Оля укуталась в одеяло и вышла на балкон, где сейчас стоял Степан, понурив голову.
— Ты что здесь делаешь? — сердце подпрыгнуло внутри, конечности задрожали.
— Пришел извиниться.
— За что?
— Я не собирался целоваться с Леркой. И не хотел.
— Мне все равно.
— Обманываешь. Я знаю, что обманываешь, кудрявая.
— А по твоему нормально, когда девушка предпринимает первые шаги?
— Нет, и поэтому я здесь. А ещё ужасно волнуюсь. Но я бы хотел, чтобы целовала меня сегодня не Лерка, а ты.
— Почему?
— Потому что ты мне нравишься. Очень нравишься. Не как друг или соседка, — глубоко вздохнул Степка, видимо, от облегчения.
Признание далось не легко, но это нужно было сказать, чтобы перестать мучить себя и Олю. Хотя ведь это ничего не меняло. Стёпа знал, что ни к чему это не приведет. Но он вдруг решил, что не важно, что будет потом. Всегда важно здесь и сейчас. А о будущем пока думать рано. Ему семнадцать, а впереди большая жизнь.
Их первый поцелуй получился немного нерешительный, скомканный и нелепый. Но это не меняло того, что теперь у Оли появился парень. У них впереди была ещё пара месяцев. А там будь, что будет.
Пять лет назад
Лето давно закончилось. Холодный ноябрь ударил морозами, тогда как снега практически не было. Наверное, только раз в жизни Оля видела дачный поселок в это время года и ей не понравилось, так как с детства было устойчивое восприятие того, что дача — это лето, зелень и друзья. Но деваться было некуда, так как дедушке понадобились какие-то старые записи, поэтому он попросил внучку после пар съездить за ними.
Старенькая «Волга» на удивление резво преодолела заданный путь. Да и Оля за это время уже приноровилась к ней. Дедушка был не водитель, но в силу надобности приходилось водить. А когда внучка получила права в прошлом году, эта надобность отпала, потому что теперь Риту могла возить она.
Оля перерыла весь дом в поисках тех самых тетрадей, а ещё не поленились вытереть пыль и заткнуть окна ватой. Все равно кому-то это делать придется, а в этом году у неё почти не получилось отдохнуть. Во-первых, у неё была долгая практика, которая закончилась аж в июле, а затем девушка провела месяц в Америке, так как папа попал в аварию и нужно было помочь маме с детьми. Свой дочерний долг она выполнила. И лишь пару недель она отсиживалась на балконе с книгами, пока снова не наступил сентябрь.
— Бушмины, есть кто? — раздался голос тети Тани с веранды.
— Да! Входите! — пригласила Оля, опуская рукава теплого пуловеры, так как руки уже изрядно озябли, пока она протирала поверхности в доме.
— Ты видела, что на улице твориться, Олечка? — соседка стряхнула с шапки снег и кивнула на окно. И как она пропустила этот момент? За окном темнело, а темноту разрезали крупные хлопья снега, который в стекло бросал ветер, начавшийся ещё утром.
— Вот, блин! — воскликнула девушка и кинулась на крыльцо. Пурга разыгралась не на шутку. Снег был мокрый и она со своим минимальным водительским опытом понимала, что добираться до города с такой видимостью как минимум опасно. Хотя, возможно, она бы и рискнула, но бабушка её опередила звонком. «Не суйся никуда! Вадим Степанович с институтом решит!». А ослушаться было равносильно приговору. Лучше уж переждать, чем не подчиниться «совету». Не хотелось, конечно, на все выходные застрять здесь в одиночестве.
— Как утихнет, сразу поедешь. Если что, можешь переночевать у нас, чем морозиться здесь, — предложила тетя Таня.
— Разожгу камин, — вздохнула Оля, — укутаюсь в одеяла и переживу ночь.
— Мне бабушке позвонить? — пригрозила соседка.
— Не стоит ее волновать. Ничего страшного со мной не случиться, — уверила её Оля. И всё же тетя Таня потащила ее ужинать. Мол, хоть сытая замёрзнешь.
— Там снега столько насыпало, — девушка только поднесла ложку ко рту с горячим супом, как тут же застыла. В дверях кухни стоял Степан, стряхивая с куртки снег. — Привет, кудрявая! — оголил он свои тридцать два «норма», словно виделись они вчера, а не несколько лет назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А ты какими судьбами здесь?
— Наверное, такими же, как и ты. У нас каникулы сделали пораньше. А после я улетаю далеко-далеко и надолго.
— Куда же?
— Это военная тайна, кудрявая! Сына покормишь? — обратился он к матери.
Новость о том, что Оля собралась ночевать в неотапливаемом доме Степан принял в штыки.
— Если боишься меня, то я могу переночевать у вас.
— С чего ты взял, что я тебя боюсь? — конечно, он брал её на «слабо», это вполне в его стиле. — Но я вынуждена отказаться.
Метель не затихала. Распрощавшись с Воейковыми, девушка направилась домой, даже не слушая доводов и угроз Стёпки, что он все равно притащит ее назад. Не притащил. Пришел сам и не с пустыми руками. Оля уже было устроилась под одеялами, налила себе горячего чаю, чтобы отогреться после того, как пришлось ещё раз идти на улицу за дровами.
— Мама меня прислала с углем, — сообщил он, подкидывая камешки в огонь. — Ты точно сумасшедшая, кудрявая, раз решила здесь остаться. Нос уже синий.
— Ну, вот залезай и грей меня, — с вызовом ответила девушка. Дважды его просить не пришлось. Скинул верхнюю одежду и нырнул под одеяло на противоположный конец дивана.
— Давай ноги сюда, балбеска! — помнил ведь, что эта часть тела у неё мёрзла в самую первую очередь.
И всё, как тогда. Она читала ему вслух, а он слушал, ловя каждый ее жест, мимику, взгляд. Это было так забавно и так… Внутри снова расплывалось что-то теплое и забытое.
— Ты чего? — Оля подняла глаза и замерла от его взгляда.
— Ты согрелась? Наверное, я пойду!
— А ты точно этого хочешь?
— Я уезжаю, кудрявая. Надолго. Меня не будет до июня в стране. Понимаешь, я просто буду в богом забытом месте без средств связи с внешним миром. Это хорошая практика, понимаешь, и как выяснилось, взяли только избранных студентов. Поэтому мне лучше уйти.
— Я согласна на твои условия. Ты уезжаешь, а я отпускаю, — Оля понимала, что это будет трудно, но ведь она справлялась как-то до этого. А сейчас, именно в этот момент она не готова отпустить Степана. Девушка взяла его за руку и потянула на себя.
— Кудрявая, ты будешь об этом жалеть.
— Возможно! Но также я буду жалеть о том, что этого не сделала.
Оля коснулась его губ. Две секунды. Всего две секунды понадобились для того, чтобы обдумать происходящее и решить, двигаться ли дальше. После их накрыло обоих волной всепоглощающей, сжигающей настоящей страсти, которую девушка открывала в себе впервые. И было ее важно, что комната так и не прогрелась. Они нетерпеливо стягивали друг с друга вещи, не замечая ничего. Он не даст ей замёрзнуть…
Три года назад
Это была непосильная ноша, чтобы держать ее в себе, поэтому обнимая бабушку, Оля рыдала. Дед не выносил женских слез, но успокоиться она не могла. Он поймет. Поймет её и простит.
— Прощай, Вадим Семёнович! Ты был хорошим мужем! — произнесла тихо бабушка, уходя на негнущихся ногах от свежей могилы.
Толпа, провожавшая профессора Бушмина, рассаживались по автобусам и машинам, собираясь на поминальный обед в ресторан.
— Я не поеду, — сообщила Оля, — не смогу, Рит.
— Ничего страшного, я буду рядом, — голос тети Тани вывел девушку из своих мыслей и заставил поднять голову. А она и не заметила Воейковых. Не заметила и Степана, который стоял поодаль в синей военной форме с золотыми лычками. Он был ей необходим и вот он здесь. Стёпка понял все без слов, подошёл и крепко-крепко обнял, поцеловав в пушистую макушку.
— Ты как? Хотя глупый вопрос.
— Хреново, Степ! Увези меня отсюда.
И он увез, колеся по городу на «Волге», пока Оля пыталась успокоиться. Слова в этот момент были не нужны. Он чувствовал её боль и все понимал. Остановил у какого-то неприметного кафе.
— Идем, будем в тебя запихивать немного позитива вместе со сладким.