однако централизованное семейное правление, как оно виделось Чингисхану, не было работоспособным. Громадные расстояния страшно затрудняли управление отдаленными районами, еще больше вредили делу семейные склоки и противоречия. Поэтому наследники хаканов правили в своих собственных землях и не спешили появляться па семейном совете в Гоби. Сам же Хубилай был в равной степени как монголом, так и китайцем. Он давно уже расстался с кочевой жизнью и променял неудобства войлочной юрты па роскошь летней резиденции Ксанаду. Хулагу, его брат, сверг халифа в Багдаде, занял Дамаск и был готов погрузиться с войском на корабли, чтобы отправиться на завоевание Египта. Что за странная компания собралась здесь! Хулагу и его монгольская орда, христианские рыцари-крестоносцы, армяне и грузины в «трогательном согласии» двигались на завоевание Иерусалима и Каира. Но вторжение так и не свершилось. Умер Мангу-хан, брат Хулагу, и семейный совет призвал завоевателя вернуться в Гоби. Вторгнуться в Египет тот поручил своему заместителю Кит-буги, но, к удивлению всего Востока, этот неудачливый военачальник потерпел поражение и был убит мамлюками Бейбарса (который одно время служил в монгольской армии), а его войско изгнано из Каира. Это было первое крупное поражение монгольских армий за сорок лег, и известие о нем побудило Хулагу развернуться и начать собирать силы для полного разгрома Египта. Но во время переговоров с владыками Запада об объединенном натиске на ислам он неожиданно умер — по слухам, от яда, поднесенного ему мусульманами. Какова бы ни была причина его смерти, монгольское вторжение завершилось, и история отрицает факт того, что язычники-монголы помогали христианам Запада освобождать Гроб Господень. Но о мощи и громадном распространении кочевников говорит тот факт, что пока одна их армия действовала в Палестине, другие сражались в Южном Китае и Корее.