Саманта обрела дар речи:
— Насколько я помню, я действительно что-то говорила о китайском чае…
— Это все, что я успел сделать за столь короткий срок, — сказал он ей торжественно, хотя уголки его рта подергивались от подавляемого смеха.
Саманта настороженно смотрела на него, покачивая в изумлении головой. Она все пыталась выяснить, какую же игру он ведет, но не смогла сдержать смеха. Эдам тоже рассмеялся.
— Я посчитал разумным сломать таким образом лед и дать вам понять, насколько я чувствую себя виноватым в том, что вчера вывел вас из равновесия. — Говоря это, Эдам нагнулся, чтобы собрать коробки.
Он пришел с миром, и Саманта сознавала, что следующий шаг за ней. Она также вспомнила, сколь важной будет для судьи последующая неделя, и не хотела расстраивать его своим поведением. Ее всегда отличало теплое, дружеское отношение к людям, и поскольку Эдам Рурке останется лишь мимолетным знакомым, Саманте было нечего терять.
— Полагаю, что и я вела себя вчера не слишком дипломатично, — сказала она.
Эдам положил последнюю коробку в упаковку и вновь высоко оценил стоявшую перед ним девушку: ее длинные загорелые ноги, выглядывающие из-под черной водолазной куртки ярко-синие бикини и светлые волосы, перекинутые через плечо.
— И как долго пришлось судье уговаривать вас приехать сюда? — откровенно спросила Саманта, пытаясь хоть что-то выудить из его загадочных слов.
— Никто и никогда не заставит меня совершать какие-либо поступки, — спокойно ответил Эдам и тут же с улыбкой добавил: — Правда, я полагал, что смогу уговорить вас приготовить мне что-нибудь перекусить.
Прикрыв руками наполовину расстегнутую куртку, Саманта проговорила:
— Вам придется подождать, пока я приму душ.
— Я подожду, только сварю себе еще чашечку кофе.
— Вы уже чувствуете себя как дома, не так ли, мистер Рурке? — сухо отреагировала Саманта, поднимаясь по лестнице в спальню.
— Вы назвали меня «мистер Рурке». Это не совсем по-дружески, — упрекнул ее Эдам, облокотясь на перила и с восторгом рассматривая ее стройную фигуру. — Что касается меня, то я не стану называть вас «мисс Логэн»… Саманта! — Его голос заставил ее снова остановиться. — Вы снимаете очки, когда ныряете?
— О Боже!.. Конечно, снимаю, — сказала она раздраженно. — А почему вас это интересует?
— Просто из любопытства. Вы их всегда носите?
— Только когда хочу что-то увидеть, — ответила она, кокетливо склонив голову. — Конечно же, я не ношу их все время, — проговорила она многозначительно и пошла наверх. Вслед ей раздался смех Эдама. «Это невозможный человек, — подумала она. — Красивый, дьявол, но совершенно невозможный».
Саманта встала под душ, облила теплой водой резиновую куртку, которую затем повесила на укрепленный рядом с душем крюк. Потом она полностью открыла кран и тщательно намылилась. Выйдя из душевой кабинки, она обернулась огромной синей простыней и быстро вытерла досуха волосы. Затем пересекла лестничную площадку и вошла в спальню. Усевшись перед белым туалетным столиком, Саманта старалась придать своим светлым волосам какое-то подобие прически.
Ей было очень интересно, чем занимается сейчас Эдам. Но гораздо важнее для нее было понять, почему он решил проделать долгий путь до озера, нашел время купить чай! Конечно же, не ради ленча. Ведь он даже не был уверен, что застанет ее дома. Несомненно, думала она, Эдам обладает волнующим мужским очарованием и, безусловно, сознает это. Так в чем же тогда смысл игры в кошки-мышки, которую он ведет с ней?
Она ухмыльнулась, увидев свое бледное отражение в зеркале, и стала накладывать персиковые румяна, тушь на длинные ресницы и легкий слой оранжевой помады на губы. Эдам Рурке глубоко заблуждается, принимая ее за податливую резиновую мышку, с которой можно играть ради своего развлечения, даже если он друг судьи. Саманта отнюдь не доверяет ему и собирается зорко наблюдать за ним.
Она надела синие обтягивающие хлопчатобумажные брюки, блузку с короткими рукавами и очки. В последний раз поправила прическу и направилась к лестнице.
3
Когда Саманта спускалась вниз, сквозь стеклянную дверь она увидела, что Эдам сидит за кухонным столом с сигаретой в руке и слушает радио. Здесь же лежала коробка чая. Перед тем как открыть дверь, она мгновение посмотрела на него и внезапно решила действовать без обиняков.
— Зачем вы приехали сюда сегодня? Я уверена, что судья не имеет никакого отношения к этому… небольшому дружескому жесту.
— Ну, скажем так, мне было стыдно за вчерашнее поведение, — мягко ответил Эдам. — Что же касается судьи, то он лишь объяснил мне, как сюда проехать. Я приехал хотя бы для того, чтобы узнать вас получше, так как нам придется встречаться довольно часто.
Саманта обдумывала услышанное. Она не понимала, что Эдам имеет в виду. Они встретятся на свадьбе и на прощальном обеде, но это нельзя назвать «довольно часто».
— Я тоже сожалею по поводу вчерашнего дня. Обычно я не так груба. — Она дружески улыбнулась Эдаму.
— Итак, мир? — Эдам одарил ее приветливой улыбкой.
— Мир.
— Ну а теперь, как дело с ленчем? — поинтересовался он, гася сигарету в пепельнице.
— Пожалуй, я приготовлю омлет с ветчиной и сыром, — сказала Саманта с очаровательной улыбкой. — Как раз вчера я купила специальную сковороду для омлета и думаю, что ее стоит испытать. Идет?
— Полностью согласен, — сказал Эдам и уселся поудобней в кресле-качалке. — Я посижу и посмотрю, как вы готовите.
— О, это вам не удастся, — проворковала она. — Если вы хотите поесть, вам придется поработать. Вы можете накрыть на стол. Тарелки в шкафу, что позади вас, а столовые приборы в третьем ящике слева.
Эдам встал и начал вынимать тарелки. Саманта же заглянула в холодильник.
— Знаете, — сказала она, — вы совсем не такой, как мне представлялось.
— Простите меня за это, — сухо проговорил он, ставя на салфетки две тарелки с узором из маргариток. — А каким я вам представлялся?
— Судья все время говорил, что ждет приезда старого друга-издателя. А вы оказались совсем не старым. Я ожидала увидеть его сверстника. — Она тонкими кусочками нарезала ветчину и сыр.
— Сверстника Гриффина? Я попрошу уменьшить мой возраст до тридцати трех лет, каким он и является на самом деле, — хмыкнул Эдам. — А судья на самом деле изображал меня этаким трясущимся старикашкой? — Рядом с тарелками он поставил по кофейной чашке и положил бумажные салфетки.
— Не всякий человек на шестом десятке трясется. О судье этого, конечно, не скажешь, — возразила она, сбивая яйца в стеклянной чаше. — Как вы с ним познакомились?