Читать интересную книгу Третье дело Карозиных - Александр Арсаньев

– Отчего же, Наташенька? – мягко улыбнувшись, проговорила Катенька, вспомнив кое-что и из своей жизни. – Поверю.

– Так вот и со мной было. Вот и начал он к нам ходить, меня писать. А я сижу перед ним, ни живая ни мертвая, как в глаза мне глянет, так словно прижжет. Тетенька поначалу с нами была, а потом как-то к нему попривыкла, да и ко мне тогда один военный сватался, да и не думала она никогда даже, что на нищего художника можно как-то иначе посмотреть, понимаете меня? – Катя кивнула. – Ну так вот, после, недели уж через две, она нас оставлять с ним стала. Сначала так, минут на пять, а потом и вообще перестала почти в гостиную заходить. Так только, на портрет глянуть. Тут они, кстати, сильно поначалу спорили. Ему хотелось меня в темно-синем написать, а тетушка на белом настаивала, но он ее все-таки переубедил, и она сдалась. Портрет, кстати сказать, удался… Это я не к тому говорю, чтобы собой похвалиться, – тут же добавила она. – Я на нем вообще такая, что сама себя не узнаю, но тетушка довольна, а он говорит, что вот такой меня и видит.

– Интересно бы взглянуть, – промолвила Катенька.

– О, да ради Бога, он в большой гостиной висит, над камином, приезжайте и посмотрите.

– Хорошо, – улыбнулась Карозина. – Заеду обязательно.

– Вот, – продолжила Наташа, – мы с ним общались, то о книгах поговорим, то еще о чем. Только не это все главное, главное – его глаза. Он мой портрет полтора месяца писал, до тех пор, пока тетушка не стала недовольство потихоньку проявлять. Пришлось ему заканчивать. А после уж мы с ним так встречались. У нас родственница одна есть, Полина Михайловна. Я к ней раз в неделю захожу, проведать, да и кое-что от тетушки передать. В Замоскворечье она живет, у нее муж купец был, да что-то там стряслось, разорился да и помер. Вот теперь тетушка ей и помогает. Женщина она хорошая, ей и рассказывать ничего не пришлось, сама все поняла и сказала мне: «Наташа, уж коли любишь, то не бойся ничего! Уж лучше любить да ошибки делать, чем вовсе не любить! Если сейчас струсишь, то потом никогда себе этого не простишь!» У нее самой в молодости какая-то история такая была… Словом, там мы с ним и встречаемся.

Катя слегка нахмурилась, не то чтобы не разделяя такой вот взгляд, но считая, что не следует все ж таки говорить такие вещи молоденьким барышням. Впрочем, Наташа не походила на тех, кто делает что-то только по чьему-то совету. Видимо, она привыкла принимать решения сама за себя, что было даже и удивительно для ее возраста и воспитания.

– Вот, Катерина Дмитриевна, – вздохнула Наташа. – Но это не все еще, что я вам сказать хотела. Дело в том, что когда портрет был закончен, тетенька решила его на ужин пригласить и говорит, мол, можете и друзей своих привести. Пришло их человек двенадцать, и знаете, что я думаю?

– Что же? – спросила Катенька.

– Что, может быть, кто-то из них эти векселя-то?.. – неуверенно проговорила она, и сама, кажется, испугалась сказанного.

– Но ведь, Наташа, – тут же заговорила Катенька серьезней, – сделать это мог человек, который знал о том, что эти векселя у Галины Сергеевны имеются, и даже то, где они лежат тоже. И потом, чтобы подделку изготовить, время, мне кажется, требуется, то есть этот человек должен был принести их уже с собой и подменить. А если все так, то кто… Прости меня, но кто, как не этот молодой человек?.. Как его зовут-то?

– Михаил Соколов, – ответила Наташа тише прежнего. – Только вы не подумайте, что я на него такое… – обидчиво проговорила она. – Нет, но только вот никто чужой в нашем доме не бывал, а векселя-то все-таки фальшивые! Супруг ваш вчера правильно все сказал тетушке, только ему, по-моему, самому не хочется… Ну, вы понимаете меня?

– Ты права, Наташа, – кивнула Катенька. – Ему-то не хочется, только мы с тобой это дело так не оставим!

– Да, мне важно узнать, что он ни к чему этому не имеет никакого отношения! – искренне промолвила Наташа и Катя не удержалась, пожала ручку этой милой отважной девочке.

– Значит так, Наташенька, – через некоторое время произнесла Катя. – Первым делом нам следует выяснить, кто же мог подменить эти векселя, если, конечно, их подменили.

– Катерина Дмитриевна, тетушка говорила, что проверял их тогда… или как там это называется? Ну да вы понимаете? – Катя кивнула. – Так вот, тогда их заверял нотариус Гольдштейн, именно к нему всегда дядя обращался.

– Это хорошая новость, Наташа, – довольно улыбнулась Катенька. – С нотариуса и начнем, таким образом хотя бы выясним, кто был тот человек, от которого Михаил Иванович получил векселя на такую сумму. Пять тысяч, говоришь?

Наташа кивнула.

– Хорошо, я съезжу к этому нотариусу. Кажется, одна из моих родственниц может мне помочь его найти. А ты пока вот что, Наташенька, ты сама подумай еще раз и припомни, где у тетушки эти векселя хранились, и кто мог о них знать, хорошо?

– Да, Катерина Дмитриевна, – согласилась Наташа. – Я все сделаю, как вы скажете. Мне просто невыносима сама мысль о том, что Мишель может…

– Ничего никому пока не говори, тут же попросила Катенька. – И ему, увы, тоже. Сначала узнаем, кто же был тот проигравший, – и Катя еще раз вполне довольно улыбнулась.

После того, как Наташа, успокоенная и обнадеженная, покинула Катю, договорившись с ней о том, что завтра же Карозина заедет к Галине Сергеевне, Катенька принялась за сборы. Безусловно, помочь отыскать ей некоего нотариуса с фамилией Гольдштейн, могла только одна особа – Анна Антоновна Васильева, дальняя Катенькина родственница, вдова и хозяйка небольшого литературного салона. Ко всему прочему, Анна Антоновна увлекалась различными спиритическими явлениями и самой разнообразной магией, для нее это было нечто вроде вышивания – занятие для свободных вечеров. По причине такового довольно странного, хотя и не редкого нынче развлечения, Никита Сергеевич Анну Антоновну не жаловал, и она отвечала ему полнейшей взаимностью. И хотя Карозин не запрещал своей супруге видеться с этой экстравагантной, как он полагал, особой, но предпочитал самолично с ней не сталкиваться.

Катерина Дмитриевна оделась в новое светлое платье, полученное только два дня назад от портнихи, m-m Rohsa, сшитое по последней лондонской моде – узкое, приталенное, с турнюром и кружевной отделкой. Груня убрала роскошные Катенькины косы в высокую прическу и помогла одеть небольшую, в тон платью, шляпку. За это время лошадей уже заложили и, прихватив перчатки, Катенька вышла из дома, велев передать Никите Сергеевичу, что если, мол, она задержится, так пусть муж не волнуется, она у Анны Антоновны.

К этой милой женщине Катенька могла ехать без предупреждения, настолько Анна Антоновна всегда рада была ее видеть. Поэтому Катенька села в легкий изящный двухместный экипаж с открытым верхом и кучер, стегнув хорошеньких выхоленных гнедых лошадок, выехал из Брюсовского на Тверскую улицу, как всегда – а нынче, в ожидании коронации, особенно – полную самого разного народу, который, кстати сказать, изрядно по временам затруднял продвижение. Городские жители, понятное дело, под копыта лошадей не лезли, а вот многочисленные деревенские, собравшиеся в Первопрестольную по торжественному случаю со всех окрестных селений, то и дело вызывали недовольный окрик карозинского кучера.

Добрались до Петровских ворот, но и тут легче не стало – на углу застрял водовоз, и пока ждали, когда он проедет, кучер сердито сплевывал и что-то там сердито ворчал себе под нос. Однако уже в Каретном ряду дело пошло на лад, и очень скоро экипаж свернул в Средний Каретный переулок и остановился перед классический особняком в три этажа, с обилием дорических колонн и высоким крыльцом. Здесь и жила Анна Антоновна.

Денек выдался преотличнейший, и пока ехали по городу, в котором уже вовсю чувствовалась атмосфера предстоящего через несколько дней торжественного события, Катенькино настроение, и без того хорошее, еще только улучшилось, возможно, благодаря совсем даже не погожему весеннему деньку, а тому, что она снова ощутила то пьянящее чувство азарта от предвкушения нового расследования. Кто знает, возможно, именно поэтому она и участвовала, и даже с радостью участвовала, в этих расследованиях?

В просторном холле с непременным чучелом бурого медведя с серебряным подносом на вытянутых лапах – кстати, эта мода уже отходила в прошлое – Катеньку встретил слуга Антон, разулыбавшийся ей, как старинной знакомой, и без доклада повел ее в кабинет хозяйки, находившийся под лестницей. Это было нечто вроде библиотеки, отделанной в темный тонах, с книжными полками красного дерева, полностью заставленными разнообразнейшими фолиантами, в основном довольно странного содержания. Здесь были самые разные руководства по магии и оккультизму, толкования снов и предсказания, гадания и даже фокусы. Что и говорить, а вкус книгам у Анны Антоновны был довольно своеобычный. Сама она сидела на кожаном диване, а перед ней на столе лежала раскрытая книга.