Читать интересную книгу "Борьба за огонь. 2-е издание - Степан Тюшкевич"

Трудами Ксенофонта (около 430 г. до н. э. — не ранее 356 г. до н. э.) заканчивается классический период развития греческой историографии, в том числе военной, содержащей в себе описание и объяснение военных подвигов.

Важную роль в дальнейшем накоплении военно-исторических знаний о героизме и подвигах сыграл древнегреческий историк Полибий (около 200 — около 120 г. до н. э.), который в 40 книгах своей «Всеобщей истории» (из них полностью сохранились лишь первые пять) предпринял первую попытку изложения во взаимной связи истории Греции, Македонии, Малой Азии, Сирии, Египта, Карфагена и Рима. Он пытался «дать людям любознательным непреходящие уроки и наставления правдивою записью деяний и речей… принести пользу любознательным читателям правдою повествования»7. Считая историю наставницей жизни, он полагал, что описывать военные события, героические деяния вправе лишь тот, кто имеет личный военный опыт и обладает знанием военных и государственных дел, географии и т. д.

В отмеченной Полибием взаимосвязи событий он видел естественный, закономерный процесс исторического развития и полагал, что «особенность нашей истории и достойная удивления черта нашего времени состоит в следующем: почти все события мира судьба направила насильственно в одну сторону и подчинила их одной и той же цели»8.

Одним из выдающихся историков Древнего Рима был Саллюстий (86–34 гг. до н. э.), видный общественный деятель, сторонник Цезаря. В его исторических сочинениях большое место занимают военные подвиги и героические поступки известных государственных и военных деятелей Рима. Такой же подход присущ трудам самого Юлия Цезаря (102 или 100–44 гг. до н. э.) — выдающегося римского политика, полководца и военного писателя. Особенно ценными в этом отношении являются его «Записки о галльской войне» и «Записки о гражданской войне», представляющие собой яркий и достаточно правдивый, особенно в отношении к галльским воинам, рассказ непосредственного участника событий.

Для военной истории, ее героических страниц значительный интерес представляют также «Сравнительные жизнеописания» Плутарха (около 46–около 127 г.), в которых изложены биографии многих исторических лиц, главным образом периода полисной Греции и Римской республики: Гракхов, Мария, Суллы, Сертория, Лукуллов, так называемого первого триумвирата в лице Красса, Помпея, Цезаря и его противников — Цицерона, Катона Младшего, Брута. Он идеализирует своих героев, опускает многие важные исторические факты или касается их мельком и в то же время нередко акцентирует внимание на мелких обстоятельствах и даже анекдотах, если они содержат материал, позволяющий обрисовать характер героя.

Следующий этап становления и развития военно-исторических знаний относится к Средним векам. Тогда они сосредотачивались главным образом в церковных (монастырских) хрониках и составили хотя и обильный, но сырой материал для военной истории того времени и в военном отношении зачастую неудовлетворительный. К тому же события военной истории в них объяснялись чаще всего с позиций провиденциализма и мистики.

Что же касается военно-исторических знаний на Руси в XII–XVIII вв., то и здесь они существовали в виде летописей при монастырях и княжеских дворах. В начале XII в. была создана «Повесть временных лет», в которой широко освещается история Руси с древнейших времен и до конца XI в. В ней важное место занимают вопросы военной истории, особенно походы князей Олега, Игоря и Святослава против хазар, печенегов и византийцев. Как утверждает летопись, эти походы имели по существу одну и ту же цель — обеспечить независимость Русского государства в политическом и экономическом отношениях.

В связи с усилением феодальной раздробленности на Руси, образованием ряда отдельных княжеств, междоусобной борьбой за политическое главенство и великокняжеский престол, появились местные летописи: новгородские, владимирские, суздальские, ростовские, московские, галицко-волынские и др. В них сохранились сведения о многих событиях военной истории, связанных с борьбой русского народа против иноземных захватчиков — немцев, шведов, поляков.

Военно-политические вопросы нашли широкое освещение в «Слове о полку Игореве», «Житии Александра Невского» и «Задонщине». В них, например, говорится о необходимости единства русского народа и объединения отдельных княжеств с укреплением власти великого князя. Идея единодержавия нашла отражение в «Сказании о князях Владимирских» и в «Степенной книге». Последняя преследовала цель доказать, что история Русского государства неразрывно связана с историей дома Рюриковичей.

Затем появляются летописные своды, в которых предпринимаются попытки осмыслить историю всего Русского государства и показать ее связь со всемирным историческим процессом. Например, «История о Казанском ханстве» излагает ход борьбы Русского государства с казанским ханством, раскрывает значение возвращенных исконно русских земель. Ливонская война освещена в «Повести о прихожении Стефана Батория под град Псков», а взятие Азова — в исторических повестях. Это был важный этап как в накоплении и развитии исторических знаний, так и в освещении героических страниц истории Руси.

В целом западноевропейские средневековые хроники и русские летописи в известном смысле явились шагом назад по сравнению с античной общей и военной историографией. Военно-исторические и другие события общественной жизни объяснялись главным образом с позиции провиденциализма. События в большинстве случаев рассматривались как проявление извечной борьбы бога и дьявола, неба и ада. Войны и стихийные бедствия объяснялись «божьей волей», «карой за грехи» или же «кознями дьявола», приближением «конца света». И хроники, и летописи выражали интересы духовных и светских властителей.

Вместе с тем в работах отдельных средневековых мыслителей встречаются попытки вскрыть «земные» причины конкретных войн.

Коренной поворот в развитии исторической мысли в целом, военно-исторической в частности, наступил с созданием гуманистической историографии эпохи Возрождения, связанной с появлением раннекапиталистических отношений.

Наиболее видным представителем этой эпохи был Никколо Макиавелли (1469–1527 гг.), один из первых крупных мыслителей нового времени. Исходя из признания исторической закономерности в описываемых событиях общей и военной истории, он стремился показать деятельность людей, в том числе героическую, много внимания уделяя истории и теории военного искусства. Этим вопросам он посвятил специальную работу «О военном искусстве», пробудив у общественности интерес к изучению истории войн и военного дела9.

Глубоко мыслящие историки и философы эпохи Возрождения нанесли ощутимые удары богословскому провиденциализму и подвергли критике примитивные теологические концепции, из которых исходили авторы средневековых хроник. Они выдвинули и обосновали рационалистическое понимание истории, вели борьбу против примитивного описательства, характерного для средневековых хроник.

Развитие военного дела настойчиво ставило перед историками задачу обобщения и анализа военно-исторического опыта для развития военной теории тех дней, которая находилась на низком уровне и явно отставала от военной практики, особенно в эпоху, когда резко возросла численность армий, войны получили больший размах, а огнестрельное оружие стало важным фактором вооруженной борьбы.

В центре внимания военных историков эпохи Возрождения находились военные походы Александра Македонского, Ганнибала, Юлия Цезаря. Так, например, военные деятели буржуазной революции в Нидерландах и освободительной войны голландцев против испанской феодальной монархии (1565–1609 гг.) придавали первостепенное значение полководческому искусству античности, всемерно поощряли исследования опыта древних и использование его в разработке новых способов вооруженной борьбы, соответствовавших духу времени. В трудах и мемуарах самих военных деятелей ход и исход войн, причины побед и поражений зачастую виделись лишь в талантах или бесталанности полководцев и правителей.

Для понимания истоков героизма и военных подвигов немало сделали английские философы Фрэнсис Бэкон (1561–1626 гг.) и Томас Гоббс (1588–1679 гг.). Бэкон рассматривал войну как необходимое упражнение «политического тела», т. е. государства, считая, что мирное время приводит к упадку мужества и порче нравов. Природу и причины войн Гоббс видел в «злой» природе людей. Английский философ Джон Локк (1632–1704 гг.) осуждал несправедливую войну, под какой бы личиной она ни выступала. Справедливой он признавал лишь войну в ответ на агрессию, а также восстание народа против монарха-узурпатора, не соблюдающего принципы «естественного права» и тем самым нарушающего «общественный договор», будто бы лежащий в основе происхождения государственной власти.