Читать интересную книгу Ёлка (СИ) - Берг Ольга

Новый год к нам мчится, скоро всё случится, Сбудется, что снится, Что опять нас обманут, ничего не дадут, Ждать уже недолго, скоро будет ёлка, Только мало толка, Если Дед Морозу песню дети не запоют.

Весело пела «Дискотека Авария», выдергивая девушку из неприятных воспоминаний.

Встрепенулась. Бросилась на поиски источника звука. На экране весело улыбалась подружка.

— Привет, — ответила на звонок.

— Привет, подруга, — в динамике слышался упрек. Не ошиблась. — Уверена, ты ещё на работе. В такой то день. Катька, ты сумасшедший трудоголик, — не давали шансов на оправдание обвинительные интонации.

— Сысоева, ты…

— Как всегда права, — отмела все возможности на оправдание подружка. — Молчишь, — не позволила вставить и слова. — Нечего мне сказать. И не дыши так на меня. Я тебя сколько лет знаю, Катька? Тысячу. Торчишь в своей больнице, а дома шаром покати, — сыпала правдой подружка. — И как ты собираешься встречать новый год? — замолчала, давая возможность Екатерине защитить себя.

— Как все, — пожала плечиком девушка. Не хотела выдавать своих планов. А планов у Екатерины Дмитриевны не было.

— Все, Катюха, отмечают новый год хотя бы с шампанским. У тебя есть шампанское? — уверенно направляла разговор в нужном ей направлении.

Молодой хирург обвела взглядом ординаторскую. Шампанское нашлось в подарочном пакете с нарисованным Дедом морозом, с елкой на плече, с большими лапами-ветками, усыпанными зеленными иголками. Красивая. Пушистая. Отметила про себя Катя.

— Шампанское есть, — заглянула вовнутрь пакета. — И конфеты, — радостно воскликнула. Обнаружила перевязанную ленточкой небольшую коробочку.

— Чтоб ты делала без благодарных пациентов, — упрекнул динамик.

— Сысоева, ты на что намекаешь? — не нравился тон. Но ссориться в такой день не хотелось.

— На то, Екатерина Дмитриевна, — не сдавалась подружка, — что кроме конфет и шампанского у тебя ничего нет, а ты продолжаешь упрямиться, и не хочешь принимать приглашение встретить новый год в нашей большой компании, — наконец-то озвучили причину звонка на той стороне экрана.

Катя закатила глаза. Лучшая подруга оказалась права. И она уже была согласна принять приглашение. Не сидеть же дома одной. Но и большое семейство Сысоевой не самая лучшая перспектива.

Нет. Нет. Она любила подругу, её мужа и всех их троих детей, её свекровь, свекра. Маму Сысоевой. Папу Сысоевой. Двух бабушек и дедушку. Или нет. Прабабушек и дедушку. Или все же… Блин она опять запуталась в родственных связях Сысоевых.

Они все праздники отмечали большой веселой компанией, и Катя была любимым гостем. Но последнее время. А точнее после развода с бывшим мужем, каждый из многочисленного семейства считал своим долгом напомнить ей об уходящих годах и о том, что не все кругом такие, как её бывший. И наперебой предлагали помощь в поисках нового мужа. И даже приглашали потенциальных женихов на праздничные сборища. Катя стойко выносила так сказать смотрины. Первые четыре года, а потом стала избегать приглашений. Предпочитала встречаться с Сысоевой один на один. Ну, или вместе с детьми. Они-то уж точно не подыскивали для неё женихов. Не тот возраст.

— Колька пригласил своего друга, одноклассника, — окончательно раскрыла мотивы звонка Сысоева.

Екатерина Дмитриевна не на шутку рассердилась. Новый год. Какой жених. Набрала полную грудь возмущения. Вылить на подружку.

— У него свой перспективный бизнес, что-то связанное со строительством, он давно развелся с женой, детей нет, и мечтает о новой семье, — выложила последние аргументы подружка.

— Сысоева, — зарычала в микрофон Катя.

— Катька, ну сама подумай, — не унималась девушка, — тебе тридцать…

— В следующем году, — не признавала возраст.

— Тебе замуж пора, детей рожать, семью заводить, — настаивала на принятых нормах жизни динамик. — Ты чего ждешь? Любви?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да! Любви! — закричала Катя, срывающимся голосом.

— Ну, какая любовь в тридцать, — не унималась звонившая.

— Такая, чтоб бабочки в животе порхали, чтоб дух захватывало, чтоб невозможно вздохнуть без него, чтоб коленки подкашивались, чтоб мчаться к нему сломя голову, — выдохнула признание Катя.

Сделал шаг от стола, у которого стояла, теребила пальчиками за ручки-шнурки пакета с шампанским. Уставилась в окно. А там.

Снег большими хлопьями сыпал с темного неба. Огромные снежинки кружились, медленно опускаясь вниз. Оседали белыми шапками на крышах домов, на ветках деревьев, устилали поблёскивающим в свете уличных фонарей ковром тротуары. Залюбовалась сказочной красотой. Забыла о звонке. О подруге.

Раствориться бы во всем этом волшебном безумии. На одну новогоднюю ночь. Поверить, что есть такая любовь. Безумная. Всепоглощающая.

— Твои колени скоро от возраста подкашиваться будут, — грубо вернула в реальность подружка.

И вдруг так захотелось опровергнуть слова Сысоевой.

— А может я уже встретила такую любовь, — ошарашила признанием и себя и подружку.

— Тогда почему мне ничего не сказала, — в одну секунду пришел в себя динамик, — я тебе не посторонний человек, — всегда находила, чем упрекнуть Сысоева. — Кто он? Ты с ним вместе работаешь? Где вы с ним познакомились? Сколько ему лет? Он хоть ничего? — как из рога изобилия сыпалось любопытство из динамика.

— Потом, Сысоева, — отмахнулась Екатерина. И зачем ляпнула. Теперь не отстанет.

— Ты с ним встречаешь новый год? — сама не заметила, как подкинула подруге причину отказаться от приглашения.

И почему сегодня все сами делают выводы о наличии у неё спутника для встречи нового года.

— Да, — врать так всем.

— Так. Чем ты будешь угашать своего кавалера? — в динамике голос заправской домохозяйки.

— Сысоева, мы сами разберёмся, — немедленно остановить подружку, не накатывать ком вранья.

— Знаю я твое «разберемся», — в голосе отступательные интонации. — У тебя хоть елка то есть?

— Конечно.

Неправда. Обреченно поджала губы. Так всегда за одной ложью следует другая. Взгляд случайно скользнул по часам на стене. Две стрелки расположились на цифре шесть.

Не успеет. А почему это не успеет. У неё достаточно времени исправить выданную вторую ложь. С первой разберется потом.

— Сысоева, любимая с новым годом! — почти орала в микрофон Катя. — И все твое многочисленное семейство с новым годом, — придерживая телефон плечом, стягивала форменные брючки. — С новым годом твоего Кольку и его друга, — сбросила с ног тапочки на резиновой подошве. Разлетелись в стороны. — Здоровья бабушкам, дедушкам, прабабушкам и прадедушкам, свекру и свекрови, маме и папе, — пока перечисляла родственников, успела натянуть теплые джинсы, носки, засунуть одну ногу в сапог. Второй, согнувшись, искала в шкафу. — Пусть твои пацаны только радуют вас с мужем. Не болеют. Шалят в меру, — обе ноги обуты. Глаза метнулись к циферблату. Большая стрелка только на три деления удалилась от цифры шесть. — С Новым годом, Ленка! — завопил подающий надежды молодой хирург на всю ординаторскую.

— Первого числа ждем вас, — прорвалась сквозь поздравительную речь подружка. В ответ ей угукнули и разговор прервался.

Пока стрелка неохотно преодолевала ещё одно деление. Катя успела выбраться из курточки, забраться в футболку, свитер. Вскочить обеими руками в пуховик, перекинуть через голову сумочку, схватить пакет с шампанским, конфетами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На долю мгновения уставиться на подмигнувшего Деда мороза с елкой на плече. Зажмуриться. Вернуть взгляд на замершего на боку пакета деда. Выдохнуть. Показалось. И выскочить из ординаторской.

Перескакивая через две ступеньки лестницы ведущей на первый этаж, застегнуть пуховик, намотать шарф, поправить сползающую на глаза шапку. Спрятать руки в варежки. На ходу попрощаться с сестричками в приемном отделении, помахать рукой охраннику. Поскользнуться на ступеньках крыльца больницы. И бегом припустить по улице.